— О Боже… — выдохнула Леночка, и пальцы ее ослабли. Ваза все-таки выпала из рук и покатилась по полу, одновременно освобождаясь от бумаги. — Простите, — Леночка быстро наклонилась и, подняв ненужный уже сувенир, поставила его в угол. Высокая, с затейливым узором по горловине, неровными краями и пламенным переливом густого благородного оттенка, она неожиданно стала центральным пятном в пустом интерьере. — Где он? Как поживает? — Леночка изобразила полное равнодушие, но внимательный собеседник мог бы заметить ее неестественность.

— Он, как бы вам сказать… — Девушка не была внимательным собеседником, или же была достаточно хорошо воспитана, чтобы не заметить охватившее Леночку беспокойство. — Он пока в госпитале.

— Он болен? — Леночка гипнотизировала собеседницу взглядом, но та лишь успокаивающим жестом приподняла ладошку и, откидывая копну волос назад, подняла на Леночку глаза.

— Нет, что вы! У Андрея Евтеевича отменное здоровье.

— А госпиталь?

— Готовится к работе в Германии. Проходит диспансеризацию. Каждый год летчики проходят диспансеризацию, тем более летный состав такого уровня. Понимаете?

Леночка облегченно выдохнула. На столе стояла банка клубничного конфитюра, и из тостера с тихими щелчками выскакивали обжаренные пластинки французской булки.

— Извините, я здесь не живу. Пока делаем ремонт, я обитаю у подруги. Пришлось вывезти мебель на дачу, а новую еще не приобрели… Все в таком запустении. Не сад, сплошные джунгли. Домик там ничего, но короед сгрыз весь фундамент. Дача отписана брату, а квартира мне. — Зинаида хлопотала у стола, заимствованного из туристического набора, и бесконечно говорила. Темная родинка маленьким жучком застыла на ее подбородке, и, когда девушка говорила, казалось, жучок перемещается. Что там рассказывала Наталья про жену Андрея? Мымра с уродливой родинкой на подбородке и все время улыбается, будто лицо у нее перекошенное.

Леночка осторожно подняла придирчиво внимательный взгляд на лицо девушки. Действительно, все время улыбается, и улыбка немного асимметрична. Но в целом Зинаида производила приятное впечатление. Приятное, если не относиться к ней предвзято. Уж не ее ли Наталья приняла за жену Андрея? Но если так, то подруга ошиблась.

Леночка заерзала на стуле.

— Неудобно? — посочувствовала Зинаида. — Да, я знаю, стульчики очень маленькие, ну просто игрушечные. Колени упираются…

— Скажите… — начала Леночка, запинаясь и сдувая с поверхности налитого до краев, как говорил папа Саша — «с горкой», — чая тонкий парок. — Вы хорошо знакомы с Андреем?.. Евтеевичем, — добавила она, спохватившись.

— Хорошо ли? Да нет, пожалуй… Кроме того, что он учился и был близок с Игорем. И еще то, что последние годы после гибели Игоря он заменял тете Жене сына…

— А про семью? — не удержалась Леночка и тут же, залившись краской, опустила лицо, чтобы собеседница не увидела ее.

— И про семью тоже не очень-то много… Знаю, что жена его погибла в автокатастрофе. Остались дочь и отец, прикованный к постели.

— Не может быть! — Леночка медленно поставила чашку на стол и так же медленно поднялась. — Но это же… Это же замечательно! — воскликнула она и наткнулась на недоуменный взгляд Зинаиды.

— То есть?

— То есть… — стушевалась она, но все равно не сумела скрыть радостного возбуждения. — То есть… Понимаете… Я думала, он женат. Я столько наворотила! Столько всего наворотила, кто бы знал… — сказала она и замолчала.

Где-то за стенкой заиграла музыка. Леночка подняла глаза на притихшую Зинаиду, и вдруг ей стало неловко. Сверкая глазами, девушка в упор смотрела на Лену.

— Я беременна от него, — тихо сказала она и пошла в прихожую, давая понять Леночке, что разговор окончен. Леночка ощутила болезненную пустоту в низу живота, потянулась туда руками, но, едва прикоснувшись к платью, тут же отдернула ладони, точно обожглась. На сердце ее легла такая тяжесть, что она просто физически ощутила, как оно проваливается в пропасть.

Оглянувшись в дверях, она с содроганием поняла, что жизнь ее кончена.


— Здравствуй, — голос Марка был строго официальным. Леночка запахнула потуже халат и в шлепанцах на босу ногу вышла за порог. — Не впустишь?

— Зачем? — Она пожала плечами и грустно улыбнулась. Халат распахнулся, обнажая упругую, как мячики, грудь с крупными горошинами сосков. Она снова машинально запахнулась.

