— Наличными?

— Или банковским чеком. Никаких чеков, выписанных вами.

— Спасибо.

Они вышли на улицу, и Джесси набрала полную грудь свежего воздуха. Казалось, прошли годы с тех пор, как она дышала в последний раз. Она опять вдохнула чистый воздух, посмотрела на Мартина:

— Что происходит с теми, у кого нет денег?

— Их не выпускают под залог.

— А что потом?

— Они остаются под стражей до вынесения приговора.

— Даже если они невиновны?

— До суда нельзя утверждать, виновны они или нет.

— Что, черт возьми, происходит с «невиновными, пока не доказано обратное»?

Шварц пожал плечами и, храня молчание, по возможности избегал смотреть в ее сторону. На него угнетающе подействовало пребывание в залоговой конторе. Мартин редко посещал залогодержателя вместе с клиентами. Но Ян попросил его об этом, и он дал обещание. Казалось странным обращаться с этой высокой, независимой женщиной как с хрупким и беспомощным созданием. Но он подозревал, что Ян был прав: под внешним слоем крепкой брони скрывалось ранимое сердце. Он спрашивал себя, не разлетится ли этот внешний слой до того, как все будет позади. Вот что было важно.

— А как поступают бедные, когда им нужен адвокат?

Господи, неужели ему придется читать лекции по социальному обеспечению?

— Им назначают общественных защитников. Джессика, у нас хватает и своих проблем. Согласны? Почему бы вам не отправиться в банк и не уладить дело?

— Хорошо. Простите.

— Вся система дает трещину, я знаю. Благодарите Бога, что вы не одна из них, и пускай все идет как есть.

— Это трудно, Мартин.

Он покачал головой и едва заметно улыбнулся.

— Так вы идете в банк? , — Да, сэр.

— Отлично. Хотите, чтобы я пошел с вами?

— Конечно, нет. Присмотр за детьми — это часть договора или Ян настоял?

— Я… Нет… Ради Бога, отправляйтесь в банк и дайте мне знать, когда вытащите его оттуда. Если я понадоблюсь раньше, звоните.

«Как насчет того, чтобы одолжить нам пятнадцать тысяч долларов, а?»

Она улыбнулась своим мыслям, попрощалась и медленно пошла к машине. Джесси по-прежнему не имела понятия, как будет выкручиваться с деньгами. А что, черт побери, она скажет в банке? Правду. Если придется, она встанет на колени.

Пятнадцать тысяч… Они были так же недостижимы, как вершины Эвереста.

После шести сигарет и получаса вялого разговора с управляющим банка Джессика получила личный займ в размере пятнадцати тысяч долларов под стоимость машины. Они также заверили ее, что все будет в порядке, когда позвонят из залоговой конторы. На протяжении разговора с лица управляющего не сходило изумленное выражение, которое он отчаянно пытался скрыть. Безуспешно. А Джессика даже не сказала ему, какие были выдвинуты обвинения, только то, что Ян находился в тюрьме. Она в душе молилась, чтобы управляющий ничего не узнал после звонка залогодержателя, а если вдруг и узнает, то чтобы был нем как рыба. Он уже поклялся ей, что все останется между ними. Наконец-то у нее есть пятнадцать тысяч долларов.., есть.., есть! А ее дом и бутик стоили в десять раз больше той закладной, которая была ей нужна. Но какое-то смутное чувство говорило ей, что этого все равно недостаточно. А что, если они его не выпустят? Она думала об этом. О содержимом металлического ящичка, который хранился за толстыми стенами.

— Миссис Кларк? — Она не ответила, хотя сидела напротив. — Миссис Кларк? Что-нибудь еще?

— Извините… Я просто о чем-то задумалась. Да. Я… Мне хотелось бы попасть в хранилище.

— Ключ у вас с собой?

Она кивнула. Джесси держала его в связке вместе с другими ключами.

— Я распоряжусь, чтобы мисс Лопес открыла вашу ячейку.

Джесси задумчиво последовала за ним, а потом оказалось, что она идет уже за мисс Лопес, которую видела впервые. А потом, потом она стояла перед своим ящичком, который держала в руках мисс Лопес, глядя на нее. Большой металлический ящик.

— Не хотите ли пройти с ним в комнату?

— Я… А… Да. Спасибо. — Ей не следовало этого делать.

Это было ошибкой.., нет.., а вдруг дома и «Леди Джей» окажется недостаточно? Джесси понимала, что поступает неразумно. Она поддалась панике. Но лучше уж быть уверенной… быть.., ради Яна. Все это так ужасно. Так тяжело справляться с трудностями одной.

