Дальше следовал маникюр, какие-то маски для лица, пилинг, но самое страшное…

Меня завели в какую-то процедурную и приказали раздеться снизу. Под пристальным вниманием женщины в белом халате я сняла джинсы. Она осмотрела меня и приговорила:

— Полностью.

Я оторопела. Это же салон красоты, а не гинекология.

— З-з-зачем? — спросила я.

— Эпиляцию будем делать, — я все так же смотрела на женщину и не спешила делать то, что велено. — Татьяна Сергеевна, зайдите, пожалуйста.

— Что-то не так? — забеспокоилась она.

— Девушка не в курсе эпиляции?

— Боже, я совсем забыла. Дайте нам пару минут, — она подошла ко мне. — Вита, тебе нужно сделать эпиляцию. Тебе сделают лазерную, она безболезненная и надолго избавляет от волос.

— Зачем мне раздеваться полностью? — не понимала я.

— Вита, тебе и там тоже сделают эпиляцию. Пойми, ты будешь ходить в школу, вы будете переодеваться на физкультуру. Можно всё оставить и так, но девушкам лучше не давать лишних поводов для сплетен и обсуждений, понимаешь, о чём я? — я кивнула. — Тамара Петровна тут столько насмотрелась. Не смущайся. Я понимаю, что для тебя всё ново, но это нужно. Зная твоих будущих одноклассниц, там у всех эпиляция, и тебе совершенно не нужно быть другой.

— Хорошо.

Тамара Петровна устроила мне настоящий допрос. Как идут месячные, регулярно ли, не испытываю ли я тошноты, головокружения, рвоты, нет ли у меня прыщей и других высыпаний. Видимо, ответы её удовлетворили, потому что она дала добро раздеваться. Я, борясь со смущением, сняла трусики и залезла на кушетку. Мачеха не соврала. Я не почувствовала совсем ничего. Изредка было небольшое покалывание, но в целом не всё так ужасно.

Зато после процедуры я пребывала в легком шоке. Ножки гладкие, да и там всё…необычно. К концу процедуры смущение совсем пропало, Тамара Петровна умела разговорить и расположить к себе, чему я была несказанно рада.

Когда меня таки закончили пытать и слегка поколдовали с лицом, позволили посмотреть в зеркало. Вот тогда-то я и потеряла дар речи.

На меня смотрела вроде бы и я, но совсем другая. Волосы немного подстригли и подкрасили, отчего мой выгоревший рыжий оттенок теперь стал более привлекательным и выразательным. Но что меня порадовало – не ярким, как у престарелых бабушек.

Кроме волос изменилось и лицо. Оно стало каким-то…выразительным, что ли. Мне выщипали брови, завили ресницы, подкрасили губы блеском, добавили румян. Никакого тональника и пудры, я выглядела естественно, но, вместе с тем, в зеркале на меня смотрела уверенная в себе девушка.

— Ну как тебе, Вита? — обратилась ко мне Татьяна

— Я…мне…очень красиво, — пролепетала я, — спасибо вам, — я неуверенно обняла Татьяну, а она сжала мои плечи в ответ. Вот уж никогда бы не подумала, что она так радушно примет меня.

— Дальше у нас магазин, в СПА сегодня не едем. Тебе после эпиляции нельзя, — я кивнула, и мы, сев в машину, двинулись в магазин.

Приехав, меня удивил не столько магазин, сколько его размеры, а главное, цены. Увидев, что кофточка здесь стоит, как мамина зарплата, на глаза снова навернулись слезы. Вот тогда-то Татьяна не выдержала и, забрав меня из магазина, повела в кафе.

— Рассказывай, — потребовала она.

— Что?

— Почему ты плачешь и смущаешься? Что с тобой такое? Ты взрослая девушка, я понимаю, что ты потеряла мать, это очень больно я и сама знаю, в твоём возрасте меня отдали в детдом, потому что родители погибли, — начала с откровений Татьяна, — но ты плачешь не всегда, а только когда видишь огромную цену. Что не так?

— Просто, — я разрыдалась, — эта кофточка…она…стоит как…как мамина зарплата…и я…я…я подумала, что папа очень богат и…мне стало жаль…маму. Она не захотела к нему обращаться, а вдруг это бы помогло? — выдавила я.