— Я не один.

— Вижу, — Леночка посмотрела в сторону стоящих на нижней площадке мужчин. — Тем более незачем.

— Лена… — Марк взял ее руки в свои горячие ладони и наклонился к ее лицу. — Я пришел сделать тебе предложение.

— Предложение? — Она усмехнулась. — Но…

— Тссс. — Он прижал палец к ее губам, точно так же, как делал это в саду у Штурмов. — Не говори ничего. Подумай. У тебя есть время. Я не тороплю. Я знаю, как тяжело принимать это решение. Поверь, я тоже проворочался не одну ночь, прежде чем решиться на этот шаг. Вот тебе залог моей любви. — Он вытянул Леночкин безымянный палец из сжатого кулачка и надел на него колечко. Леночка хотела отдернуть руку, но было уже поздно. Колечко сверкало цепью прозрачных камней, мешало сосредоточиться на словах Марка, не давало опомниться, заставив Леночкино сердце ласточкой взвиться к небесам.

— Но Марк… Ты же знаешь…

— Тссс! — Он снова приложил палец к ее губам. И взгляд его был так же упорен, как руки, притянувшие Леночку к себе. Она закрыла глаза, со стыдом сознавая, что даже в такой момент все равно думает об Андрее. Ах, если бы это был его поцелуй, то он бы вихрем вскружил ей голову. Если бы это его руки так обняли ее, то тело сделалось бы невесомым!

Марк почувствовал, как расслабилась Леночка, как задрожала и тихо застонала. Окрыленный, он поднял ее на руки, толкнул ногой дверь и внес в квартиру.

Искристый ореол волос рассыпался на его плече. Он никогда не видел ничего прекраснее, чем это юное непокорное тело. Наконец-то прорвалась плотина отчуждения, он смог сломать стену, победил ее, приручил. Вот она, доверчивая, легкая, чувственная до умопомрачения, — вот она — в его руках, и он властен делать с ней, что пожелает. А если у нее и был до него мужчина, — что ж, давно миновали те времена, когда жених ждет от невесты в двадцать с лишним лет девственности и целомудрия.

Конечно же, пока близость с другим еще свежа в ее памяти, он будет ревновать, но все равно никто не сможет полюбить ее с такой силой. Странно, а ведь всего несколько месяцев назад он хотел лишь одного — лечь с нею в постель. Теперь же ему нужно ответное чувство.

— Я ухожу, — Марк бережно опустил ее на старенький диван. Скоро она будет купаться в роскоши. Какая же женщина не стремится к тому, что может предложить своей невесте Марк?

Дверь тихонечко хлопнула, и только сейчас Леночка словно впервые увидела Марка не рассудочно-сдержанным, всегда осуждающим и отвергающим взглядом, а спокойным, внутренне раскованным и открытым к доброму восприятию всех его лучших черт.

Она посмотрела на кольцо. Пьянящая легкость пошла от сердца к голове, и Леночка рассмеялась.

— Наталья, я выхожу замуж! — сообщила она так, как будто наконец-то восторжествовала давно и безнадежно ожидаемая справедливость. — Я выхожу замуж, — повторила она, — и, наверное, уезжаю из страны!

— Неужели ты помирилась с Андреем? — охнула Наталья и тут же завизжала от радости. — Я так и знала! Я знала, знала, знала! Видела бы ты его лицо, когда я сказала, что ты беременна! А видела бы ты, как он чуть не сдох, когда я сказала, что ты уже не беременна! Он чуть с ума не сошел, узнав, что ты с Марком. Я так рада за тебя, так рада! Леночка, я ведь хотела тебе сказать, что он не женат, но ты же как приехала, засранка такая, даже не позвонила. Сразу к нему! А я, между прочим, могу и обидеться. — Она заливалась таким смехом, что Леночка невольно улыбнулась, мучительно ощущая, как по телу проходит судорога. — Я могла бы обидеться, но не стану этого делать. Потому что это я ввела тебя в заблуждение. А все почему? Все потому, что та мымра, о которой я тебе говорила, не спускала с него глаз. Ни на секунду не спускала. И я подумала, что она просто ревнует его ко мне. Леночка…

— Я выхожу замуж за Марка, — Леночка услышала, как Наталья чуть не задохнулась от ее холодного, бесстрастного голоса.

— Ты… сошла с ума, — пролепетала Наталья. — Он же любит тебя. Он нуждается в тебе…

— Любит, — согласилась Леночка бесцветным тоном.

— Идиотка! Не Марк! Андрей! Он плакал, понимаешь! Он ревел крокодиловыми слезами, когда узнал, что ты потеряла его ребенка!

