Ванька плакал, дети толпились вокруг, а воспитательница всё пыталась заставить его повернуть голову, старалась разглядеть что-то на его лице. Андрей едва няню с ног не сбил, когда подбежал. Она удивлённо посмотрела, но он уже устремился в гущу событий, осторожно перешагивая через детей.

— Ваня!

Мальчик увидел его и на секунду замолчал, замер с приоткрытым ртом, но через несколько секунд заревел ещё горше, и руки к нему потянул.

— Папа! Я упал!

Андрей выхватил его из рук Аллы Витальевны и прижал к себе. Крепко. Обхватил обеими руками и отвернулся ото всех. Уткнулся носом в Ванькину шапку и вздохнул с надрывом, чувствуя, как ребёнок всхлипывает и вздрагивает, а потом тот обнял его ручонками за шею. Снег с рукавов куртки попал Андрею за расстёгнутый воротник рубашки, но Говоров холода даже не почувствовал. Ванька снова громко всхлипнул и потыкался носом в его ухо.

— Андрей Константинович! — Алла Витальевна подёргала его за руку, и Говоров глянул на неё мутным, непонимающим взглядом. — Ваню надо показать врачу, пойдёмте. У него кровь.

— Какая кровь? — страшным шёпотом повторил за ней Андрей. Оторвал Ваньку от своего плеча и посмотрел в его заплаканное лицо. На лбу красовалась ссадина, действительно была кровь, да и синяк был на подходе.

Ванька шмыгнул носом, выпятил нижнюю губу, а из глаз снова полились слёзы. Поднял руку, потянулся ко лбу, но Говоров его руку отвёл.

— Ты головой ударился? — с беспокойством спросил Андрей.

Ребёнок хныкнул и снова обнял его за шею. Начал всхлипывать.

— Андрей Константинович, пойдёмте, — поторопила его Алла Витальевна. Он кивнул и пошёл следом за ней, продолжая бережно прижимать к себе ребёнка. Волновался, торопился, а в дверях вдруг замешкался, когда вспомнил, как Ванька его назвал. Папа.

Папа!

Он в тот момент даже внимания не обратил, настолько был напуган Ванькиным падением и криком. А сейчас перед глазами встала эта картина — Ванька тянет к нему руки и называет папой. Обнял покрепче и поцеловал в мокрую щёку.

— Ты мой, слышишь?

Ванька тыкался холодным носом ему в ухо и сопел.

Алла Витальевна открыла перед ними дверь медицинского кабинета, резко пахнуло лекарствами, ребёнок поднял голову от его плеча, огляделся и засопротивлялся.

— Я не хочу к доктору!

— Ваня, успокойся, — попросил его Андрей.

— Не хочу! Папа, не хочу!

Говоров снова растерялся, смотрел в его умоляющие, заплаканные глаза и понимал, что за это слово готов выполнить любое желание. Но Алла Витальевна потеребила его за рукав, и он очнулся. Усадил ребёнка на кушетку, но тот пытался из его рук вывернуться. Андрею всё-таки удалось расстегнуть ему куртку и развязать и снять с головы шапку.

— Это кто это так кричит?

Ванька замер, глядя на дородную медсестру, а глазки стали совсем испуганные. Андрей обернулся и тоже посмотрел на женщину, та как раз доставала из шкафа со стеклянными дверцами бутыльки из тёмного стекла и вату. Оглянулась, улыбнулась мальчику. Но того её улыбка совсем не успокоила, скорее наоборот. Ванька замотал головой.

— Я не хочу… Мне не больно, честно!

Говоров спрятал улыбку, потом погладил его по голове.

— Ты такой большой стал, взрослый… Чего ты боишься?

Ванькины глаза вновь налились слезами, а нижняя губа предательски задрожала. Уцепился пальчиками за пуговицу на пальто Андрея и потянул её.

— Укола… — еле слышно проговорил он и всхлипнул.

Андрей всё-таки улыбнулся и осторожно провёл большим пальцем по детской щеке, вытирая слёзы.

— Не плачь. Не думаю, что тебе будут делать укол.

— Не будем, не будем, — бодрым голосом проговорила медсестра. — Йодом помажем.

— Вот видишь? — обрадовался Говоров. — Мама с бабушкой тоже ведь йодом мажут?

Ванька кивнул, потом поинтересовался:

— А мама где?

— Молодой человек, вы бы пальто сняли!

Андрей отстранённо кивнул, снял пальто и вынес его из кабинета, кинул на кушетку. И тут же вернулся к Ваньке, который не спускал с него глаз.

— Где мама?

— На работе, наверное.

Ванька тут же нахмурился.

— А кто же подует? Йод щиплется.

