– Я схожу, схожу к мальчикам. Все будет хорошо.

– Он сказал, мы сегодня уезжаем, – сообщила Клэр Бекетту, когда тот нес ее по ступенькам. – Едем в путешествие, бросаем детей. Пусть побудут одни, пока он не определит их в частную школу-интернат, чтобы они не путались у него под ногами.

– Он больше не прикоснется ни к тебе, ни к кому-либо из твоих детей. Никогда.

– И когда он сказал мне это, когда велел собирать вещи, я ударила его расческой. Со всей силы. Кажется, выбила ему зуб.

– Сначала поднимитесь наверх, – кивнул Бекетт Чарли Ридеру, подошедшему к лестнице. – Значит, ты ударила его расческой.

– У меня под рукой не было ничего другого.

– Неправда. – Бекетт опустился на стул, посадил Клэр к себе на колени и крепко обнял. – У тебя есть намного больше.

Он сидел рядом, пока Клэр давала показания. Когда увозили Сэма, прикованного наручниками к каталке, Бекетт не удостоил его и взглядом. Медик со «Скорой» обработал ему разбитые костяшки пальцев, а Хоуп тем временем принесла Клэр чашку чая.

Сразу после того, как полицейские обнаружили взломанную оконную раму и занесли этот факт в протокол, Райдер пошел за инструментами для починки.

Полицейские завершили положенные процедуры и уехали. Из кухни вышла Эйвери.

– Я сварила суп. Я всегда готовлю, когда нервничаю, так что сейчас все будут есть, – объявила она и принялась разливать суп по тарелкам.

Райдер плюхнулся на стул.

– Ладно, теперь, когда законники нас не слышат, выкладывай начистоту: откуда ты узнал, что Клэр в беде?

– Лиззи сказала. – Бекетт накрыл рукой ладонь Клэр и поведал всю историю.

– Чертовски умно для мертвячки, – прокомментировал Райдер, покосившись на Хоуп. – Забот у управляющей будет хоть отбавляй.

– У управляющей есть имя, – проинформировала его Хоуп.

– Я в курсе.

– Мы с Хоуп останемся у Клэр до утра. – Эйвери поставила тарелку перед Оуэном. – Дома я глаз не сомкну. Мы остаемся, и точка.

– Я только за. – Клэр тяжело вздохнула. – Значит, Элизабет сообщила, что мне нужна помощь… и ты пришел. – Она повернула руку ладонью вверх, сплела пальцы с пальцами Бекетта.

Он ушел только после того, как Клэр уснула. Закинул в кабину пикапа спальный мешок Гарри с изображением Человека-Паука и поехал в гостиницу.

– С ней все хорошо. Она в порядке – благодаря тебе. Он немного поранил ее, но все могло быть гораздо хуже, если бы ты не дала нам знать, – произнес Бекетт, расстелив спальник на полу в «Элизабет и Дарси».

Он сел, снял рабочие ботинки.

– Он в больнице, под надзором полиции. Его переведут в камеру, как только врачи позволят. Кто-то из нас сломал ему челюсть – то ли я, то ли Клэр с ее верной расческой. Этот урод лишился коронок и двух зубов, плюс у него разбит нос. По-моему, еще легко отделался. – Измотанный и физически, и эмоционально, еще не отошедший от недавних событий, он вытянулся на полу. – Короче, я решил сегодня переночевать здесь, если ты не возражаешь. Подумал: вдруг тебе захочется побыть в компании, да и меня домой не тянет. Можно считать, что я – первый постоялец отеля «Инн-Бунсборо», во всяком случае, первый из живых людей.

Бекетт лежал и смотрел в потолок. Ему показалось, будто что-то прохладное коснулось распухших костяшек пальцев, а свет в ванной, который он поленился выключить, погас сам собой.

– Спасибо. Спокойной ночи. – Бекетт закрыл глаза и провалился в сон.

* * *

В воскресенье утром по настоянию Бекетта все – и дети, и собаки – погрузились в его машину.

– Мы собирались в салон игровых автоматов, – напомнил Гарри. – Ты сам обещал.

– Да, только позже, днем. Сперва я хочу вам кое-что показать. Это недалеко.

– И конечно, это страшная тайна, – улыбнулась Клэр.

Бекетт посмотрел на нее. Под макияжем синяки были почти незаметны, но он знал, что мальчики их видели и что она рассказала сыновьям правду, хотя и без подробностей.

Он выехал из города, слушая, как препираются Гарри и Лиам, а Мерфи поет песню собакам, которые уже научились подвывать в унисон. Нормально, подумал Бекетт, все выглядит абсолютно нормально. Если бы не синяки на лице Клэр.