Татьяна села ко мне и, обняв меня за плечи, сказала:

— Ты не виновата в том, что твоя мама так поступила и Дима, он тоже не виноват. Я думаю, он бы помог, но может у мамы были свои причины так поступить? Вита, тебе нужно жить дальше. Никто не запрещает оплакивать её, но если ты будешь и дальше вести себя так, то плакать придется не только по маме, понимаешь? Здесь всё по-другому. Вот скажи, в твоей школе девочки ходят на лазерную эпиляцию зоны бикини и тела? Вряд ли. А здесь без этого не обойтись, уж поверь, я знаю о чем говорю. Здесь всё намного жестче. Нравы другие. Я бы предпочла, чтобы ты ходила в ту же школу, что и раньше, но Дима решил удочерить тебя, поэтому по статусу ты просто не можешь учиться абы где.

— Почему?

— Вита, потому что твой отец богат. Он не может отправить Дениса в элитную школу, а тебя в обычную. Поверь, если будут знать, ЧЬЯ ты дочь, тебе и там придётся нелегко, поэтому у нас есть 2 недели, чтобы я научила тебя тому, как себя вести, что говорить, в конце концов, как давать отпор мальчикам и девочкам, если вдруг это понадобиться, понимаешь?

— Примерно, — соврала я. Я не понимала. Что это за школа такая и за мир, где нужно учиться говорить и давать отпор? Разве здесь не так же, как и в моей школе? Тут нет подружек? — А почему я должна ходить в ту же школу, что и Денис?

— Не только в ту же школу, но и в тот же класс. У него там есть определенный авторитет и, если что, он поможет и защитит тебя.

О, вот в этом я предельно сомневалась, но говорить об этом не стала. Она его мама и наверняка мне не поверит, да и некрасиво как-то. Второй день в его доме, а уже ябедничаю. Да и ничего такого он не сделал, ну подумаешь, невзлюбил. Я тоже хороша, сделала же больно ему в ответ. Молчала бы лучше.

В магазин мы таки пошли после того, как немного подкрепились и я успокоилась. Татьяна права. Я должна постараться. Теперь у меня другая жизнь, плакать по маме я не перестану, но нужно попытаться делать это не на людях.

Из магазина мы вышли, когда изрядно стемнело. Вначале я не слишком хотела примерять всю ту одежду, выходить к зеркалу, но к концу процесс меня затянул. А когда я увидела комплекты белья, выбранные для меня, вообще оторопела. Белое, красное, розовое, синее, Татьяна выбрала пятнадцать комплектов, разных по цвету и текстуре, а я смотрела и не понимала, зачем столько.

Одежду мы выбирали как для школы, так и на каждый день. В школу Татьяна брала сама, чтобы и стильно было, и не слишком откровенно. Да и на каждый день я только платье взяла, синее, облегающее, вечернее. Не знаю почему, но я просто посмотрела на него, а Татьяна одобрила, сказав, что мы иногда будем устраивать приёмы, поэтому мне нужно будет выглядеть соответствующе.

Домой вернулись аж часов в 10, усталые и довольные. Ужинали мы в кафе, поэтому я сразу же поднялась в комнату, разбирать пакеты и слаживать вещи в шкаф. За этим занятием меня и застал Денис, грубо открывший дверь, и остановившийся в дверном проеме.

— Ну что, довольна? — прогромыхал его голос.

— Чем? — даже не повернулась, решив не смотреть на него.

— Как это чем? Весь день с Татьяной провела. Небось, разжалобила её своими россказнями о том, какая ты бедная и несчастная, о мамочке своей наговорила, — я замерла и, медленно повернувшись к нему, выпалила:

— Мою маму трогать не смей, понял? — Денис как-то странно посмотрел на меня. На секунду мне даже показалось, что в его взгляде промелькнуло…восхищение?

Но это было всего на секунду, после чего он закрыл дверь и вмиг преодолел разделявшее нас расстояние.

— А то что? — зло сверкнул глазами и придвинулся ближе, буквально впечатав меня в шкаф.

— Не смей…вспоминать о ней, — я была на грани, но, как не странно, слёзы не подступали.

— Что ты сделаешь? Расплачешься? Ты же ничего сама не можешь. Даже вон, — он кивнул на шкаф, — шмотки и те мамка моя тебе выбирала, а ты сама сплошная безвкусица, — он презрительно смерил меня взглядом.

И я ударила его. Сама не знаю, как решилась, но моя рука будто сама взметнулась, а уже через секунду приземлилась на его щеке. На несколько секунд он замер, видимо, не веря в происходящее. Да я и сама не верила.

А потом он расхохотался, яростно и опасно сверкая глазами. Его настроение менялось не по минутам, а по секундам.

