— Я согласна на ваши условия.

— Отлично. Когда мы сможем встретиться?

— Когда угодно.

— Тогда я хотел бы увидеться с вами завтра в моем офисе.

Я поговорю с Уолдом сегодня днем, а утром навещу мистера Кларка. Вы сможете приехать к десяти тридцати?

— Да.

— Хорошо. Я возьму полицейские рапорты и посмотрю, что у них есть против него. Идет?

— Замечательно. Знаете, у меня как камень с души свалился. Признаюсь, я была в панике. Это все не для меня. Полиция, залог, пункты обвинения… Не пойму, что происходит.

Не знаю даже, что, черт побери, уже произошло.

— Ну, это мы и собираемся выяснить. Так что пока отдыхайте.

— Спасибо, мистер Шварц. Очень вам благодарна.

— Увидимся утром. — Разговор окончился.

Джессика неожиданно опять разрыдалась. Какой ужасный день ей пришлось пережить. Господи, где Ян? Слезы вновь прочертили горячую дорожку по ее щекам. Ощущение было такое, будто они текли беспрестанно весь день. Ей нужно было привести себя в порядок. Скоро здесь будет Уолд.

Филип Уолд приехал в половине шестого. На его лице застыло выражение глубокой озабоченности, глаза выглядели уставшими.

— Вы видели его? — Джесси почувствовала, как слезы опять подступают к глазам, и изо всех сил старалась не расплакаться.

— Да.

— Как он?

— В порядке. Потрясен, но держится неплохо. Очень беспокоился о вас.

— Вы успокоили его? — Руки ее опять затряслись, а кофе, который она пила весь день, только усугублял положение.

— Я сказал ему, что вы расстроены, что вполне естественно в таких обстоятельствах. Джессика, — давайте присядем.

Ей не понравилось то, как он это произнес, но, может быть, Филип всего-навсего устал. Им выпал долгий день. Бесконечно долгий.

— Я разговаривала с Мартином Шварцем. Думаю, он возьмет дело. Он собирался позвонить вам сегодня.

— Хорошо. Думаю, вам обоим он понравится. Мартин — хороший защитник и отличный человек.

Джессика проводила Филипа в гостиную, где он сел на длинный белый диван, с которого открывался прекрасный вид.

Она же устроилась на мягком стуле, обтянутом бежевой замшей, рядом со старым, отделанным медью столом, которым они с Яном обзавелись во время медового месяца в Италии.

Она набрала полную грудь воздуха и, глубоко вздохнув, вытянула ноги. Теплая, приятная комната, которая всегда приносила успокоение в ее душу. Но только не сейчас. В этот момент она чувствовала себя так, как будто прошли годы с тех пор, как ее ласкали руки Яна… Ей казалось, что прежняя жизнь уже никогда не вернется в этот дом.

Машинально ее взгляд упал на висевший над камином небольшой портрет мужа, сделанный несколько лет назад.

С него ей нежно улыбался Ян. Сердце у Джессики заныло.

Где он?

— Джессика?

Она сидела с отсутствующим выражением лица. Филип заметил, как она пристально посмотрела на портрет мужа и стала вдруг похожа на вдову в трауре. Какая у него отвратительная профессия. Он бросил взгляд в окно на открывающийся вид, давая ей возможность успокоиться. Однако Джесси полностью владела собой. Лишь глаза выдавали душевную муку.

Филип сомневался, что она готова выслушать его сейчас, но был обязан сообщить факты. От первого до последнего.

— Джессика, вы попали в беду.

Она с трудом улыбнулась и смахнула со щеки случайную слезу.

— Мягко говоря. Что нового?

Филип проигнорировал вялую попытку пошутить и продолжал. Он хотел разделаться с этим.

— Я считаю, что он ни в чем не виноват. Хотя Ян признался в том, что вчера днем переспал с женщиной. Ну, то есть он.., состоял с ней в интимной связи.

Филип пытался превратить тошнотворные слова в одну длинную фразу.

— Понятно. — Но на самом деле она ничего не понимала.

Да и что тут было понимать? Ян занимался с кем-то любовью.

И та особа обвинила его в изнасиловании. Почему она ничего не чувствовала? Только невероятное оцепенение, опустившееся на нее, как огромная шляпа. Ни гнева, вообще ничего, только оцепенение. И, может быть, жалость к Яну. Но почему она была так нечувствительна? Наверное, потому, что ей пришлось услышать это от Филипа, человека относительно постороннего. Сигарета, которую Джессика держала в руке, догорела до фильтра и потухла, а она все ждала, что он продолжит.