Мисс Лопес оставила ее в маленькой стерильной комнате со столиком из жаростойкого пластика и черным бархатным стулом. На стене висел уродливый плакат с видом Венеции, как будто вырезанный из конфетной коробки. Она была одна со своей ношей. Джесси осторожно открыла ящичек и вынула три больших кожаных коробки и два футляра из выцветшей красной замши. На дне еще оставалась меньшая по размеру коробочка, отделанная поблекшим синим материалом. Коробочка хранила немногочисленные «сокровища» Джейка. Запонки, которые отец подарил ему на совершеннолетие, школьное кольцо, его кольцо из ВМФ. По большей части безделушки, но как похоже на Джейка.

В коричневых кожаных коробках лежали настоящие драгоценности. Письма, которые родители писали друг другу в течение многих лет. Письма отца с фронта. Мамины стихи, посвященные ему. Фотографии. Локоны Джейка и Джессики.

Сокровища. Вещи, которые много значили в ее жизни.

Первой она открыла синюю коробочку и улыбнулась сквозь пелену слез, когда увидела брелоки Джейка, лежащие как попало на бежевой замше. Они все еще хранили его слабый запах. Она вспомнила, как дразнила брата из-за школьного кольца. Она сказала ему, что кольцо было зловещее, а он так им гордился. Теперь оно лежало здесь. Джессика надела его на палец. Слишком большое. В Джейке было почти шесть футов пять дюймов.

Джесси вернулась к коричневым коробкам. Она так хорошо знала их содержимое. Золотыми буквами в правом нижнем углу на них были выгравированы инициалы ее родителей. Каждая — точная копия другой. Семейная традиция. В первой она обнаружила фотографию их всех четверых, снятую как-то на Пасху. Ей было одиннадцать или двенадцать, Джейку — семь.

Джесси не могла этого вынести. Она очень медленно закрыла коробку и вернулась к тому, за чем пришла.

Красные замшевые футляры. Невероятно, что все происходит на самом деле. Она действительно собиралась взять мамины драгоценности. Они были дороги для нее, святы, она даже не надевала ни одно из них за все эти годы. А теперь хотела оставить их в чужих руках.

Джессика с величайшей осторожностью раскрыла футляры, ее взгляд замер на длинном ряду колец. Рубиновое в старой оправе, принадлежавшее ее бабушке. Два красивых кольца с нефритом, которые отец привез с Дальнего Востока. Изумрудное кольцо, о котором мама так долго мечтала и которое получила на пятидесятилетие. Кольцо с бриллиантом, которое папа подарил ей к помолвке.., и обручальное кольцо, ее «настоящее» кольцо, которое она всегда носила.

Тонкое золотое колечко, самое любимое. Там же были два простых золотых браслета-цепочки. Золотые часы с крошечными бриллиантами, вправленными в циферблат. А также большая красивая брошь с сапфирами в обрамлении маленьких бриллиантов, принадлежавшая бабушке Джессики.

Во втором футляре находились три нитки прекрасного жемчуга, жемчужные серьги и пара сережек с бриллиантами, которые она и Джейк вместе купили за год до его смерти. Все лежало на месте. Она знала, что не сможет оставить это у залогодержателя, даже если бы не было другого выхода. И тем не менее у нее был выход на самый крайний случай. Два дня назад она бы себе в этом не призналась, но сейчас…

Джессика сложила остальные коробки в металлический контейнер и покинула комнату почти два часа спустя после того, как вошла туда. Банк уже закрывался.

Когда она вернулась на Брайант-стрит, женщина, которая беседовала с ней утром, ела капающий жиром чизбургер, попутно читая газету.

— Нашли деньги? — Она оторвала взгляд от газеты и переключилась на Джессику, разговаривая с набитым ртом.

Джессика кивнула.

— Вы разговаривали с банком по поводу дополнительной закладной? — Ей было уже невмоготу, а уединенное общение с металлическим контейнером почти лишило ее душевных сил.

Джесси хотела, чтобы этот кошмар закончился. Немедленно.

— Какой банк? — Лицо женщины сохраняло неожиданно пустое выражение, и Джесси сжала кулаки, чтобы не закричать.

— Калифорнийский объединенный банк. Я хотела бы, чтобы моего мужа выпустили под залог сегодня вечером.

— Какие обвинения?

Что эта особа пыталась с ней сделать? Ведь вспомнила же она, что Джессика вернулась не с пустыми руками, — как она могла забыть остальное? Или она вела нечестную игру? Ладно, черт с ней.

— Обвинения в изнасиловании и попытке изнасилования. — Она почти прокричала слова.

— Владеете ли вы какой-либо собственностью?

