Грёбаные шлюхи занимаются своим дерьмом прямо на грёбаной улице. Сколько раз мне нужно им повторять одно и то же? «Уводите клиентов наверх или в чёртов отель напротив». Иначе у меня будут проблемы с копами. Я подаю сигнал Джонти, чтобы он ждал меня, на что тот закатывает глаза, вытаскивает сигарету и прислоняется спиной к стене у входа в переулок.

Из-за мусорного бака снова раздаётся низкий стон. Я обхожу его, ожидая увидеть Эс Джей, отсасывающую какому-нибудь парню, потому что не существует другой девушки, которой бы настолько подходило раздвигать ноги, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Мне периодически приходится выговаривать ей за то, что она делает минет какому-нибудь мужику то в туалетах клуба, то в переулке.

Но даже в тусклом свете уличного фонаря я тут же понимаю, что передо мной не Эс Джей, но кем бы не была эта девица, она стоит на коленях перед парнем, по которому сразу видно, что он из любителей прибегнуть к услугам проституток. Его голова запрокинута назад, руки вцепились в её волосы. Он трахает её в рот, а она стонет так, словно наслаждается каждой секундой этого процесса. Любой другой уже давно развернулся бы и ушёл, но я делаю деньги на сексе, а то, что сейчас происходит, плохо для моего бизнеса. Но тут стоны мужика внезапно утихают, руки ещё крепче впиваются в её волосы, и он шипит:

— Какого хрена?

Он рывком отдёргивает её от себя и отталкивает в сторону. Она падает и, растянувшись на асфальте, смеётся себе под нос. Могу предположить, эта девица укусила его. Мужик, пошатываясь, делает несколько шагов, а затем прислоняется к стене. Девчонка поднимается и наблюдает, как он медленно соскальзывает вниз по стене. Стук её каблуков эхом отдаётся от стен, когда она подходит к нему и опускается на корточки рядом. От этого её чёрное платье задирается вверх, обнажая упругие бёдра. Она шепчет что-то ему на ухо, и его глаза чуть не вылезают из орбит, но вот его затруднённое дыхание останавливается, и на грязный переулок опускается оглушающая тишина, от которой звенит в ушах.

— Чёрт, вот это минет, так минет, — хлопая в ладоши, говорю я.

Девица ахает, встаёт и вихрем оборачивается лицом ко мне. Её глаза широко открыты, и на какую-то секунду я был уверен, что она вот-вот сорвётся с места и убежит, но вместо этого девушка берёт себя в руки и расправляет плечи.

— Он что-то принял. Просто отключился, — ложь с лёгкостью соскальзывает с её губ, но мне даже хочется засмеяться, потому что если она и дальше собирается врать, то ей стоит поучиться актёрскому мастерству. Она предпринимает попытку проскочить мимо меня, её высокие каблуки звонко цокают по асфальту.

Вздохнув, я обхватываю ладонью её тоненькое предплечье.

— Во-первых, он мёртв, — я всматриваюсь на лежащее на земле тело, а затем перевожу взгляд на неё. Теперь, когда мне её хорошо видно, становится заметно, насколько она красива. Сногсшибательно красива. Если бы мне пришлось умереть, когда эти губы обхватывали бы мой член, я бы умер счастливейшим из мужчин. С этими тёмными волосами и бледной кожей она похожа на фарфоровую куклу, а её огромные синие глаза кажутся какими-то нереальными. Но самое потрясающее в ней — это её губы, которые только что отсасывали у какого-то парня, но выглядят по-прежнему безупречно, накрашенные вызывающе-красной помадой. Её глаза не отрываются от моих, и она наблюдает за тем, как я пялюсь на неё.

Она абсолютно спокойна. Если бы чувак замертво упал к её ногам из-за передоза, она бы запаниковала, а её полностью противоположная реакция свидетельствует о том, что она этого ожидала. Меня не должна возбуждать подобная хрень. Чёрт, мне следует быть шокированным, но мой отвердевший член только ещё раз доказывает, насколько я долбанутый. Девица снова пытается обойти меня, а я снова вздыхаю и, схватив её за челюсть, притягиваю её лицо к своему. В свете фонаря я успеваю заметить серебристый отблеск распятия, свисающего с её изящной шеи.

— А во-вторых, ты, дорогуша, на моей территории, и, мёртв он или нет, ты только что сделала ему минет. Ты, а не кто-то из моих девочек. Значит, косвенно ты прибрала себе мои деньги.

— Некоторые не хотят за это платить. И, насколько я знаю, этот переулок принадлежит городу Нью-Йорку, а не тебе, кем бы, чёрт побери, ты не был, — её голос дрожит. Она старается спрятать свой страх, и это вызывает улыбку на моих губах.

