Ольга Резниченко - Отпускаю прошлое (СИ)

Коля больше не появлялся в моей жизни… и не звонил.

Я тоже не искала с ним встречи, хотя… очень скучала.

* * *

Не знаю, как я на это осмелилась.

Вернее, согласилась.

Танька познакомила меня в очередной раз с каким-то симпатичным молодым человеком. Тот пригласил в кафе — сходили. Провел до подъезда.

Пару раз в парке погуляли. Поцеловались…

Но всё это было как-то так отрешенно… и безжизненно внутри меня, что едва ли можно назвать, что я его воспринимала всерьез.

Он особо не настаивал на близости со мной, не давил — а я была только и рада.

… более того, если представлялась возможность избежать с ним встречи, поставив «галочку» на дню путем только телефонного звонка — то я тут же хваталась за эту возможность, как последняя тварь… То работа меня спасала, то мигрень, то еще… какое глупое оправдание.

Не знаю, зачем я это делаю, и почему-то не рублю все эти дурные, пустые побеги на корню.

Шабалина молчит, хотя и видит всё, что происходит. Понимает.

Спасибо, что не поучаешь, подруга… Спасибо.

Я — тварь. И заслуживаю хорошую оплеуху. Ведь нельзя так нагло использовать человека, пусть даже и не со зла (… а, наверно, от безысходности).

Как там говорят? Позволяю себя любить?

Не знаю, какие он, на самом деле, испытывает ко мне чувства. Не знаю — и не хочу знать.

Я стала черствой? Жестокой?

Наверно… Наверно.

Да, так и есть…

С уходом Зобы — я стала… глыбой.

* * *

А вот уже и сентябрь скатился в октябрь…

День рождения у моего Сереги. И что я должна ему подарить?

Наверняка, ждет, что главной данью сему празднику — буду я. Да?

Не знаю, уже ничего не знаю.

И надо бы, и не хочется…

И почему все так сложно? Одному — вешалась на шею, а второму, который гораздо больше этого заслуживает, — даю отворот. Даже не так, даю надежду, верчу, как хочу, вожу за нос, а потом — динамлю.

Разве это — я? Разве я такая на самом деле?

Надеюсь, что нет…

Надо бы приодеться сегодня. Да сделать то, что нужно. Поди — корона не спадет. А человек будет рад — и так уже сколько времени терпит, ждет, пытается не обидеть мои чувства…

Господи, во что я превратилась?

Мерзко самой себе.

Надо бросить его. Хватит голову морочить и ему, и себе.

К черту всё. Сколько времени была одна. И сейчас справлюсь…

* * *

И вот мы сидим все вчетвером за городом, в красивом кафе (вместе с Таней и Костей). И я нарядная, и он (Серега) — счастливый, а в голове одни странные мысли. Не бросать же его сегодня, в его же День рождения? Не быть же последней сволочью…

А что сказать, если начнет приставать?

Черти что, Инга, во что ты вляпалась? ВО ЧТО?

Неожиданно послышалось где-то сбоку от нас какое-то оживление, шум.

Невольно обернулись все наши — не сдержалась и я.

Обмерла я, пришпиленная к месту.

Зоба.

Невольно и тот метнул взор в нашу сторону, но машинально отвернулся. Вдруг замер — и в тот же миг выстрелил мне взглядом в глаза.

Сгорая от стыда, в момент отворачиваюсь.

Слышу как нервно сглотнула Танька, а затем и вовсе пнула Костю вбок.

Напрягся Парфенов.

— Что? Что-то не так? — удивился Сергей.

— Да так, — решаюсь солгать я. — Компания шумная. Как бы буянить не стали…

— Ну ничего, ментов вызовут.

Скривилась я, пряча улыбку.

«Ну-ну…»

* * *

Долго мы сидели, часа полтора, наверно, украдкой так сверля друг друга взглядами с Зобовым. И, в какой-то момент, мне даже стало казаться, что это уже всё просек и сам Серега, правда, так и не подал виду. Игнорировал. И что самое противное, по большому счету, мне было плевать… даже если он обо всем догадывается. Что я могу с собой поделать? Что я могу поделать с таким глупым, безмозглым прошлым?

Вернее, я — безвольная и безмозглая. Что тогда, что — сейчас. И дело… не в прошлом.

Резко срываюсь из-за стола.

— Ты куда? — с опаской отдернул меня, пристально уставился в глаза Сергей. Вдруг неосознанно бросил косой взор на Зобова, но тут же осекся.

