— Да ладно тебе, пересдашь, — негромко фыркнула Аленка, догнав меня уже в коридоре. Торопливо семеня рядом, примериваясь к моему широкому шагу, она попыталась улыбнуться, — Ты все равно на первой паре ничего интересного не пропустила. Правда «философ» сказал, что уже успел заскучать по вашему тесному общению…

— Тьфу ты, — сердито сплюнула и, пнув кроссовком какую-то бумажку, попавшуюся под ногу, поморщилась, — Вечно он ляпнет какую-нибудь двусмысленную гадость, а мне доказывай потом местным пираньям, что я ни разу ни Лолита, а он не старый ловелас! Ауч…

— Ань, — отвесив мне привычный подзатыльник, укоризненно произнесла Лелька, сворачивая в соседний коридор. Ловко лавируя в потоке студентов, оставаясь при этом-то не очень заметной, но никем не сбитой — всегда поражалась ее этой манере не выделяться из толпы! — Ты сама виновата. Зачем каждый раз ведешь с ним дискуссии на жизненные темы? Его все равно не переспорить.

— Знаю, — пожав плечами, уныло побрела следом, раздосадовано топая пятками по лестнице и стараясь не потерять из виду маленькую фигурку, одетую в классические брюки и приталенный пиджак приятного кремового цвета, спускающуюся немного впереди, — Но поболтать с ним интересно.

— У тебя временами просто язык без костей.

— Да в курсе, — хмыкнула, понимая, что ничем новым меня подруга не порадовала. Достав из кармана мобильник, мельком взглянула на время, убрала его обратно… и чуть не налетела на застывшую на месте подругу, которой мешала пройти огромная толпа студентов, невесть почему замерших в холле на первом этаже. Судя по количеству, духоте и громкому смеху, здесь собрался едва ли не весь наш поток. Удивленно осматривая студентов, обсуждающих что-то несомненно веселое, слегка наклонилась и поинтересовалась, — Что за движняк, не в курсе? Неужто студсовет снова что-то отчебучил?

— Не знаю, — как-то неуверенно и хмуро отозвалась блондинка, пальцами придерживая спадающие с хрупких плеч лакированные лямки белоснежного тонкого рюкзачка, — Подойдем ближе и посмотрим?

— А может ну его нафиг? — с затаенной надеждой спросила но, получив в ответ только протискивающуюся между людей фигуру Лелика, уныло вздохнула и полезла следом. Ну что ж… кому оттопчу ноги, тот сам виноват!

— Ань… — Аленка затормозила так резко, что я, ковырявшаяся в тот момент пальцем в глазу, напрасно пытаясь на ходу достать оттуда что-то мешающееся, машинально на нее налетела, по инерции ткнув пальцем в оный. Завыть больной белугой мне, конечно же, захотелось, но я как-то сдержалась, скорчившись и отчаянно пытаясь проморгаться. Больно же, блин! — Ты зачем это сделала?

— Ась? Чего я натворила опять? — сморгнув набежавшие слезы, недоуменно повернулась к хмурной более обычного подруге… на что она просто ткнула пальцем вверх и куда-то в центр холла. Проследив за ее конечностью взглядом, я задрала голову… и обалдела.

Это ж… да какого черта?!

В центре большого помещения висели два огромных плазменных телевизора, тесно прижатых друг к другу задними стенками. У нас по ним постоянно гоняли гимн ВУЗа, рекламу специальностей, последние новости универа, разные сообщения от преподавателей, изменения в расписании, время сбора старост ну и кучу всякой другой нужной и не очень информации. В чем-то, конечно, они были несомненно полезной вещью, хоть и откровенного мусора в вещании местного ТВ всегда хватало. Однако, за несколько лет использования подобных телевизоров, они вполне себе зарекомендовали как общественно-полезное средство одностороннего общения, нередко привлекая к себе внимание студентов в самый нужный момент.

И одним из подобных стал как раз нынешний… кхм, моментик. Правда наши участники радио и видео кружка, как и их преподаватели, вряд ли могли предугадать, что именно сегодняшний эфир наверняка побьет все рейтинги небезызвестного всем скандального и на диво примитивного «Дома-2»…

Знаете, вчера я ни раз и даже ни два прокручивала в голове все произошедшее за день. Признаю, мне любопытно было знать, как я выглядела в тот или иной момент, но особенно мне было интересно посмотреть, как вытянулась мордашка нехристи, когда он увидел свои тщательно лелеемые и оберегаемые от посягательств со стороны шмотки на любимой среди студентов березке. Но меньше всего я ожидала, что среди студиозов этого универа найдется такой гений, что фактически незамедлительно и наяву воплотит все мои желания!