– Я могу отвезти их в салон, а ты побудь дома и отдохни.

– Бекетт, он несколько раз ударил меня. Мне было больно и действительно страшно, но и только. Это уже в прошлом. – Клэр говорила тихо, благодаря музыке из радиоприемника дети ее не слышали.

Бекетт, однако, не был уверен, что для него тот вечер когда-нибудь уйдет в прошлое. По крайней мере, насовсем.

– Хоуп звонила своей подруге, психиатру из Вашингтона, – продолжала Клэр, – и та сказала – то есть выдвинула наиболее вероятное предположение, учитывая, что она не видела Сэма и не общалась с ним, – что налицо классические признаки поведения преследователя вкупе с нарциссизмом. Навязчивая идея овладевала Сэмом все больше, он был убежден, что я мечтаю быть с ним, однако нарочно удерживаю на расстоянии, в том числе якобы прикрываюсь детьми, которых он расценивал как помеху. Пока я ни с кем не встречалась, он вел себя спокойно, но мои отношения с тобой вызвали резкое обострение психического расстройства. Грубо говоря, он съехал с катушек. Теперь его ждет тюрьма, и ему, конечно, помогут. Меня это, собственно, не должно заботить, но помощь он получит.

– Если помощь означает толстую решетку и тюремную робу, пусть получает ее сколько угодно.

– Полностью с тобой согласна. – Клэр повертела головой по сторонам. – Кажется, где-то здесь живет твоя мама?

– Да, тут недалеко, но сегодня мы к ней не поедем, а то она весь день будет суетиться вокруг тебя.

– Слава богу. Вчера вокруг меня и так суетились все, кто только мог: друзья, родственники, соседи, полиция. Сегодня я хочу чувствовать себя – и быть – обычным, ничем не примечательным человеком.

Бекетт свернул на посыпанную гравием дорожку, принял вправо и повел машину вверх по склону холма.

– Вон там живет Райдер, а там – Оуэн, – жестами показал он. – Не слишком далеко, но и не слишком близко.

Он остановился перед недостроенным домом – впрочем, скорее даже непостроенным.

– Восемь акров. Небольшой ручей в дальнем конце участка, за домом, то есть за этой коробкой, которая когда-нибудь станет домом.

– Так вот он какой. Бекетт, у тебя очень красивый дом. Только сумасшедший не хотел бы поскорее завершить стройку и перебраться сюда.

– Наверное, я сумасшедший.

Дети и собаки высыпали из машины. Есть где побегать, подумал Бекетт, глядя на них, – именно этим и занялась вся компания. Он уже знал, где расположит двор, высадит деревья, которые дадут приятную прохладу, разобьет садик и где будет все прочее.

– Это все твое? – осведомился Гарри. – Мы могли бы устроить тут лагерь. Можно?

– Почему бы и нет?

– Я – пас. – Клэр выставила вперед ладонь. – Я в вашей затее не участвую.

– А разве тебя кто-то спрашивает? – Бекетт перехватил мяч у Гарри и бросил его так далеко, что молодняк – и двуногий, и четвероногий – весело помчался его ловить.

Клэр, с наслаждением гуляя по участку, произнесла:

– Какой прекрасный сюрприз! Настроение сразу пошло вверх. Мне хорошо – не просто «обычно» и «нормально», а хорошо и спокойно. Ты обязательно должен показать нам дом и рассказать, как все будет выглядеть в итоге.

Бекетт взял Клэр за руку, не давая приблизиться к дому.

– Знаешь, на этой неделе я несколько раз приезжал сюда, смотрел на то, что начал, но не закончил, и задавался вопросом: а почему? Я тоже чувствую себя здесь хорошо и спокойно, мне нравится этот дом, нравится представлять, каким он будет.

– Мне бы тоже понравилось, – улыбнулась Клэр.

Взгляд Бекетта вдруг посерьезнел. Бездонные синие глаза встретились с глазами Клэр.

– Надеюсь, это правда, ведь я понял, почему не закончил строительство, чего ждал. Клэр, я ждал тебя. Тебя и их. – Он кивнул в сторону детей. – Ждал, когда будем «мы». Теперь я хочу достроить этот дом для тебя. Для них. Для нас.

Он почувствовал, как ладонь Клэр в его пальцах внезапно ослабела.

