Уже почти половина одиннадцатого, и он неплохо опаздывает. Но я знаю, что Дез приедет. Он не сможет не появиться. Выполнение обещаний заложено у него в крови.

Зайдя в гостиную, разливаю вино по бокалам и протягиваю парням. Мы позволяем себе курить в доме только на вечеринках, но сейчас в воздухе висит такое напряжение, что нам троим плевать на собственные запреты.

Достав пачку сигарет и зажигалку, Джаред зажимает одну между губ и протягивает нам. Сделав затяжку, я подтягиваю колено к груди. В тишине слышно только, как мы выдыхаем едкий дым в потолок. После первой сигареты Джаред закуривает вторую. Его можно понять, ведь он – один из старших «братьев». Мы знаем, что происходит с предателями по правилам нашего общества. Дез это тоже знает.

Когда слышится легкий стук двери, мы все дружно смотрим на угол и ждем, когда из-за него появится Дез. Он сжимает в одной руке теплую кожаную куртку, а во второй вертит связку ключей, на которой все еще висит брелок со знаком братства. Их выдавали вместе с кожаными браслетами. Это наш символ.

– Привет, – здоровается со всеми Дез, но никто из нас не отвечает ему.

Ждем, когда он присядет. Сделав это, парень обводит каждого взглядом и, задержавшись на мне, говорит:

– Я здесь.

– Скажи, что она нам соврала, – хрипло просит Джаред.

– К сожалению, Хейли сказала вам правду, – отвечает Дез, сразу догадавшись, о ком идет речь.

– Почему, Дез? Зачем ты нас всех предал? Зачем ты подставил Блейна? Что плохого он тебе сделал? – Голос Ника низок, а в глазах отражается сильнейшая обида.

– Почему бы вам не узнать обо всем у Хейли?

– Мы не верим девчонкам и не слушаем их, неужели ты забыл? – Теперь в Джареде просыпается злость.

Скорее всего, его, как и меня, бесит, что Дез ведет себя непринужденно. Как будто он не сделал ничего плохого. Я надеялся увидеть хоть какое-то раскаяние. Но мне известно, что Дез – мастер искусно скрывать свои эмоции за маской безразличия.

– Простите, ребята. Я бы хотел, чтобы вы приняли мое извинение, и я прекрасно знаю, что мой поступок ужасен. Но у меня были свои мотивы, но я не хотел вредить Хейли. – На последних словах он смотрит прямо мне в глаза. – Мне просто… я просто… во мне проснулись зависть и ревность, так понятно?

– Какая зависть? – фыркает Ник и делает несколько больших глотков вина.

Я тем временем ощущаю усталость, потому что догадываюсь, о чем он говорит. Ни разу со времени нашего знакомства я не сделал ничего из того, что могло бы вызвать у Деза эти чувства. Это не значит, что я всегда пытался ему угодить. Просто рядом с ним я никого не замечал. Общение с Джаредом и Ником – это другая история. Как я и говорил, когда-то в прошлом мы словно разбились на две команды. Тем не менее все стычки и «братские» проблемы мы решали вчетвером.

– Хейли ослепила меня. Нет, не красотой или чем-то там еще, касающимся внешности. Она покорила меня просто тем, что… я даже не знаю, как это объяснить. Факт в том, что меня ужасно взбесило, когда и Блейн обратил на нее внимание. Я знал, что он бегал в женское общежитие к Лане, соседке Хейли. Почему ты, друг мой, не посмотрел на нее тогда? Почему сделал это, именно когда ее заметил я?

– Так ты сорвался на меня из-за бабы? – не скрывая злости, чуть не выплевываю я вопрос.

Да простит меня Хейли, но сейчас и она меня подбешивает.

– Чувак, да что с тобой? – Ник подскакивает на ноги и тычет пальцем в сторону Деза. – На кой тебе сдалась эта Хейли? Увидел, что Нелли тебе не по зубам, и решил переключиться на вариант полегче?

– Какого хрена ты несешь? – кричит Дез в ответ. – Я никогда даже не пытался начать встречаться с Нелли! То, что мы трахались, ничего не значит! Я не лижу задницы бабам, как ты лижешь ее Амелии!