Сцена с колой, минералкой и тормозными колодками в столовой — полоскание моей тушки в душе — Исаев в мокрых штанах — моя вредная и кровожадная физиономия, развешивающее его тряпье на дереве. А затем, финальным штрихом, его лицо крупным планом, едва глянув на выражение которого, я почувствовала, как невольный холодок прошел по спине. Мамочки…

Если он действительно так выглядел после прочтения моего короткого опуса на той бумажке, что я положила в почтовый ящик, он же его ботинок, вместе с бутылкой газировки… Господи, да мне уже страшно жить!

И что-то мне подсказывало, если Исаев лично увидит это видео — страшно мне будет недолго. А вот умирать я буду мучительно!

Машинально продвигаясь вперед, не в силах оторваться от происходящего на экране, мало замечая направленные на меня взгляды, я машинально отметила, каким качественным была нарезка видео, явно позаимствованная из видеоархива камер наружного наблюдения. Кто-то очень умный увеличил картинку и четкость, добавил яркости, умело все это смонтировал, наложив какую-то задорную мелодию. И этот же гений, уж не знаю, чем я ему насолила и когда вообще успела прикоснуться к его обеденному супчику, собрал те отрезки записей, по большей части которые стали своеобразной провокацией в мой адрес. Ведь глядя на мелькающие кадры, создавалось впечатление, что именно я здесь адское создание, которое издевалось и унижало бедную и разнесчастную нехристь. Все, даже ракурс был подобран идеально — люди видели только пострадавшего парня, наследника крупной корпорации, над которым, вдруг, решила постебаться невесть что возомнившая о себе бюджетница.

Да уж…

Не знаю, кто это сделал, но он только что подложил мне гигантского размера свинью!

Вот теперь меня точно со свету сживут… Не поможет ни звание старосты, ни Лелькин дядя, он же ректор этого чертового серпентария. Выживут мою особь из данных стеклянных стенок. Как есть выживут!

Впрочем, если задуматься, на данный момент это далеко не самая насущная из всевозможных проблем. Хренушки бы с ними, с десятками радостно ржущих свидетелей, тыкающих в меня пальцем, от них за год обучения я уже итак много чего повидала. Самое главное для меня сейчас вовремя сделать ноги, пока меня не застукали, как можно было подумать, с поличным. Если народ сейчас вдруг оскорбится чувствительной душой Исаева, которую я якобы задела, и решит коллективно отомстить — поставить, что называется, меня на место… Как нефиг делать распнут мою тушку на ближайшей осине и доказывай всем потом, что я ни разу не Иуда Искариот!

Не обращая внимания на нарастающий вокруг неодобрительный шепот, я еще раз мельком взглянула на экран…

И только тогда до меня, как до утки на двадцать пятые сутки, дошла одна простая истина.

А ведь неизвестный «доброжелатель» не Демьяна Исаева пытался выставить опозоренным лохом. И он (или она) не меня хотели сделать главной злодейкой всего универа. Не-е-е-ет. Все гораздо проще и веселее.

Только сейчас я поняла истинный смысл данного видео.

Со стороны все выглядело так, будто я, только я и никто другой, хорошенько поиздевалась над недавно прибывшим, но всем известным студентом, а после этого, желая выпендриться, смонтировала и предъявила на всеобщее обозрение доказательство его унижений.

Будто я сама, лишившись последних тормозов, выложила в сеть ВУЗа… вот это! Черт… И кому ж я настолько-то дорогу успела перейти?!

А главное когда?

Тихий гомон вокруг стал постепенно нарастать. Не знаю, в какой момент я почувствовала волнение, нарастающее напряжение, чью-то злость, а может и ненависть, но как-то сразу мне стало понятно: надо линять. И как можно быстрее!

— Я потом все объясню, — тихо шепнула в ответ на внимательный взгляд Лелика, кивая и цепляясь за лямки рюкзака, начиная машинально пятиться назад. Я хотела ей все объяснить, рассказать, втолковать и заверить, что кристально чиста и невинна, а к этой ситуации вообще не отношусь никоим образом, но времени категорически не хватало. Не в силах сдержать умоляющий взгляд, я шагнула еще раз… И получив в ответ утвердительный кивок, почувствовала, как с души просто свалился-таки не камень, а огромный булыжник.