«Ну, я же не настолько конченная, Серый?»

Наверно.

— В туалет. Я ненадолго, скоро вернусь.

Шаги на выход, вниз по лестнице — и замерла в уборной.

Взгляд в зеркало:

«Что ты со мной сделал, Зобов? Что? Во что я превратилась? Раньше была немой куклой, а теперь… безвольная дура?»

Обижено опустить голову, повесив на плечах.

Сама виновата. Сама — да и только.

Резвые шаги дальше по намеченному пути — сделать задуманное.

Вымыть руки — и вновь обрушить, полный негодования, взор на себя.

— С*ка ты, Инга. С*ка…

Криво улыбнуться. Движение на выход, но едва переступила порог — как тут же наткнулась на него.

— Чего тебе, Зобов? — отчаянно рычу.

— Даже так?

— А как?

Немного закивал головой, а потом ядовито, криво усмехнулся.

— Да никак. Рад, что… парня себе завела.

— Он — не собачка, чтоб его заводить, — грубо отвечаю.

И снова ухмылка.

— Тебе весело? — не выдерживаю напряжения.

— Не особо.

(тяжело сглотнула слюну; молчу)

— И дальше что? — снова гавкаю, словно пес на привязи.

— Ничего… просто, решил поздороваться. Соскучился…

Саркастически хмыкнула.

— Еще скажи, что переживал, как я и что я…

(тягучая тишина)

Облокотился рукой на лутку прямо у меня над головой, невольно прибив спиной к стене.

Дыхание обжигает кожу…

— И скажу…

(чувствую, что дрожу уже от волнения)

— Если бы переживал, то ты бы каждый день проспался рядом со мной, а не ждал, что это будет делать кто-то иной, вместо тебя, а ты лишь — иногда радовать меня своими редкими, но такими фееричными визитами.

Вдруг ухмыльнулся.

Короткое движение — и коснулся своими губами моих. Замерли так на мгновение, но едва я потянулась ответить, как от тут же отстранился.

Мерно, холодно прошептал:

— Надеюсь, хотя бы он тебя не разочарует.

Разворот — и пошагал прочь.

Слезы немедля подступили к глазам. Мгновения в попытке совладать с собой (с болью вновь разодранных ран) — но бой проигран… — и соленые ручьи… тотчас потекли по пылающим щекам.

Прийти в себя, умыться, как только это было возможным, учитывая дюжий макияж — и, наконец-то, изволить вернуться обратно в зал, за столик.

— Что-то произошло? — заботливо поинтересовался Сергей.

Криво, печально улыбнулась я.

— Нет, все хорошо.

Наверно, это самый идеальный момент принять «правильное» решение — и отправиться с ним…. уединиться, и сделать то, что давно пора.

Но едва я захотела это произнести вслух, как слова замерли внутри меня, так и не найдя сил родиться на белый свет.

Еще вдох, и сама не знаю, как проговорила:

— Я люблю другого, — тягучая тишина. Серега молчит, побелев от услышанного. Таня и Костя забыли как дышать. — Прости…

Резко встаю из-за стола, и, не роняя взглядов округ, — точным направлением иду на улицу.

— Стой!

Узнаю голос — оттого прибавляю еще шаг, куда-то в темень, среди деревьев и кустов — куда угодно, лишь бы подальше.

— Стой, Инга!

Быстрый бег. Хватает за руку и разворачивает к себе лицом. Попытка заглянуть в глаза — противлюсь.

— Сережа, ну что еще?

— Не уходи…

— Зачем? — внезапно я узнала (до боли, до слез, до визга этот жуткий, и такой неумолимый своей правдой, вопрос). — Зачем я тебе такая нужна?

— Не знаю…, - растерялся. Тягучая минута, и решается, — наверно, потому что… люблю.

Так просто?

Обомлела. И если перед этим еще смотрела с дерзостью и смелостью ему в лицо, то сейчас тотчас взор потупила в землю.

Так просто? Ответ на этот жуткий вопрос: «Люблю…»?

И я его люблю, а ему все равно…

Как и мне — то, что ты любишь меня, Сережа. Как и мне…

Только мне хватит ума, тебе это не сказать в лицо.

Хватит ума… солгать?

Или, просто, промолчать.

Не знаю, еще не знаю, как поступлю…

Не знаю.

— Пошли обратно. Сделаем вид, что ничего не было. Что все… хорошо; а завтра, на трезвую голову, с утра поговорим. Идет?

Взгляд в глаза.

