Джози почти не смотрела отрывки из номинированных шоу, которые показывали на большом экране над ними. Она думала о том, что сейчас делает Коннор. Возможно, занят чем-то достойным и волнующим, тем, до чего ей далеко. Ее унизительная попытка заставить его приехать сюда снова вспомнилась ей, заставляя сгорать со стыда. Она была так зла на него за то, что он отверг ее, что потеряла голову. Какой идиоткой она была! И сейчас почти рада, что больше никогда не увидит его снова. Ей до сих пор стыдно того, какой дурой она себя выставила!

Она очнулась от аплодисментов, которыми награждали победителя категории. Она присоединилась к общему восторгу слишком поздно, заработав себе суровый взгляд матери. Г[ристыженно улыбнувшись, она преисполнилась решимости уделять больше внимания окружающим и выбросить из головы все мысли о Конноре. В конце концов, он больше не часть ее жизни и вряд ли когда-нибудь вновь в ней появится.


Коннор стоял в глубине зала, наблюдая, как разворачивается церемония награждения. В каждом свободном углу были расставлены камеры, и в зале стоял возбужденный гул. Здесь было темно по сравнению со слепящим освещением сцены. Г[оэтому пришлось пристально вглядываться в полумрак, чтобы найти столик, за которым сидела Джози с родителями и сестрой. И наконец он ее отыскал.

Она сидела выпрямившись, не сводя глаз со сцены. На губах появилась деланая улыбка, когда со сцены было объявлено имя ее сестры, обладательницы премии «Ведущей года».

Лицо Мадди изобразило почти комическое фальшивое изумление, когда ее отыскал луч прожектора. Но она тут же подалась вперед, чтобы обнять мать с отцом, прежде чем направиться к сцене. Джози сидела прямая, никем не замеченная, по другую сторону стола. Она казалась меньше, чем была во Франции, словно тяжесть присутствия в этом месте давила на нее, втискивая в крошечное, недостойное Джози пространство.

Порыв собственнического гнева едва не сбил Коннора с ног. Как они могут так открыто ее игнорировать? Его Джози. Его блестящую, умную, веселую, чарующую Джози?

Ему нестерпимо хотелось промаршировать к столу и спасти ее от тошнотворной демонстрации беззастенчивой саморекламы. Она заслуживала большего, чем сидеть в углу, пока вокруг разворачивался весь этот цирк.

После вручения награды ведущий объявил перерыв. Послышался скрип отодвигаемых стульев. Все направились к победительнице с поздравлениями.

Церемония была истинным кошмаром, как и ожидала Джози. Но она была рада, что пришла. Она знала, что единственный способ преодолеть комплекс неполноценности в присутствии сестры – оставаться спокойной и уйти с высоко поднятой головой. Больше она не станет прятаться от жизни. И никакой зависти. Зависть – это пиявка, которую нужно оторвать и прижечь рану, чего бы ни стоило.

Сознание того, что она оказалась способна очаровать кого-то столь необыкновенного, как Коннор, – пусть даже и временно, – помогло убедиться, что в ней кроется больше, чем предполагалось раньше. Отныне она станет праздновать все свои успехи. Пусть даже маленькие. И никогда, никогда больше не станет сравнивать их с успехами других. Она будет королевой своей вселенной.

Джози встала и направилась к бару, смежной с залом комнате, поскольку их столик осаждали доброжелатели и друзья, желавшие привлечь внимание сестры. Мадди уже выглядела уставшей от всей этой лести и необходимости улыбаться, кивать и отвечать на поздравления. Неужели Джози когда-то могла завидовать сестре? Сегодняшний вечер был воплощением ее худших кошмаров. Нужно помнить это в следующий раз, когда она снова испытает сокрушительную зависть к успехам сестры. В конце концов, у всех есть свои проблемы, даже у богатых и знаменитых.

В баре было тихо по сравнению с суетой в зале, и она облегченно вздохнула, когда тишина окутала ее, успокаивая звон в ушах и пульсацию в висках.

– Привет, Джози!

Сердце мгновенно ушло в пятки, а весь воздух вышел из легких при звуках низкого, бархатистого голоса, который она распознала бы где угодно.

Коннор!

Она круто развернулась.

Он выглядел великолепно в черной рубашке и темно-синих джинсах. Как ни странно, он казался еще выше и более властным, чем она себе представляла. Все, на что она в этот момент была способна, – молча стоять и пожирать глазами видение, хотя возбуждение уже копилось внизу живота.