– О, Бекетт…

– Я могу изменить план. Добавить две спальни и детскую. – Он взмахнул свободной рукой. Ветер взвихрил вокруг них последние осенние листья. – Думаю, вон там нужно сделать площадку, где мальчики будут кататься на велосипедах, и повесить кольцо для игры в баскетбол. Им нужно больше пространства – и детям, и собакам. Я хочу дать им это пространство, дать тебе то, что ты хочешь, – только скажи. Я должен отдать все, что у меня есть, и получить то, чего хочу я сам. Я хочу тебя, Клэр. Мне нужна ты и дети. Пожалуйста… О черт. Придется немного подождать.

– Что? – От изумления Клэр открыла рот. – Бекетт?

– Прости, я сейчас. – Он побежал к мальчикам, которые собирали палки, а потом бросали собакам, чтобы те приносили их обратно. – Гарри!

– Они грызут палки, – сообщил Гарри. – Йода и Кен грызут палки. Смотри.

– Гарри, помнишь наш уговор? Я обещал спросить твоего разрешения, прежде чем соберусь просить руки вашей мамы. Скажи, ты разрешаешь?

Мальчуган опустил взгляд и принялся рассматривать палку, в то время как Лиам и Мерфи глядели во все глаза на Бекетта.

– Почему ты хочешь жениться на ней?

– Потому что люблю ее. Гарри, я люблю вашу маму. Ее и вас, парни. Я хочу, чтобы мы все стали одной семьей.

– Злой человек пытался обидеть ее, – проговорил Мерфи, – но пришел ты, и вы с мамой победили его. Плохого человека посадили в тюрьму.

– Да, и вам больше не нужно волноваться из-за него.

– Ты будешь спать в ее кровати? – спросил Лиам.

– Так полагается.

– Мы тоже иногда будем приходить к ней, если начнется гроза или нам приснятся кошмары.

– Тогда нам понадобится кровать побольше.

Мальчики переглянулись. Бекетт терпеливо ждал – ему был хорошо знаком негласный язык, на котором общаются между собой родные братья.

– Если мама не против, женись.

– Спасибо. – Бекетт пожал руку Гарри, притянул его к себе, а потом сгреб остальных и крепко всех обнял. – Спасибо. Пожелайте мне удачи.

– Удачи! – крикнул Мерфи.

Не нервничай Бекетт так сильно, на обратном пути он улыбался бы во весь рот.

– В чем дело? – обеспокоенно спросила Клэр.

– Мужской разговор.

– Бекетт, послушай, ты что-то такое упоминаешь о площадке, спальнях и детской, а потом просто разворачиваешься и уходишь, чтобы «поговорить по-мужски»?

– Извини, сначала я должен был уладить вопрос с Гарри. Мы с ним заключили уговор, а мужчины обязаны держать свое слово.

– Замечательно, и все же…

– Я обязан был получить его согласие, прежде чем просить тебя стать моей женой. Он разрешил при условии, что ты не возражаешь. Пожалуйста, не отказывай. Не заставляй меня выглядеть неудачником в глазах твоих сыновей.

Рука, которую Клэр поднесла к волосам, замерла.

– Ты просил благословения у моего сына, которому не исполнилось и девяти лет?

– Да. Он ведь старший.

– Понятно. – Клэр отвернулась.

– Черт, я все испортил. Клэр, я люблю тебя. С этого надо было и начинать. Клянусь, в отношениях с тобой я наделал столько ошибок, что мне страшно. Я тебя люблю. И всю жизнь любил, но теперь это иная любовь – любовь к той женщине, которой ты стала спустя годы. Это чертовски сильное и глубокое чувство. Ты сама – невероятно сильная, глубокая, умная женщина. Я люблю тебя такой, какая ты есть; я люблю твоих детей и хочу, чтобы ты знала об этом.

– Я знаю. – Клэр задержала взгляд на деревьях; голые ветки расплывались у нее перед глазами, увлажнившимися от слез. – Я любила бы тебя, даже если бы мои дети были тебе безразличны, просто потому, что такова любовь: она пришла, и тут уж ничего не поделаешь. Но я не могу выйти за тебя замуж, не будучи уверенной, что ты любишь моих сыновей и будешь добр к ним. Я люблю тебя, Бекетт. – Слезы на глазах Клэр высохли, она обернулась. – Ты принес мальчишкам щенков, которых я поначалу не хотела брать, и так горячо меня уговаривал, что не заметил, как я оказалась совершенно покорена тобой. Я люблю тебя, Бекетт, без всяких сомнений и страха и точно так же – без сомнений и страха – стану твоей женой. – Клэр обвила руками его шею и улыбнулась. – Ты даже не представляешь, во что ввязался.

– Готов утверждать обратное.

– Посмотрим, посмотрим… Эй, что это у тебя в кармане? И не говори, что ты просто рад видеть меня.