А кто из нас жестче? Он, Зоба, — со своей правдой, или я же — с приторной ложью и бессмысленной надеждой?

Наверно…. я.

Ампутировать пилочкой для ногтей больную конечность — что может быть более бесчеловечно?

Ведь лучше всё и сразу?

— Сережа, пойми, я не люблю тебя. И… как бы я не старалась, его из сердца не могу выбросить. И вряд ли есть толк… со мной всё это ждать, переживать. Да и я этого не хочу. Ты прости меня, что я такая тварь. Что все это говорю, делаю, да еще и в такой день. Я бы очень хотела быть тебе хорошей девушкой, возлюбленной, может, когда-то и женой. Но не могу…

Пожала растеряно плечами.

… закачала головой, виновато поджав губы.

— Это… из-за того, который там сидит?

Обмерла я. Так и есть — догадался…

Тяжелый вздох.

— Да неважно из-за кого это. Виновата во всем только я. И решение — моё.

— Может, тебе неважно…, - резкий разворот.

— Серега, — отдергиваю его за руку, не давая уйти. — Ему все равно на меня. Плевать. Понимаешь? Моя любовь — чисто моя проблема. Как и твоя… — осеклась на слове. Побелела я от ужаса осознания, что ляпнула такое…

Вдруг резко шаг ко мне ближе. Нагнулся ближе, выплевывая слова в лицо:

— Как и моя любовь — чисто моя проблема. Я не ослышался?

Обиженно прожевываю эмоции и несказанные слова, прячу очи от стыда.

— Я не это хотела сказать.

— Но сказала.

Несмело глаза в глаза.

— И долго ты еще мне собиралась голову морочить?

Тяжело вздыхаю, опускаю взгляд.

— Нет. Не думаю…

— Ты больная что ли?

Резко уставилась ему в лицо.

— Тебе, вообще, на всех пох*й?

— В смысле? — опешила я.

— Хоть бы постыдилась своей этой… гребанной правды. Она хороша — но только в меру. Если ты — больная на всю голову, то попытайся хоть часть всего этого скрыть. Поди, кто-то и клюнет на тебя всерьез…

Вырвался из моей хватки, разворот — и пошагал прочь.

Быстрые шаги по лестнице — и скрылся в помещении.

Замерла я в нерешимости.

А вот оно как… больно правду и говорить?

Я думала, неприятно только ее слушать. А оказывается, — и с другой стороны медали… тоже слезы. Тоже горе.

Да еще и — самоотвращение…

* * *

Принять решение. Быстрые шаги за ним вдогонку.

Уже сидит за столом, наливает себе алкоголь в рюмку.

— Коля, поехали домой, — обмерла я, зажмурившись, от осознания того, что ляпнула, как оговорилась. — Бл**ь…

— Ох**ть, она меня еще его именем называет, — вдруг заметал взгляды то на меня, то на Таню с Костей. — И вы, уроды, наверняка, все знали. И про нее, больную, и про этого ее… козла.

— Серега, не устраивай концерт, — рявкнул Парфенов.

— А ты присаживайся, присаживайся, не стой — тянет меня за руку вниз. — В ногах правды нет. Она вся на языке…. гребанная ты шл*ха…

— Босой, следи за языком, — не отступал Костя, а я лишь виновато молчу, потупив взгляд.

— Это я-то? Знаете что она мне там на улице заявляла? Ох**ли бы, если бы услышали…

— Прошу, ребята, потише, — вдруг вкрадчиво отозвался, прошептал официант.

— Да ты лучше той компании скажи, что ведет себя, словно в родном ауле.

— Серега, замолчи уже, прошу, — зарычала я, не сдержавшись… (боясь того, что все это может услышать Зоба).

— Да мне пох*й, и на них, и на тебя, и на всех, кто здесь собрался. Хочу — ору.

— Да ладно, что за крик — а драки нет? — вдруг послышался за нашими спинами веселый… знакомый голос.

Замерла я, обреченно прикрыв веки.

— О, Костяныч! И ты здесь? Не здороваешься уже… забыл, загордился…

— Не выдумывай, — резко встал Парфенов и пожал протянутую руку. — Просто, не видел.

— Ну да, ну да. Я вот тоже… Только ее вот и заметил.

Внезапно приблизился на последних словах прямо к моему уху (стоя со спины), дюжая доля алкоголя волной обдала меня от его дыхания.

— Видите, и даже она меня игнорит. Дожил… сплошное неуважение, нелюбовь. А раньше-то… сколько страсти, сколько пыла, как хотела меня, как бегала. Да, родная?