Смех прекратился. Денис схватил меня одной рукой за горло и, наклонившись к уху, прохрипел:

— Никогда, слышишь, никогда не смей прикасаться ко мне. Ты никто, нищая оборванка и даже шмотки этого не изменят, поняла меня? — он больнее сжал мою шею, опаляя ухо своим горячим дыханием.

Меня сковал страх и непонятное волнение. Я не могла пошевелиться, кажется, я даже перестала дышать. Денис ослабил хватку, но не отошел, продолжая прерывисто дышать, обжигая своим дыханием уже мою шею. Его грудь плавно вздымалась, а от тела исходил дикий жар, от чего мне сразу же стало душно.

Я почувствовала, как его рука отпускает мою шею, спускаясь ниже. Он опускал руку, задевая пальцами чувствительные точки, расположенные на пути к талии.

Я впала в ступор. Просто стояла и старалась не дышать. Я не понимала, что означает всё это, но по его дыханию и движениям поняла, что он больше не в ярости. Почувствовала, как его рука опустилась на живот, а после плавно потянулась к талии, добираясь до поясницы.

На мгновение мне показалось…

Хотя нет, не показалось…

Денис притронулся губами к чувствительной точке за ухом, но уже в следующее мгновение зло прорычал: «Твою ж мать!» и с этими словами оторвал руку, вылетев из комнаты и оставляя меня с немым вопросом.

Что это только что было?

Глава 3/1

Охренеть! Я только что лапал и едва дотронулся губами к коже этой сиротки. Млять. А ведь всё начиналось так хорошо. Её не было целый день, так что я мог спокойно разгуливать по дому, чтобы не натыкаться на этого скелета. И тут на тебе. Приехали! Прибыли с мамашей после апгрейда. Увидел их через окно и почему-то захотелось увидеть её ближе, посмотреть, что же там ей такого сделали, что мама так отчаянно хвасталась отцу.

Посмотрел, мля. Нет, сначала все было неплохо. До того, как она повернулась, сверкнув глазами и позволив себе мне возразить. Надо сказать, мамка постаралась на славу. Из того, что я видел вчера, ничего не осталось, Вита и одета была стильно, и волосы приобрели уже не такой мышиный оттенок. Но главное глаза. Мне захотелось взглянуть в них ближе, да и повод был. Нечего было мне огрызаться.

Подошел, угрозу кинул и  даже руку на шее сдавил для пущей убедительности. А вот потом…

Взглянул в ее глаза, полные страха, такие чистые, без тени цинизма или расчёта. На мгновение даже подумал, что она и вправду сюда приехала от безысходности, но сразу же одёрнул себя. Да уж, глаза впечатлили, но вот…

Почувствовал её запах и крышу снесло напрочь. Рука инстинктивно отпустила шею, начав двигаться по её телу. Что я там говорил? Что она безформенная?

Я ошибся…

Она худенькая, тоненькая талия, небольшая грудь, стройные ноги и красивые руки. Млять, Денис, ты совсем дебил? Одернул себя. О чем я думаю, какие нахрен красивые руки? Твою ж мать! У меня девчонки давно не было, вот я и вспылил.

Да, точно. Решил набрать Валенсию.

— Привет, детка.

— Привет, Дэн, — промурлыкала она.

— Как делишки? — продолжал кидать ей дежурные фразы.

— Нормально. Я соскучилась.

— Я тоже. Может встретимся у тебя? — закинул я удочку.

— Давай. Родители будут завтра, так что можешь прикатить. Персоналу скажу, что мы будем инглиш учить, — хохотнула Валенсия.

— Ок. Жди. Скоро буду.

Ну и отлично, получу разрядку, и можно будет с новыми силами приступать за унижения этой тупицы. Не успел собраться, как раздался звонок. Да меня оставят сегодня, не? Гудок стоял только на друга, так что взял трубку сразу.

— Привет, Дэн, ну что там? Приехала красна девица?

— Привет. Ну вот ты прям угадал. Рыжуха прибыла.

— Чё и правда рыжая?

— Ага, — хохотнул я.

— Рыжухи у меня ещё не было. Как думаешь, стоит попробовать?

— Ну попробуй. Только она ж такое страшилище, у-у-у-у, худая и одевается в дешёвку. Не удивлюсь, если у неё ещё и вши.

— Худенькая? Мне такие нравятся, — почему-то меня передернуло, представив, как он облизывается с Витой.

— Ну да, — гоготнул я. — Только я бы убил эту заразу. Святая невинность, чтоб её.  А ещё отец запулил эту долбанутую к нам в гимназию, представляешь, к нам в класс, Рома.

— О, это круто. Шансов больше будет.

— Ты только о сексе думаешь, что ли? Не надоело еще?