— Ян говорит, что слишком много выпил вчера за ленчем, а вечером должны были приехать вы. Что-то о вашем отсутствии в течение нескольких недель и о том, что он все-таки мужчина. Избавлю вас от неприятных подробностей. Ян заметил девушку в ресторане и после нескольких порций спиртного она показалась ему симпатичной.

— Он подцепил ее? — Ощущение было такое, как будто кто-то другой произносил за нее слова. Джесси слышала их, но не ощущала, как двигаются ее губы. Казалось, в ней все умерло.

Мозг, сердце, даже рот. Она чуть ли не истерически засмеялась, подумав о том, что будет, если ей понадобится отправиться в ванную. Конечно же, она обмочится прямо на замшевый стул и даже не заметит этого. Джессика чувствовала себя так, как будто ей ввели слишком большую дозу новокаина.

— Нет, Ян не подцепил ее. Он ушел из ресторана, чтобы поработать над книгой. Но, когда по пути к дому вновь проезжал мимо ресторана Энрико, случилось так, что она в тот момент оказалась на углу, а Ян остановился у светофора. И он предложил подвезти ее. Она оказалась не той, за кого себя выдавала. В машине выяснилось, что эта особа гораздо старше, чем он думал. На допросе она заявила, что ей тридцать, но Ян утверждает, что ей как минимум лет тридцать семь — тридцать восемь. Женщина дала ему адрес гостиницы на Маркет, где, по ее словам, она жила. Ян признался, что почувствовал к ней жалость, когда она пригласила его выпить. Он поднялся с ней, выпил — в ее комнате оказалось полбутылки бурбона. По его словам, вино ударило ему в голову, и он.., переспал с ней.

Глядя в сторону, Уолд прочистил горло и продолжил:

— Ян утверждает, что дело обстояло именно так. Потом он оделся и поехал домой. Принял душ, вздремнул, перекусил и отправился встречать ваш самолет. Вот и вся история.

— Звучит довольно безвкусно, Филип, но не похоже на изнасилование. На чем строится обвинение?

— На ее заявлении. Ты должна понять, Джессика, какую спорную проблему в юридическом отношении сегодня представляет собой данная проблема. Годами женщины обращались в суд с заявлениями об изнасиловании, а мужчины все отрицали. Частные сыщики раскапывали якобы неопровержимые доказательства того, что истица не была девственницей, и сразу обвинение снималось, мужчин оправдывали, дела закрывались, а женщины были опозорены. По многим причинам сегодня такое невозможно, несмотря на то что случилось на самом деле. Теперь полиция и суды более осмотрительны, больше склонны верить женщинам. Все это очень хорошо…

За редким исключением, когда появляются особы, преследующие корыстные цели, которые упекают за решетку какого-нибудь честного парня. Почти так же, как некоторые порядочные женщины были возмущены прежним положением дел, сегодня находятся мужчины, которые получают.., гм.., по больному месту.

Джессика не могла сдержать улыбку. Филип был таким высокоморальным человеком. Она была уверена, что он занимается любовью со своей женой в спортивных трусах от братьев Брукс.

— Полагаю, именно это и случилось с вашим мужем. Ян попал в руки больной, несчастной женщины. Она переспала с ним, а потом назвала это изнасилованием. Он говорит, что она была по-своему соблазнительной и утверждала, что работает официанткой в топлес-баре, но не в этом дело. Она могла замыслить сыграть с ним в очень плохую игру. И Бог знает, как часто она поступала так прежде с помощью коварства, угроз и обвинений. Представляется вероятным, однако, что она прежде не обращалась в полицию. Думаю, на то, чтобы изобличить ее во лжи, нам потребуется много времени. Конечно, судебного разбирательства не избежать. Изнасилование трудно доказать, но еще труднее доказать, что его не было. Если она настаивает на своем, то окружной прокурор обязан выступить с обвинением. И по всей видимости, расследующий это дело инспектор полиции склонен ей верить. Так что мы влипли. Если по каким-то причинам они решат, что им нужна его голова, дело пойдет в суд присяжных.

Долгое время они оба молчали, потом Филип вздохнул и заговорил снова:

— Я читал полицейские рапорты. Женщина утверждает, что он посадил ее в машину, она попросила отвезти ее назад в офис. Она работает секретарем в гостинице на Ван-Несс. Вместо этого он привез ее в отель на Маркет, где они.., где они и выпили в последний раз. После такого признания Яну еще повезло, что его не обвинили в похищении людей. В любом случае он якобы принудил ее как к обычным половым сношениям, так и к.., извращенным. Вот где начинаются пункты обвинения во втором и третьем случаях изнасилования и одно — в попытке. Хотя я полагаю, что от последнего они откажутся — о ней нет медицинского заключения.