– Как ты нашел меня? – выпалила она наконец. – То есть что ты здесь делаешь?

Она старалась сохранить нейтральный тон, но ничем не могла изгнать нотки возбуждения. Надежда, несмотря на все ее усилия, упрямо пробивалась на свет.

Стоило этим великолепным голубым глазам остановиться на ней, и она таяла.

– Абигейл сказала, где ты.

– Ты ее видел?

– Звонил.

– Здорово! – воскликнула она.

Удовольствие и удивление оттого, что она действительно сумела пробиться к нему, пусть только на каком-то уровне, мгновенно перекрыли восторг по поводу его появления.

Он ничего не ответил. Его молчание выводило ее из себя.

– Так ты приехал посмотреть на вручение наград или просто преследуешь меня?

Она хотела пошутить, чтобы отвлечь Коннора от своей весьма странной реакции на его появление. Но, конечно, получилось серьезнее, чем она ожидала.

– Едва ли, – коротко ответил Коннор, презрительно вскинув брови и складывая руки на груди.

– Так что ты делаешь в Лондоне? В жизни не думала, что увижу тебя здесь.

Ощущение было такое, что ей рвут зубы. Горло сжалось от напряжения, и она очень старалась не заплакать. Она не сломается у него на глазах. Ни за что на свете.

Взгляд Коннора был жестким. Брови сведены.

– Послушай, я не хотел оставить все, как есть. Признаюсь, что сильно разозлился на твой ранний отъезд и был вне себя. Я хотел приехать и извиниться за свое поведение. Не по телефону. Лицом к лицу.

– Как! Имеешь в виду, что не собираешься подниматься на сцену, чтобы объявить о своем раскаянии перед всем залом? – не выдержала она.

Неспособность удержаться от глупых шуток смущала, но не слишком удивляла, если учесть, как были натянуты нервы.

Он улыбнулся, но улыбка каким-то образом не дошла до глаз.

Какого черта это значит? Неужели он здесь, только чтобы сказать, как сожалеет?

Сердце тревожно колотилось в груди.

– Ладно, мы оба сказали то, чего не следовало говорить. Давай забудем об этом, – поспешно сказала она. Ей нужен воздух. Или двойная порция водки, чтобы успокоить разбушевавшиеся нервы.

Между ними снова возникло напряженное молчание. Она поняла, что вновь барабанит пальцами по ноге. Почему он все еще здесь, если всего лишь хотел извиниться? Он извинился. Миссия выполнена. Ему бы следовало немедленно уйти.

– А теперь объясни честно: почему ты здесь, Коннор?

Его плечи чуть опустились. Он рассеянно провел рукой по глазам.

– Я думал о том, что ты сказала.

– О том, что тебе нужно стать мужчиной? Прости.

Он повелительно поднял руку, чтобы остановить ее:

– Дело в том, Джози, что я так долго был один, что больше не умею заботиться о других. Я думал, что хочу путешествовать, потому что к иному не привык. Я бродяжничал с восемнадцати лет и был уверен, что это самое главное в жизни. Но это не так.

– Что заставило тебя изменить мнение? – прошептала она.

Он шагнул к ней и осторожно коснулся ее руки:

– Ты. Мне не хватает тебя. Как бы ты иногда ни раздражала. Мы такие разные, но вместе становимся единым целым.

– Неподвижный объект встречает непреодолимую силу? – выдавила она.

– Подходящее описание для нас, – улыбнулся Коннор.

У нее голова шла кругом. Что происходит? Неужели Коннор действительно материализовался здесь, чтобы сказать, что изменил мнение? Или ее измученный, уставший мозг сыграл с ней злую шутку?

Ей нужна минута, чтобы прийти в себя.

– Давай пойдем туда, где поменьше народа, – попросила она, кивнув в сторону тихого уголка, где им никто не помешает. Она не станет вести разговор на глазах у всех, иначе просто растечется лужей по полу.

* * *

В Конноре все сжималось от страха, когда он понял, что Джози реагирует не так, как он ожидал. Она, казалось, находится далеко отсюда и думает о своем. И смотрит словно сквозь него. Может, таким образом пытается справиться с собой? Примириться с его появлением? А может, она уже забыла его?

При этой мысли сжалось сердце и тоска, крадучись, проникла в кровь.

Нет. Невозможно. Нет, если она чувствовала то же самое, что и он.

Он молча всматривался в ее лицо, пытаясь обнаружить хоть искру эмоций. Ее глаза сверкнули, словно она пыталась что-то скрыть от него. Очевидно, молчание выводило ее из равновесия.