Андрей присел на кушетку рядом с мальчиком, а тот тут же полез к нему на колени, правда, продолжал с опаской приглядываться к медсестре, которая чем-то беспокояще звякала. Говоров обнял ребёнка двумя руками, поцеловал в вихрастую макушку.

— Я подую.

Ванька прижался щекой к его руке и притих.

— Ваня, у тебя голова болит? — с беспокойством спросил Андрей.

Медсестра подошла и с улыбкой покачала головой.

— Какой у нас папа заботливый. Давай-ка, милый, я твой лоб посмотрю. Откуда же ты свалился?

— С горки, — тихо ответил ребёнок и уточнил: — Не будет укола?

— Не будет. Если ты спокойно посидишь. Посидишь? — Ванька пообещал, а медсестра посмотрела на Андрея. — Вот сюда его посадите, — и указала на другую кушетку, застеленную белоснежной простынкой.

Пока она занималась Ванькой, Андрей стоял рядом, внимательно наблюдал, а когда понадобилось, когда к Ванькиному лбу приложили ватку, смоченную йодом, и мальчик приоткрыл рот — правда, крик сдержал, но зато сморщился — Говоров тут же подошёл и на лоб ему подул.

— Всё? Не щиплет?

Ванька кивнул и полез к нему, но медсестра вознамерилась ещё и пластырь наклеить.

После экзекуций ребёнок затих, прижался к Андрею, уткнулся носом в его плечо и засопел. Андрей вышел в коридор и сел на кушетку, прямо на своё пальто. Уложил Ваньку на своих руках и принялся укачивать. Вглядывался в его лицо, осторожно отвёл волосы от пораненного лба. Хотел поцеловать в щёку, но услышал, как хлопнула дверь в конце коридора, раздались шаги. Андрей поднял голову и увидел приближающуюся к ним Аллу Витальевну. Она подошла и заглянула Ване в лицо.

— Ну что? — шёпотом спросила она.

— Лоб нам заклеили, — улыбнулся Говоров.

Алла Витальевна кивнула, а потом несколько смущённо проговорила:

— Андрей Константинович, я позвонила Ксении, она уже едет.

Он улыбаться перестал.

— Да, спасибо… Алла Витальевна, а про меня… сказали?

— Если честно, не успела. Она сильно перепугалась, только сказала, что едет, и трубку бросила.

— Ясно. Ну что ж… подождём, — вздохнул Андрей и натянуто улыбнулся.

— Вы пройдите в красный уголок, там вам удобнее будет.

Ванька проснулся. Когда оказались в красном уголке, он спать уже передумал, правда, тёр глаза и куксился. Уже знакомая няня принесла ему компот, он попил и попытался пальцем выловить из стакана кусочек персика. Андрей рассмеялся.

— Вань, что ты делаешь?

Тот пожал плечами и облизал палец.

Говоров расстегнул молнию сначала на одном его ботинке, потом на другом, снял их и поставил на пол. Забрал у ребёнка пустой стакан, а потом снова погладил мальчика по волосам, попытался пригладить вихры.

— Спать хочешь?

Ванька покачал головой, затем смешно сморщился и откинулся на диванных подушках. Протянул к Андрею руки.

— Ты поработал?

У Говорова вырвался надрывный вздох. Наклонился к ребёнку и поцеловал в щёку. Кивнул.

— Поработал.

— Не уедешь больше?

Андрей на секунду замялся, потом покачал головой. Ванька улыбнулся.

— Это хорошо. А то я ждал, ждал… Плохая у тебя работа. Зачем так надолго уезжать?

Говоров пересадил его к себе на колени и сам откинулся на подушки.

— Ты прав. Работа не очень… Но мы её поменяем.

— Пап…

Андрей крепко зажмурился и улыбнулся. В носу как-то странно защипало.

— Что?

— А я маме говорил, что ты скоро приедешь. А она не поверила.

Обнял Ваньку покрепче.

— Ты у нас всё понимаешь лучше всех. Скажи мне, у тебя голова не болит?

— Щиплется, — пожаловался ребёнок, пригорюнившись. Подумал и добавил: — Сильно.

Андрей рассмеялся и пощекотал его.

— Хитрюга. Ты сильно упал?

— Меня Сашка ногой толкнул, — Ванька сел у него на коленях и аккуратно прикоснулся пальчиком ко лбу. Говоров его руку отвёл.

— Не трогай пластырь.

— Больно. И щиплется.

— Давай ещё подую.

Ванька смешно вытянул шею, Андрей улыбнулся и подул ему на лоб, сомневаясь, что через пластырь может стать легче.

— А мама приедет?