Она мне верила.

Крутанувшись на пятках, торопливо шагнула в сторону выхода, боковым зрением заметив каких-то разъяренных и явно враждебно настроенных в адрес моей скромной персоны девиц, что-то как-то слишком ретиво продвигающихся в мою сторону, рванула было прочь… И тут же замерла, как вкопанная.

В открытых дверях учебного корпуса стоял Демьян Исаев.

И именно в тот момент, когда я уставилась на него, как невинный баран, чуть не убившийся по глупости новыми чугунными воротами, он медленно пустил взгляд с экрана над моей головой непосредственно на меня любимую, единственную и неповторимую.

И слегка изогнул бровь.

От этого простого, но выразительного жеста мне моментально захотелось одолжить у первой попавшейся куколки с нашего потока ее чулки с подвязками и самолично затянуть на своей шее узел потуже. Что б наверняка!

Жить как-то сразу расхотелось. Да и тишина, возникшая вокруг, к бурным пляскам и веселью не очень-то располагала. Честно признаться — она тяжко давила на уши, а звук шагов медленно приближающегося парня неприятно долбил по натянутым нервам.

Нервно сглотнув, я стала машинально отступать, не сводя с него довольно-таки испуганного взгляда. Умом-то я понимала, что ничего из ряда вон выходящего он со мной не сделает при стольких-то свидетелях… И все же, видя его потемневший взгляд и подчеркнуто-спокойное выражение лица, становилось реально страшно за свою не шибко ценную шкурку не слишком редкого окраса.

И если б еще за вчерашнее он, может быть, мстил в пол силы (ну не смертельно ж я его обидела, в самом-то деле!), то за данный компромат, который наверняка теперь навечно поселится на просторах интернета, меня тихо прикопают под любимой березкой. И скажут, что так оно и было.

Бли-и-ин…

Отступать становилось некуда — совершенно неожиданно за спиной возникла стена, на которую я весьма неудачно наткнулась, а знакомая нехристь, тем временем, была уже в трех шагах от меня. И его медленная поступь, плавные движения… на миг мне показалось, что меня прижимает к стенке опасный хищник, сильный и абсолютно уверенный в том, что теперь его законная добыча уже никуда от него не денется. А, судя по его слегка прищуренным глазам, перелом шеи, мгновенное растерзание и быстрое удаление первого голода явно не входило в его ближайшие планы…

Анька, блин, очнись, ты что, Дискавери на работе пересмотрела?!

Мысленный ор и такая же затрещина помогли, хоть и совсем чуть-чуть. По крайней мере, мышкой, которую прижал за хвост к полу толстый отожравшийся на хозяйской сметане кот, я себя ощущать перестала. На окружающую обстановку внезапно стало как-то откровенно наплевать — тут бы свою шкурку сохранить и не стечь трусливой лужицей на пол. Надо срочно взять себя в руки и…

И что? Клясться, что моя светлость тут не причем? Что мои руки, растущие не из того места, даже с фотошопом не управятся, не то, что с видео? Что при всем своем желании мне Хоттабыча не изобразить и в архив университетской охраны не пролезть? Что унижать его я вовсе не хотела и что он, конечно, не Аполлон Бельведерский, но тоже очень даже ничего и вообще, подобной низости с моей стороны не заслуживает? И что я, в конце-то концов, здесь далеко не последняя жертва сложившихся не в мою пользу обстоятельств и чьего-то злого умысла?

Аха. Так он во все это взял и поверил!

По обе стороны от моей головы в тщательно отштукатуренную стенку с громким хлопком вписались сильные мужские ладони. Машинально вздрогнув, чувствуя, как слегка подогнулись колени, я вскинула голову, смотря на Исаева снизу-вверх и, попытавшись невинно улыбнуться, брякнула тонким голосом первое, что первое в голову взбрело. И им стало:

— Это не я!

Демьян громко усмехнулся, глядя в широко раскрытые с кошачьим разрезом глаза. Может кого другого глубокий карий цвет, на дне которого застыла тень страха, вместе с невинным выражением лица и какой-то растерянностью на почти невинном личике и могли обмануть. Но только не его.

И не после того, что он увидел.

Рыжей еще придется жалеть о том моменте, когда она решила перейти ему дорогу, и более того, даже реально осмелилась пойти на это. Да еще и с таким мастерским подходом…