— Оставь ты это. — Боль проникала все глубже и глубже, заполняя ее всю, и Леночка уже не могла говорить, почувствовав, как подступили к глазам слезы. — Зинаида… беременна, — произнесла она и сама испугалась своих же слов, потому что в следующую секунду ощутила, будто через каждую клеточку ее тела прошел электрический разряд.

Повисла пауза, и Леночка снова взглянула на палец, желая уничтожить сомнения, развеять их, испепелить прозрачным и чистым свечением бегущих узким лепестком бриллиантов. Как роса на осеннем золоте листьев.

— Ха… — совсем не веселым голосом сказала Наталья и тут же повторила: — Ха-ха-ха. Это бред! — рубанула она, и Леночке показалось, что она видит, как подруга рассекла воздух ножом. — Она не может быть беременна по той простой причине, что они и знакомы-то всего дней десять. Всего десять дней! Подумай, дубина ты стоеросовая! Ты не иначе как спятила!

— Я не спятила, — Леночке уже расхотелось плакать, осталось лишь ощущение растерянности и пустоты. Вся эта болтовня ни к чему не приведет. Бесполезный, никчемный треп. — Зинаида сама сказала мне об этом. Так сказала, что мне показалось, будто на меня ушат воды вылили. А я, как дура, распиналась там.

— Да она же его на «вы» называет. По имени-отчеству, — слабо возражала Наталья, медленно выговаривая слова, как будто силилась вспомнить аргументы, которые могли бы опровергнуть Леночкино утверждение. Но аргументы выглядели неубедительно, и обе они чувствовали их зыбкость и неловкую смехотворность.

— Десять дней, — проговорила Леночка, — это же целая вечность. А забеременеть можно в течение трех минут.

Она вновь оказалась в тисках ревности. Леночка представила, как ласкает Андрей чужое тело, как растворяется в бездумном блаженстве, как целует глупо улыбающееся лицо Зинаиды. И ей захотелось кричать на всю вселенную, что этого не должно быть, потому что… потому что просто — не должно! Потому что та, другая, не может любить его так же беззаветно, так же сумасшедше, безумно, бездумно, не может у нее болеть по ночам сердце и плавиться в груди, плавиться, плавиться, вытекая горячими слезами в предрассветную тишь.

«Но почему не может? — Леночка провела ладонью по лбу. Только что она сидела, тяжело откинувшись на спинку стула, и, прикрыв глаза, слушала, как пульсирует ее кровь. — С чего это я взяла, что мое чувство какое-то особенное? Ну не Леночка Григорьева, а просто клад, феерия, фиеста чувственности и опыта… Дура!»

— Ну знаешь… — обиделась Наталья. По всей вероятности, Леночка, сама того не заметив, последнее слово произнесла вслух.

— Это я дура. — Она глотнула холодный кофе, оставшийся на самом дне чашечки. Еще задолго до прихода Марка Леночка пила его. — А он… Он — мерзавец, — продолжала говорить она. — Но все равно я не могу его ненавидеть. — Леночка помолчала, слушая тяжелое дыхание взволнованной подруги, и легкая, почти безмятежная улыбка появилась на ее лице. — Ну, ты не хочешь меня поздравить? Или я так и должна слушать твое сопение в трубку? Представляешь: я буду жить в Италии, а ты будешь приезжать ко мне в гости. Может быть, мы сможем вместе путешествовать, я скажу Марку, что мне просто неприлично ездить без компаньонки… Да скажи ты хоть слово! — взорвалась Леночка. — Неужели мы с Марком совсем никудышная пара? — То, что подруга считает этот брак поражением, вывело Леночку из себя. — Невероятно, я ждала от тебя другой реакции!

Но, видимо, в ее голосе было что-то такое, что Наталья вместо того, чтобы обидеться, тяжело вздохнула и примирительно произнесла:

— Не унывай. Может, и правда Марк — твоя половинка…

«Не унывай, — повторила про себя Леночка, уже стоя у окна и сдерживая отчаяние и злость от собственного бессилия. — Легко сказать». Она усмехнулась, постучала костяшками пальцев по подоконнику, сжала до скрипа зубы и, бросившись лицом вниз на диван, протяжно и громко застонала.

* * *

Леночка дала согласие на свадьбу. Они стояли с Марком у златоглавой церкви «Нечаянная радость» и в пересечении теней, ажурным кружевом ниспадающих на их головы на влажный асфальт, на крышу автомобиля Марка, Леночка видела синее небо, отраженное темным зеркалом лужицы. Под их ногами кружили сизые стаи голубей — Леночке они показались стайками рыб, которые блестели под солнечными лучами, преломленными водой. Они то исчезали, то появлялись, завораживая гармонией своих обтекаемых и неуловимых форм.