Сабина Рейн - Оттенки моего безумия

– Думала, что не успею, – обрывками говорит она и, выпрямившись, тут же выпаливает: – Я хочу пригласить тебя в нашу с Нелли комнату. Правда, ее сейчас там нет, но не суть. Ты согласна? Пожалуйста, скажи, что согласна.

– Зачем? – интересуюсь я, заглядывая в красивые, завораживающие глаза девушки. Неудивительно, что Ник обратил на нее внимание. В такие глаза сложно не влюбиться. Они кажутся леденяще-холодными и в то же время теплыми, как солнце в середине лета.

– Я хочу попробовать сделать кое-что с твоими волосами. – Когда мои глаза расширяются от ужаса, Амелия спешно вытягивает ладони вперед и, размахивая ими, начинает тараторить: – Тебе не нужно беспокоиться, ничего из ряда вон выходящего я не придумала. Доверься мне, прошу тебя.

И я соглашаюсь, потому что мне любопытно. Интересно, что же она задумала. Я следую за Амелией к общежитию. При виде знакомого здания мое сердце начинает биться быстрее, и я закусываю губу, подавляя всхлип. У меня было столько планов, когда я жила здесь. Я хотела устроиться на работу, чтобы откладывать деньги. Сейчас же мне придется отдавать внушительную часть зарплаты за квартиру.

Конечно же, за все время, пока я нахожусь в доме братства, никто не высказывал ничего против. Ребята рады, когда я готовлю для них, они часто приглашают меня посмотреть фильм или же поиграть в настольный теннис. И хоть я постоянно отказываюсь, потому что мне неловко находиться в компании одних парней, все равно приятно, что они пытаются сделать так, чтобы мне не было скучно.

Где-то глубоко в душе я хочу остаться в доме братства. Но я подавляю это чувство. Мне там не место. Конечно, Ник пустил меня пожить, но это не значит, что он счастлив моему длительному пребыванию в доме. Каждый раз, думая об этом, я хочу скорее переехать.

В комнату Амелии и Нелли я иду чуть ли не с закрытыми глазами. У меня нет желания видеть знакомую обстановку, тем самым причиняя себе боль.

– Добро пожаловать в берлогу двух бродяг! – восклицает Амелия, и я открываю глаза.

Закрывая дверь, я смотрю по сторонам: как и положено, две узкие, длинные кровати, тумбочки по обе стороны. Над одной из кроватей я вижу листок, на котором красивым почерком выведено «Амелия», ниже «Амали», а под ней «Ами». Я так понимаю, это все прозвища Амелии? Что ж, довольно мило. Постель накрыта бежевым покрывалом и завалена маленькими подушками и небольшими мишками. Кровать девушки выглядит мило и… по-детски, хотя, когда смотришь на Амелию, она кажется взрослой, серьезной и предельно сильной особой.

– Будешь чай? У меня есть черный и зеленый, кофе, к сожалению, закончился, – разводит руками Амелия.

Я поворачиваюсь к хозяйке с забавной статуэткой в руках, найденной на тумбочке, и смотрю на нее вопросительным взглядом. Она издает смешок, забирая у меня обнаженного первобытного мужичка, и объясняет:

– Это подарок Ника к началу учебы, сама бы я такое ни за что не купила.

– У Ника… хорошее чувство юмора, – констатирую я. – Не откажусь от чая, желательно зеленого.

– Любишь зеленый? – спрашивает Амелия, подходя к электрическому чайнику, проверяя, есть ли в нем вода.

– Не особо. Но говорят, что он хорошо утоляет жажду, а мне что-то ужасно жарко, да и пить сильно хочется. Так что же ты собралась делать с моими волосами?

– Ты хоть раз пользовалась приборами для укладки? – Я отрицательно мотаю головой. – Сегодня я хочу выровнять твои кудряшки, уверена, что после этого пряди будут доставать тебе до груди. Ты просто обязана сделать кератиновое выпрямление.

– Говорят, оно вызывает рак кожи, да и с кудряшками мне вполне удобно. Я привыкла к ним. – Я пожимаю плечами и присаживаюсь на край кровати.

– Если будешь делать у профессионала, никакой рак тебе не грозит. Ты, конечно, прости меня, но с такими волосами ты походишь на мальчишку-подростка. Видать, не зря тебя Блейн «салагой» называет. – Амелия хихикает. Мое прозвище дошло и до нее.

Я никогда не задумывалась над тем, как выгляжу. То есть я смотрю на себя в зеркало, и иногда мне что-то не нравится, а иногда, наоборот, что-то привлекает в собственной внешности. Но мне нет дела до того, как люди видят меня со стороны. У меня другие проблемы. Слова Амелии заставляют меня задуматься. Может, действительно пора подумать о себе? Стать более изящной?