— Она уже едет. Алла Витальевна сказала, ты же слышал.

— Мы пойдём опять гулять вместе?

Андрей прижал его голову к своей груди.

— Пойдём.

— А жалко, что сейчас нельзя на велосипеде кататься, да?

Говоров рассмеялся.

— Ничего. Вот снег растает, и накатаешься вволю.

Ванька зевнул, забрался рукой во внутренний карман его пиджака и достал телефон. Покрутил его в руках, с интересом разглядывая, понажимал на кнопки.

— Давай кому-нибудь позвоним, — предложил он.

— Кому?

— Маме.

— Мама сейчас приедет.

— А мы позвоним, и она приедет ещё быстрее.

— Может, ты поспишь, атаман?

— Я уже спал. В тихий час. А я бабушке сам звоню. Я даже номер знаю. Хочешь, скажу?

— Скажи.

Ванька медленно назвал номер, каждую цифру отдельно и зачем-то загибая при этом пальцы.

— Умница, — похвалил его Андрей.

— Я вечером звоню, перед сном, — загордился ребёнок.

Дверь рывком распахнулась, и в комнату вбежала Ксения. Взгляд переполошённый, напуганный. Увидела Ваньку и остановилась, будто споткнулась, попыталась отдышаться. А сын потянул к ней руки и заулыбался.

— Мама!

Она шагнула к дивану и присела на корточки. Обхватила руками Ванькино лицо и тяжело вздохнула.

— Господи, как же ты меня напугал! Что случилось?

Мальчик закусил губу, совсем как мать, отметил про себя Говоров, и загадочно промолчал.

Андрей же боялся пошевелиться. Наблюдал за ними, и ему казалось, что Ксения его даже не видит, не заметила, не до него… Хотя сидит у него в ногах и даже опирается рукой на его колени. Но она смотрела только на сына, тревожным взглядом разглядывала его лоб. Потом провела рукой по его волосам.

— Ксюш, у него только ссадина на лбу и всё, — всё-таки подал Говоров голос.

Она, наконец, подняла глаза и посмотрела на него поверх Ванькиной головы. Взгляд вышел усталым и мученическим. Опустила голову и по-детски шмыгнула носом. Андрей пересадил ребёнка на одно колено, а другой рукой подхватил Ксению под локоть и помог пересесть на диван. Она смахнула слёзы, безвольно привалилась к его плечу и поманила Ваню к себе. Тот перебрался к ней поближе и обнял мать.

— С тобой правда всё хорошо? — спросила Ксения и снова принялась разглядывать пластырь на лбу сына. — Болит?

— Немножко совсем, — решил признаться Ванька. — Но мне укол не делали, мам!

— Да?

— Да. Помазали йодом, только щипало сильно. Но папа подул!

Ксения покивала, поцеловала сына и посмотрела на Андрея, который показался ей несколько смущённым. Глаза отвёл, и губы незнакомо поджал. Мелькнула мысль о том, что она, наверное, должна бы на него сейчас злиться. Ведь совершенно не ясно, что он тут делает и как оказался в садике быстрее неё самой. Но в данный момент все мысли были заняты сыном, думала, о чём надо не забыть спросить медсестру, и упивалась облегчением, которое навалилось на неё, когда увидела Ваньку и поняла, что он чувствует себя намного лучше, чем она успела себе напридумывать, пока добиралась от работы до детского сада. А тому, что кое-что кольнуло в Ванькиных словах, поначалу значения не придала. Понимание пришло только через несколько мгновений. Кинула безумный взгляд на Говорова, но тот был серьёзен как никогда. Взгляд её смело встретил, и Ксения первая не выдержала и отвернулась. Посмотрела на сына, но тот, несмотря на пораненный лоб, выглядел чрезвычайно довольным и на них с Андреем поглядывал со значением.

— Я же тебе говорил, что он совсем скоро приедет, а ты не верила!

Вся краска бросилась ей в лицо, жарко стало настолько, что даже уши нещадно защипало. Рассеянно гладила сына по голове, старательно от Говорова отворачиваясь. Казалось, что посмотрит и непременно сгорит со стыда. Потом попыталась встать, но ноги не слушались, как назло. Только с третьей попытки удалось подняться с низкого дивана.

— Я пойду… с медсестрой поговорю. Узнаю, что к чему.

Андрей кивнул, и некоторое время наблюдал за её безуспешными попытками подняться. Протянул руку и поддержал её под локоть. Ксения тут же вскочила как ужаленная, как только он прикоснулся. Суетливо одёрнула кофту, оглянулась и посмотрела на сына, который снова с комфортом устроился у Говорова на руках. Свернулся калачиком и опять принялся разглядывать мобильный телефон.