Ее имя становится спусковым крючком для Ника. Он бросается на Деза, но Джаред останавливает его, вовремя подскочив на ноги и схватив товарища за локти. Ник не брыкается, отталкивает его одним движением и, смотря на Деза, говорит:

– Не смей приплетать сюда Амелию. Ты, друг мой, из-за бабы пошел к главному врагу твоего «брата». Ты предал того, кто всегда защищал тебя. Плевать на нас с Джаредом, ты виноват прежде всего перед Блейном. Этот чувак открылся тебе, любил тебя, как родного брата. И поверь мне, Блейн бы на твоем месте порадовался бы тому, что теперь есть один человек, который любит тебя! Ты кусок дерьма, Дез, и ты чертовски сильно упал в моих глазах.

Оттолкнув Джареда, который стоит позади него, Ник уходит из гостиной в кухню, но возвращается оттуда с бутылкой водки, которую пьет прямо из горла. Он ненавидит водку, значит, его окончательно довели. А ведь мы только начали разговор. Но Ник понимает, что нельзя уходить, пока мы вчетвером все не обсудим и не решим, как быть дальше.

– Я понимаю твою злость, Ник, – уже с сочувствием произносит Дез. – Но и ты меня пойми. Я впервые, черт возьми, влюбился. Даже Нелли не вызывала во мне столько эмоций. С самого первого дня в братстве я не позволял себе думать об отношениях с девушками. Я отдавал всего себя друзьям. Мне впервые так сильно снесло голову, и я очень сожалею об этом, правда.

– Мы не сможем тебя понять, – тихо заявляет Джаред и тянется к бутылке Ника. Сделав несколько глотков и ничуть не поморщившись, он возвращает ему водку. – Я не знаю, как можно так ослепнуть из-за женщины.

– Потому что ты сам никогда не любил.

– Ты уверен, Дез? Ты не знаешь всей моей жизни, как и я твоей. Ладно, я, но возьмем в пример Ника. Он тоже до дрожи любит Амелию, но не совершает сумасшедших, непростительных поступков.

– Все потому, что у него нет конкурентов.

– Так ты видишь во мне конкурента? В этом вся проблема? – с возмущением заявляю я. – Я не виноват, что Хейли тянуло ко мне сильнее, чем к тебе. Я не виноват, что проводил с девчонкой больше времени, чем ты. Я не пытался отбить ее у тебя, Дез. Она никому из нас не принадлежала, а значит, имела право выбрать любого. А и заметь, я ничего не сделал, чтобы она выбрала меня.

– Ты проявил к ней внимание! Ты сделал это одновременно со мной. Вот что меня взбесило, Блейн.

– Дез, ты ведь понимаешь, чем грозит тебе это предательство? – прерывает нас Джаред.

– Да, – равнодушно отвечает Дез, и Джаред не сдерживает себя.

– Собирай вещи и проваливай из братства. Тебе здесь больше не место!

Дез молча встает и исчезает в кухне. Слышится топот его ног по лестнице. Мое сердце бьется в такт с его шагами. Посмотрев на ребят, которые обмениваются бутылкой, я поднимаюсь и, отставив бокал, следую за Дезом. Мне хочется поговорить с ним с глазу на глаз. Как бы я ни был зол на него, он слишком дорог мне. Главное – не расплакаться. За последние дни я делал это слишком часто.

Оказавшись в коридоре второго этажа, я вижу приоткрытую дверь и быстрым шагом направляюсь к ней. Войдя в комнату Деза, нахожу его сидящим на краю кровати и курящим сигарету, пепел которой он стряхивает себе на ладонь. Дез на секунду поднимает голову, чтобы понять, кто пришел, и тут же опускает. Мне хватает мгновения, чтобы рассмотреть слезы в его глазах.

Я молча опускаюсь рядом. На постели лежит пачка сигарет, и я тут же хватаю одну и рыскаю по карманам в поисках зажигалки. Дез приходит мне на помощь, протягивая свою.

Мы курим в тишине, я периодически сглатываю комок слез. Жду, когда Деза прорвет. Я знаю, что в любую секунду он разразится рыданиями. Мой друг больше не в силах носить ту маску безразличия. Я чувствую его боль и скоро начну пропускать ее через себя. Мне обидно, что все так обернулось.

Неожиданно Дез опирается на запястье руки, в которой держит сигарету, лбом и плачет. По комнате разносятся его всхлипы. Его плечи трясутся, а вскоре и все тело.

– Я не хотел, чтобы все так вышло, – между рыданиями объясняет он. – Я не знаю, что мной управляло и почему не остановился, когда была такая возможность.

– Я тоже, брат, – отвечаю я, делая затяжку и ощущая, как по щеке скатывается слеза.

Стряхнув пепел в ладонь, я тушу об неё окурок, наплевав на боль и на то, что может остаться шрам. Жду, когда Дез успокоится, чтобы мы могли нормально поговорить перед тем, как он покинет этот дом навсегда.