Я рывком притягиваю её к себе.

— Шлюха, которая не берёт денег? Теперь, милая, это уже целая драма. Потому что я знаю людей, которые хорошо бы заплатили тебе. — Она прожигает меня взглядом. Обожаю таких бойких. — А что касается города Нью-Йорка … Э ти грёбаные улицы принадлежат мне. Я управляю ими. Или хочешь проверить меня? — Я отпускаю её и развожу руки в стороны. — Милости прошу.

— Ты мне угрожаешь?

Я смеюсь и снова вторгаюсь в её личное пространство, склоняясь к её ушку.

— Я не угрожаю. Никогда. Если бы ты, малышка, знала, кто я такой, то убежала бы в ту же секунду, как увидела меня, — шепчу ей я. Дыхание девушки учащается, а тело напрягается. Проведя кончиком носа вдоль её горла, я вдыхаю аромат её духов. — Но ты только что убила одного из моих клиентов, который, кстати, с удовольствием бы заплатил. Это выводит меня из себя…

— Я не убивала его, проверь пульс, — перебивает меня она.

Я крепко обхватываю её за талию и, усмехаясь, достаю из заднего кармана джинсов пушку.

— Правда? — я прицеливаюсь в неуклюже развалившееся тело и всаживаю в него всю обойму. Девушка пытается вырваться из моей хватки и кричит, но её крики тонут в звуках выстрелов, эхом отскакивающих от стен переулка. — Теперь он точно мёртв. — Я подмигиваю ей.

Самоуверенность, с которой она держала себя ещё пару секунд назад, исчезает. Её лицо становится белым, губы дрожат.

— Прошу, отпусти меня… — умоляет она.

Я выгибаю бровь и смеюсь.

— О, а теперь ты хочешь уйти.

Она снова начинает кричать, с отчаянием оглядываясь по сторонам в поисках помощи, которая никогда не придёт к ней. Чёрт, эта девица орёт словно грёбаная баньши. Я подпираю стволом пистолета её подбородок и подталкиваю его до тех пор, пока она не запрокидывает голову и не закрывает рот.

— Это уже начинает меня чертовски сильно раздражать, — сквозь зубы говорю я. — Ори сколько хочешь, никто не прибежит к тебе. Как никто не прибежал, когда я всаживал шесть пуль в твоего дружка. — Она дрожит, жадно вдыхая воздух, словно ей не хватает кислорода. — Я же говорил тебе, что эти улицы, как и всё и вся на них, принадлежат мне, так что сделай мне одолжение — заткнись.

Эти кукольные черты лица делают ее такой невинной, и, даже когда очевидно, что она шлюха, мне хочется лишь одного — трахать её до тех пор, пока из неё не исчезнет последняя крупинка этой невинности.

Я провожу кончиками пальцев по её дрожащим губам. Теперь её помада размазана по всему лицу. Я притягиваю её тело ещё ближе к себе, а затем хватаю девушку за затылок, вонзаясь пальцами в тёплую кожу. Она, закрыв глаза, поскуливает.

— А сейчас мы с тобой немного побеседуем. — Она молча качает головой и пытается вырваться из моего захвата. Я вздыхаю и ещё сильнее сжимаю пальцы. — Мы можем сделать это по-хорошему или по-плохому. — Мой взгляд скользит по её длинным ногам, которые едва ли прикрыты коротким обтягивающим платьем. — Уверен, моим клиентам понравится, если мне придётся нести тебя, перекинув через плечо.

Потупив глаза, она опускает плечи, потерпев поражение. Я отпускаю её шею и вытаскиваю телефон, чтобы вызвать уборщиков.

— Нужно всё убрать. Переулок рядом с «Грехом».

Я вешаю трубку и убираю телефон обратно в карман. Взяв пару пакетов с мусором, я кидаю их на тело, чтобы спрятать его, а затем веду девицу в клуб.


Я закрываю за собой дверь. Обернувшись, вижу, как Дэйв пытается сунуть свой нос под юбку девчонки. Она застывает как вкопанная, не отрывая глаз от собаки.

— Садись, — я указываю на кресло, и она, покусывая нижнюю губу, послушно опускается в него. Дэйв садится рядом с ней и смотрит на неё словно маньяк-убийца.

— Почему я здесь? — она бросает на Дэйва нервные взгляды. — Что тебе нужно?

Я смеюсь.

— А как ты сама думаешь, милая?

Она опускает взгляд на свои колени и начинает нервно ковырять ногти. У неё такой вид, будто она вот-вот заплачет. И мой член тут же дёргается от мысли о том, чтобы сломать её, заставить плакать. Только вот я не должен так думать, чёрт побери, ведь она же шлюха.