– Держи, – возвращает меня в реальность голос Амелии. Она протягивает мне кружку, и, сделав глоток, я ставлю ее на письменный стол, втиснутый между тумбочками. – Можешь сесть сюда, – похлопав по стулу у зеркала, объясняет она.

Я снимаю ветровку, кидаю ее на кровать и сажусь.

Мне немного страшно, потому что я совсем не знаю, чего ожидать. Наверное, не зря говорят, что неизвестность пугает. Всю жизнь я проходила с кучерявой шевелюрой и не могу даже представить, что будет, когда волосы станут прямыми, и самое главное – как на это отреагируют другие?

Тем временем Амелия достает толстую, длинную плойку, которая со стороны кажется угрожающей. Я смотрю на нее как на какую-то диковинку, широко распахнув глаза. Протянув руку, трогаю гладкую поверхность и матовый металл, который, по всей видимости, отвечает за выпрямление волос.

Отвернувшись, я прошу Амелию подать кружку, которую оставила на столе, и делаю неспешные глотки зеленого успокаивающего чая. Горячая жидкость приятно обволакивает горло. Так намного лучше, я чувствую расслабление и одновременно бодрость.

Прикрыв глаза, я балдею от того, что меня расчёсывают. Это самый приятный массаж из всех, которые у меня были за всю жизнь. Ради этого я готова сидеть на не слишком удобном стуле часами.

– Как вы с Ником начали встречаться? – спрашиваю я, чтобы разбавить тишину и удовлетворить любопытство.

Мне действительно интересно послушать рассказ Амелии. Наблюдая за ней через зеркало, я вижу, как на ее губах появилась радостная улыбка.

– Он решил поиграть на физическом желании. Первое время я избегала его, дразнила, но в итоге Ник оказался сильнее. Он обещал уйти после того, как использует меня. Он был уверен, что победит. Так и произошло. А потом он действительно ушел. Время, когда я осталась без него, – самое сложное в моей жизни, но оказалось, что ему тоже было плохо. И вот мы вместе.

– Ты когда-нибудь могла подумать, что будешь состоять в отношениях с одним из самых горячих парней университета?

– Нет, ни за что. Я считала, что когда-нибудь начну встречаться с Коди, а этот парень совершенно не переваривает членов братства. Он и сейчас не может успокоиться и принять мои отношения с Ником. Но Коди хороший, он поймет, что я люблю Ника как парня, а его – просто как друга.

– Настоящая драма, – усмехаюсь я. – А что насчет Логана?

– Логан – хороший парень. Жаль, что он одинок. Но я уверена, он будет с той девочкой. Помнишь, на кого Логан смотрел, когда мы были на обеде? – Я киваю. – Вот, мне кажется, что он предложит ей встречаться. Не могу дождаться, когда это произойдет.

А я всегда надеялась, что Зак будет с Рамоной. Мне нравилось представлять, как они вместе ходят за ручку и воркуют. Я желала счастья друзьям и, что врать, желаю до сих пор. Но как сложится их судьба, мне больше не узнать. И все же я надеюсь, что они останутся вместе. Зак знает и понимает Рамону, как никто другой, точно так же, как Рамона его. Им будет легче друг с другом, я уверена.

Амелия тянется к плойке и смотрит в зеркало, подмигивая моему отражению. Я задерживаю дыхание, когда горячее железо впервые соприкасается с моими волосами, а затем прикрываю глаза, успокаиваясь и расслабляясь, полностью доверяясь Амелии.

Процедура оказалась очень долгой. Все это время мы молчали, а я, кажется, и вовсе задремала. Когда девушка говорит, что я могу открыть глаза и полюбоваться результатом, я сначала притрагиваюсь к волосам, по-прежнему держа веки опущенными. Волосы мягкие, гладкие и главное… прямые. Это меня пугает, и я тут же распахиваю глаза. Прическа может кардинально изменить человека, теперь я верю в это.

Аккуратно уложенные волосы достают до груди. Пробора больше не видно, потому что Амелия перекинула несколько прядей с правой стороны на левую, и выглядит это просто шикарно. Я не узнаю себя. То есть я вижу те же глаза, веснушки, брови, скулы и нос. Но что-то изменилось. Я стала… красивее?

– Тебе очень идет, – говорит Амелия.

Она любуется мной через зеркало, на ее губах трепещет еле заметная улыбка.

Я смотрю на нее, чувствуя, как краснею. До сих пор не могу поверить, что общаюсь с ней.