— Ради Бога, мы все это уже выясняли сегодня днем, вы собирались позвонить в банк по поводу моего дела и закладной. Я была здесь с адвокатом, заполнила бумаги и…

— Хорошо. Ваше имя.

— Кларк.

— Да. Вот. — Блондинка вытянула бланк двумя жирными пальцами. — Сейчас не можем выпустить его под залог.

— Почему? — Джессику выворачивало наизнанку.

— Приходите утром.

Конечно, пока Ян оставался в тюрьме еще на день. Замечательно. Ее душили слезы разочарования, но она ничего не могла поделать, кроме как пойти домой, а утром вернуться.

— Хотите поговорить с боссом?

Лицо Джесси посветлело.

— Сейчас?

— Да. Он здесь. В задней комнате.

— Превосходно. Скажите ему, что я здесь. — «О Господи, пожалуйста.., пожалуйста.., пусть он окажется человеком.., пожалуйста…»

Мужчина появился из задней комнаты, ковыряя в зубах грязным пальцем, на котором блестело золотое кольцо с крупным розовым бриллиантом. В другой руке он держал банку пива. На нем были джинсы и футболка, из-под которой выбивались заросли густых черных волос, короткой курчавой стрижкой он походил на негра. Ненамного старше Джесси. Он ухмыльнулся, когда увидел ее, последний раз зацепил зуб, вытащил руку изо рта и протянул ей. Она пожала ее, хотя и не без отвращения.

— Здравствуйте, я — Джессика Кларк.

— Барри Йорк. Чем могу быть полезен?

— Я пытаюсь добиться освобождения моего мужа под залог.

— Откуда? Какие обвинения? Эй.., подождите-ка минутку. Давайте пройдем в мой офис. Хотите пива?

Да, она хотела. Но не могла пить с ним. Ей было жарко, она устала, у нее пересохло в горле, к тому же Джессика была сыта по горло этой канителью и напугана до смерти, но она не хотела пить с Барри Йорком, даже воду.

— Спасибо, нет.

— Кофе?

— Нет. Я в полном порядке, но все равно спасибо.

Он пытался быть приличным. Нужно было отдать ему должное. Он проводил ее в маленькую, затхлую комнатушку с фотографиями голых красоток на стенах, плюхнулся в крутящееся кресло, нацепил на голову зеленые солнцезащитные очки, включил стереопроигрыватель и ухмыльнулся.

— Не часто у нас такие гости, как вы, миссис Кларк.

— Я.., не… Спасибо.

— Ну так что с вашим стариком? Какая загвоздка? Вел машину в пьяном виде?

— Нет, изнасилование.

Барри присвистнул, а Джессика старалась смотреть в одну точку.

— Ничего себе. Какой залог?

— Пятнадцать тысяч.

— Плохие новости.

— Вот почему я здесь.

«Хорошие новости для тебя, Барри. Может быть, после этого ты даже сможешь купить себе золотую зубочистку с бриллиантом».

— Сегодня я разговаривала с вашей сотрудницей, она должна была позвонить в мой банк и…

— И… — Его лицо посуровело.

— Она забыла.

Барри покачал головой:

— Нет. Мы не оформляем такие высокие залоги.

— Не оформляете?

Он опять покачал головой.

— Обычно нет. — Джессика подумала, что вот-вот расплачется. — Похоже, она просто не хотела сказать вам.

— Итак, я потеряла день, а мой муж по-прежнему в тюрьме, банк ждет известий от вас и… Что теперь, мистер Йорк?

Что, черт возьми, теперь?

— Как насчет того, чтобы пообедать? — Он приглушил звук и похлопал ее по руке. От него разило копченой говядиной с чесноком. Он источал зловоние.

Джессика едва взглянула на него и встала.

— Мой адвокат ошибся в отношении вашего заведения, мистер Йорк. И у меня есть желание проинформировать его на этот счет.

— А кто ваш адвокат?

— Мартин Шварц. Он был со мной здесь этим утром.

— Послушайте, миссис.., как ваше имя?

— Кларк.

— Миссис Кларк. Почему бы вам не присесть, и мы все, все обсудим.

— Сейчас или после обеда? Или послушаем еще музыку?

Йорк улыбнулся.

— Вы любите музыку? Я подумал, что это создало бы нужную атмосферу.

Он опять прибавил звук. Джесси не знала, смеяться ей, плакать или кричать от злости. Похоже, что она никогда не вытащит Яна из тюрьмы.

— Вы хотите пообедать?

— Да, мистер Йорк. С моим мужем. Какова вероятность того, что вы освободите его из тюрьмы, чтобы я могла с ним пообедать?