Откинувшись в своём кресле, я позволяю своим глазам неспешно пройтись по её миниатюрным, но аппетитным формам.

— Ты шлюха, — констатирую я. Она прищуривается, но не спорит со мной. — Шлюха, убивающая своих клиентов… моих клиентов, если уж на то пошло.

— Я не убивала его, — шепчет она, и её глаза медленно поднимаются, чтобы встретиться с моими. — Ты сам его застрелил.

Я усмехаюсь.

— Мы оба прекрасно знаем, что он уже был мёртв. — Склонив голову набок, я изучаю её лицо. — Если честно, мне плевать. Просто больше никогда этого не делай. Это дерьмо нужно как-то убирать — а это та еще грёбаная головная боль.

Я откидываюсь на стуле и, закинув ногу на колено, наблюдаю за ней. У неё вид ягнёнка, приведённого на заклание.

Она хмурится и поджимает свои пухлые губы.

— Зачем тогда ты привёл меня сюда?

— Я хочу предложить тебе сделку, — я сухо улыбаюсь, — это очень щедрое предложение, но… прежде я должен знать, что ты не какая-нибудь маньячка, которая отрезает члены или творит другое подобное дерьмо. Это плохо для бизнеса. — Я пожимаю плечами. Мне кажется, мне было бы плевать, окажись она и правда такой. Есть в ней что-то такое… Проклятье, может, я просто пытаюсь оправдать тот факт, что она заставляет мой член стоять в полной готовности?

Она, дёрнувшись, снова опускает свои широко распахнутые глаза. Я следую за её взглядом, а там Дэйв положил свою морду на её голое бедро. Бедняжка так сильно вцепилась в ручки кресла, что у нее побелели костяшки.

— Серьёзно? — вот тебе и сторожевая собака. Стоит только красивой девушке войти в комнату, и он тут же теряет голову. — Дэйв, — окликаю я его. Она расслабляется в ту же секунду, как только пёс отходит.

— «Грех» принадлежит мне, — я пренебрежительно обвожу комнату рукой. — Как и проститутки, которых ты здесь встретишь. Они работают на меня как частные лица. Вернее, они берут меня в долю, а я, в свою очередь, защищаю их. Все клиенты знают, с какими последствиями им предстоит столкнуться, если они перейдут границы дозволенного. — Я непринуждённо улыбаюсь.

— Кто ты?

— Эзра. А ты…?

— Эвелин, — выдыхает она, подняв на меня глаза.

Я барабаню пальцами по столу.

— Скажи мне, Эви …

— Эвелин, — тут же поправляет она.

Я стараюсь побороть улыбку, готовую вот-вот появиться на моём лице.

— Видишь ли, так ты напоминаешь мне мою бабушку, упокой Господь её дущу. Ну а… — мой взгляд скользит по каждому изгибу её тела и останавливается на её торчащих сиськах. — Ну, а в тебе, моя милая, нет ничего от бабушки.

Её глаза опускаются на колени, и она краснеет, так сладко и невинно. Но мы оба знаем, что в ней нет ничего невинного, и я не могу понять её.

— Ты предлагаешь мне работу? — с лёгкой дрожью в голосе спрашивает она.

Наши глаза снова встречаются, и её губы приоткрываются, обнажая идеальные белые зубы. Всё в ней так и манит меня поднять ремень и бить её до тех пор, пока она не начнёт плакать и умолять меня. От её нежного голоса во мне просыпается желание пролить кровь и смотреть, как алая жидкость будет стекать по её совершенным формам. Моё член становится таким твёрдым, что это уже начинает причинять боль, и я ёрзаю на кресле.

— Думаю, да, у меня есть для тебя работа… — я откидываюсь на спинку кресла, и её глаза следуют за каждым моим движением. Да, это не самая хорошая идея. Эта девица непредсказуема, дать ей работу означает пойти на риск, если я хоть что-то смыслю в последнем. Объективно я не могу доверить ей клиентов, но я хочу увидеть, как её кожа станет пунцовой. Я хочу увидеть, насколько она красивая, когда плачет. Я хочу, чтобы она плакала и кричала, когда я буду забирать у неё всё. Прочистив горло, я совершаю очень идиотский поступок. — Пять штук за ночь, никаких вопросов, никаких ограничений.

Эти ярко-синие глаза, которые словно умоляют оттрахать её, прищуриваются. Следует долгая пауза. Но вот она закусывает нижнюю губу и медленно кивает.

— Хорошо.

Она понятия не имеет, на что только что согласилась.

Я выгибаю бровь.