– Джози? – выдохнул он, нахмурившись. – Не говори, что передумала насчет нас. Потому что я все равно не поверю.

Она немного помедлила, словно собираясь с мыслями. И только потом спокойно взглянула ему в лицо:

– После отъезда я много думала. Ты был прав. Если бы я и дальше продолжала так жить, закончила бы нервным срывом. Ты помог мне по-другому взглянуть на происходящее. Спасибо тебе за это.

– Я был счастлив помочь.

В висках упорно стучало, откуда-то изнутри поднималась паника. На этот раз атака была направлена на его сознание и служила ответом на парализующий ужас того, что она сейчас скажет, куда он может засунуть свои извинения.

– Я давно нуждалась в том, чтобы меня разбудили. И рада, что встретила тебя.

Он был не совсем уверен в том, что это означает. Его руки дрожали, он спрятал их за спину, чтобы она не видела. Если она собирается его отшить, он хотел выйти из положения с возможно большим достоинством.

– Так что ты собираешься теперь сделать? Как поступить?

Он ненавидел собственный неуверенный голос. Если бы только она знала, как у него все внутри горит, может, не продолжила бы пытку, которой его подвергала.

– Я собираюсь немного сбавить темп. Вернуть некое подобие нормальной жизни. Обсудить кое-что с психотерапевтом. И больше не позволю работе управлять моей жизнью.

– О’кей.

Джози продолжала смотреть на него:

– Должна признать, я сначала очень злилась на тебя за то, что совал нос в мои дела. Но потом поняла, что ты только старался помочь, странным, весьма своеобразным способом, конечно.

Он тихо фыркнул:

– Ты права. Я так долго пытался спасти мир, что не знаю, как вовремя остановиться.

– А ты? Я думала, ты собрался в Индию.

Неожиданный вопрос ошеломил его.

– Да, но передал руководство проектом другому человеку.

Теперь или никогда.

Он шагнул к ней. Положил руку на ее плечо в надежде восстановить былую связь между ними.

– Я должен был вернуться, чтобы увидеть тебя. Мне вообще не стоило отпускать тебя. Я был идиотом, когда отказался от наших с тобой отношений. Думал, что для нас будет лучше, если мы оба начнем новую жизнь и забудем друг друга. Но, если честно, мне было очень плохо без тебя. Ты – все, что я хочу. То, что я много лет искал. И был слишком глуп, чтобы это понять.

Джози застыла, глядя в землю. Он ждал ответа. Не дыша. Оставшийся в легких воздух обжигал так, что, казалось, он больше этого не вынесет.

– Я тоже, – выговорила она наконец, глядя ему в глаза с болью и надеждой. – Жизнь совсем невесела без тебя.

Облегчение охватило его. Наконец он может свободно выдохнуть!

– Слава богу за это, – пробормотал он и шагнул к ней, не отрывая взгляда, так что их тела разделяло всего несколько миллиметров.

Но она положила руку ему на грудь.

– Со мной не слишком легко жить.

– Ничего. Я люблю сложных женщин, – заверил он, заправляя прядь волос ей за ухо, отчаянно желая смять поцелуем мягкие губы, но зная, что должен сказать перед тем, как это произойдет.

– Но как мы намерены это осуществить? – спросила она дрожащим от волнения голосом.

– Я собираюсь сделать своей базой Лондон… ради тебя.

– Правда? Ты это сделаешь?

– Но часто буду уезжать. Нам понадобятся решимость и терпение, чтобы укрепить наши отношения.

– Этого у меня хоть отбавляй.

– Как насчет секса по телефону? – расплылся он в улыбке, и она тоже ухмыльнулась.

– В этом я совершенно неопытна. Но обещаю усердно практиковаться.

– И у нас будет много отпусков, проведенных вместе. Много – это не преувеличение.

– Согласна.

– Ты должна помочь мне, Джози. Я не смогу пройти через это, если не будешь со мной во всем.

– Вместе мы сумеем все.

Наконец он припал к ее губам, сжав руками лицо. Теперь он видел, что его ждет: крепкое партнерство на равных. Это будет трудно, но полностью стоит усилий.

– Значит, веришь, что я не превращусь в помешанную на работе фурию, которой была когда-то? – прошептала она, когда они отстранились друг от друга.

– Верю, – рассмеялся он.

– И тебя не смущает, что имеешь дело с паршивой овцой в семействе?

– Поверить не могу, что они не любят кого-то столь удивительного, как ты, Джози. Но да, мне все равно, что думают твои родные.