Каким-то образом Филипу удавалось сохранять отстраненно-деловой тон в отношении деталей, но Джессику начинало подташнивать. Она чувствовала себя так, как будто плыла в огромной массе черной патоки, а все вокруг нее было таким тягучим, плотным и эфемерным. Ей захотелось взять нож и соскрести эти слова со своей кожи. «Так и к извращенным…»

Что это значит?

— Ради Бога, Филип, что ты имеешь в виду под половыми извращениями? Ян совершенно нормален в постели.

Филип покраснел, Джесси — нет. Не время строить из себя пуритан.

— Оральный секс. И анальный. Они являются противозаконными, как ты знаешь.

Губы Джессики строго сжались. Она не видела ничего извращенного в оральном сексе.

— Не было явных свидетельств в отношении анального секса, но вряд ли они откажутся от этого пункта. К сожалению, прежде чем я попал туда, Ян уже признался инспектору в том, что имел связь с этой женщиной. Он не дал показаний об оральном или анальном сексе, но ему не следовало вообще признаваться в факте половых сношений. Чертовски стыдно, что он признался.

— Это повредит делу?

— Не уверен. Мы можем изъять протокол допроса из представленных в суд свидетельств на том основании, что Ян не вполне владел собой в тот момент. Мартин позаботится об этом.

Джессика какое-то мгновение сидела с закрытыми глазами, еще не веря в случившееся.

— Почему она пошла на это, Филип? Что рассчитывает получить? Деньги? Если это так, я дам ей, сколько бы она ни запросила. Я просто не могу поверить в реальность всего происходящего.

— Я понимаю, вам очень трудно свыкнуться с этим, Джессика. Но у вас отличный адвокат. Доверьтесь ему, он прекрасно проведет дело. И запомните: единственное, чего вы не должны делать ни при каких обстоятельствах, — это предлагать истице деньги. Полиция ни за что не откажется от этого дела, а вы будете виновны в совершении уголовного преступления и бог знает чего еще, если попытаетесь подкупить ее. Сейчас я серьезен как никогда. Полицейские, похоже, проявляют к вашему мужу особый интерес. Не часто к ним попадает дело об изнасиловании, совершенном жителем Пэсифик-Хайтс, и у меня складывается такое впечатление, что им хочется проучить богатых. Сержант Хоугтон уже отпустил несколько саркастических замечаний о «некоторых людях, которые думают, что им все сойдет с рук за счет остальных, с меньшими доходами». Это не бог весть какое умозаключение, но если он и вправду так думает, его нужно держать в ежовых рукавицах. Как мне кажется, сержант не имеет ни малейшего представления ни о Яне, ни о вас. Любопытно было бы узнать, не считает ли он вас парой ненормальных, которые делают все, что угодно, чтобы только получить удовольствие. Кто знает, что у него на уме — я только делюсь с вами своими впечатлениями, — но хочу, чтобы вы были очень осторожны, Джессика. Что бы вы ни делали, не заставляйте ее замолчать с помощью денег. Вы навредите и Яну, и себе. Если ей нужны деньги, если она вам позвонит… пускай говорит. Позднее вы сможете дать показания. Но не платите ей ни цента!

Филип сделал особый упор на последнем предложении и провел по волосам рукой.

— Мне неприятно вам все это говорить, Джессика, но вы должны быть в курсе событий. Ситуация не из красивых, и, должен признаться, держитесь вы замечательно.

Но в этот момент слезы опять подступили к глазам, и Джессика была готова умолять его не быть таким добрым к ней, не делать ей комплиментов по поводу ее самообладания. Она могла справиться с самым худшим, но если кто-то пытался утешить ее, выражал сочувствие, заботился о ней.., или Ян вдруг сейчас войдет в дверь.., то тогда она будет рыдать до конца своих дней.

— Спасибо, Филип. — Он подумал, как странно, что ее голос лишен каких-либо эмоций, как будто она хотела поскорее избавиться от него. — По крайней мере очевидно, что это не изнасилование. Будем надеяться, что в суде все прояснится. Если это под силу Мартину Шварцу.

— Да, но… Джесси, будет очень неприятно. Ты должна быть к этому готова.