– Спасибо, что исполнила мою мечту.

– Ты мечтала выпрямить мне волосы? – скептически интересуюсь я.

– С тех пор, как впервые увидела тебя, – признается она, и я непроизвольно ахаю.

Рамона никогда не пыталась сделать меня лучше, приятнее, красивее. Мою лучшую подругу это не интересовало, поэтому слышать подобное от человека, с которым я раньше никогда даже не здоровалась, очень непривычно.

– Спасибо, – тихо произношу я, но абсолютно искренне.

– Не благодари. Кстати, это тебе, – поднимая плойку, говорит Амелия. Она проверяет, остыло ли железо, затем сматывает шнур и засовывает прибор мне в рюкзак. Я собираюсь запротестовать, но она поднимает руку: – У меня такая же в шкафу, эту я хочу подарить тебе. Никаких возражений.

И я, переполненная благодарностью, замолкаю. Я поднимаюсь и, обойдя стул, обнимаю Амелию. Я шепчу ей на ухо «спасибо» по меньшей мере раз пятьдесят. Амелия сильно отличается от Рамоны, и только сейчас я осознаю, что Рамона не единственная, кто может быть моей подругой. Без старых товарищей я теперь точно не пропаду. 

* * *

В гостиной братства я сталкиваюсь с Дезом. Он смотрит на меня во все глаза, наверняка не веря тому, что видит. Мои щеки краснеют, но я заставляю себя держать голову прямо. По дороге домой я не переставала гадать, как отреагируют парни на мое небольшое изменение. Дезу явно нравится. Он улыбается и говорит:

– Тебе идет. Осмелюсь сказать, что даже очень идет.

– Спасибо, – скромно отвечаю я и прохожу в глубь комнаты. В доме непривычно тихо. Озираюсь по сторонам, но никого не вижу. – Где все? – интересуюсь я, снимая рюкзак и кидая его на кресло.

– Скоро приедут. Наверное, задержались на занятиях. Хейли, – начинает он осторожно, – когда я выходил из университета и подходил к парковке, заметил, что ты общалась с Ланой. У тебя все в порядке? К сожалению, мне нужно было спешить, поэтому я не смог подойти к вам.

– Tout va bien[8].

– Тебе повезло, что я изучаю французский, – ухмыляется он. – Надеюсь, ты понимаешь, что всегда можешь мне все рассказать? – Я непонимающе смотрю на него. Конечно, мы стараемся вернуть нашу дружбу, но мне кажется, что он слишком спешит. – Прости, я просто пытаюсь быть… заинтересованным.

– Я понимаю – отчасти, – но со своими проблемами могу разобраться сама, поверь. Мы просто немного поговорили и разошлись. Ничего плохого не произошло, и я правда в порядке, Дез.

– Ладно, – выдыхает он, а потом снова поднимает на меня взгляд. – Я должен уехать на час или два. Еда в холодильнике. Можешь посмотреть телевизор или взять мой ноутбук. Как раз не придется скучать до прибытия парней.

– Хорошо, спасибо, – слегка улыбаюсь я.

Прежде чем отвернуться и уйти, Дез снова смотрит на мои волосы:

– Делай с ними это почаще. Так ты похожа на двадцатидвухлетнюю девушку, а не салагу. – Подмигнув, он скрывается за углом, а через пару секунд слышится хлопок входной двери.

Хейли с выпрямленными волосами – полнейшая неожиданность. Я приезжаю раньше остальных, и сейчас, стоя посередине гостиной, любуюсь ее преображением. «Подумаешь, всего лишь выпрямила волосы», – скажут многие. Но для меня это огромный сюрприз, потому что всего лишь маленькая деталь изменила девушку полностью. Она будто стала взрослее, роскошнее. Руки чешутся от желания подойти к Хейли, поднять с дивана и зажать в объятиях, а затем не менее крепко поцеловать. Но я контролирую себя, оставаясь на месте, словно приклеенный к полу.

Хейли тем временем удобно устраивается на диване в позе лотоса, держа в руках стеклянную чашку с чипсами. Она смотрит на меня, наверняка ожидая вердикта. Но что я могу сказать? Только правду. Мне нравится ее преображение, я его одобряю. Теперь мешковатая одежда сидит на ней в сто раз лучше.

– Ты сама это сделала? – спрашиваю я, наконец-то делая шаг вперед и указывая на ее голову. Хейли качает головой и отвечает, что это дело рук Амелии. – Это нереально круто, надеюсь, теперь ты перестанешь походить на домовенка и будешь регулярно приводить свою гриву в порядок.