– Куда ты пойдешь? – спрашиваю я, когда плечи Деза перестают дрожать.

– Это уже неважно, – бесцветным голосом отвечает он и делает последнюю затяжку, тоже туша рукой сигарету. Невольно хмыкаю. – Как жаль, что нельзя все исправить. Только сейчас осознаю, что непозволительно давать эмоциям ослеплять себя.

– Я давно усвоил, что всегда надо следить за собой, какую бы ярость ни чувствовал.

– Блейн, я правда обо всем сожалею. Вы стали мне ближе, чем родная семья. Я столько всего с вами пережил и даже предположить не мог, что одна девчонка, ничем не отличающаяся от других, так перевернет мой мир. Да еще и в худшую сторону! Какой же я дурак.

– Любой может ошибиться, – хотя умом я понимаю, что поступок Деза принес огромный ущерб всем нам.

«Не делай людям зла, чтобы потом оно не вернулось тебе вдвойне», – мудрые слова, жаль не помню, кому они принадлежат.

– Но даже ошибаться надо с умом. Черт, я так не хочу тебя потерять. Плевать на остальных, ты мне важнее всех. Как же вернуть гребаное время и все исправить?!

– Ты меня не потерял, Дез. Признаюсь, мне понадобится время, чтобы оправиться от произошедшего. Возможно, месяца три я не захочу тебя видеть. Пусть меня посчитают глупцом, в душе я простил тебя. Надеюсь, ты не наступишь больше на те же грабли.

– Обещаю, – смотря на меня с надеждой, заявляет Дез, а после неожиданно обнимает, наплевав на пепел в ладонях. Для нас обоих это сейчас мелочь.

Я обнимаю его крепко-крепко. Знакомый запах дерзости и безграничного веселья врезается в мои ноздри. Дез всегда пах безбашенностью и надеждой на крышесносное времяпрепровождение. Прикрыв глаза, я переношусь на минуту в прошлое. 

* * *

– Ой, да брось, мужик, нам за это ничего не будет! – кричит Дез, стоя на кирпичном заборе.

– Ты уверен? Мы, конечно, бунтари, но мама убьет меня, если узнает, что я оказался в участке, – отвечаю я, забираясь наверх, как мешок с картошкой.

– Мы туда не попадем, перестань париться!

– Ты уверен?

– Чувак, обещаю, я прикрою твою задницу. Мне от мамки не влетит, поэтому я ничего не потеряю, если проведу ночь в участке.

И я ему верю. 

* * *

«Прикрою твою задницу». Так было всегда. А что теперь?

Одна девушка разрушила нашу дружбу, возвела между нами огромную стену, сама того не осознавая. Но даже сейчас, когда я вправе на нее злиться, не чувствую обиды или раздражения. Хотя Хейли и не стала мне ближе, чем Дез, я слишком сильно к ней привязался. Мне нравится проводить с ней свободное время все больше и больше. А то, что она доверилась мне, рассказав правду о своей матери, полностью перевернуло мое к ней отношение. Я бы тоже хотел поведать ей историю, произошедшую пять лет назад. Но Хейли наверняка испугается, услышав мое признание. Она может сказать мне: «Проваливай». Ведь в каком-то смысле ее мать права. Я убийца, но в ином значении этого слова.

Разомкнув уютные братские объятия, Дез встает, достает большую спортивную сумку из-под кровати и скидывает в нее свои немногочисленные вещи. Все краски сошли с его лица, он бледен и грустен. Взяв снимок в рамке со стола, на котором изображены мы вдвоем, поворачивается ко мне и с надеждой произносит:

– Я очень не хочу, чтобы это заканчивалось. Обещаю, что не буду трогать тебя хотя бы месяц. Знаю, что не вправе просить у тебя какое-либо обещание, но все же рискну. Блейн, пожалуйста, пообещай мне, что в будущем мы продолжим нашу дружбу. Без тебя я, чертов дурак, развалюсь на части.

– Продолжим, несмотря ни на что, – без малейших раздумий заявляю я.

Что бы он ни натворил, я не смогу жить без него. 

* * *

– Я не могу поверить, что он действительно сделал это, – качает головой Хейли, обмакивая кисть в краску.

– Я тоже, – отвечаю я, лежа в кровати, прикрытый по пояс голубым покрывалом. На мне только спортивные штаны.

Приехав к Хейли, я выпустил свою боль на ее теле, сделав с ней то же самое, что и в тот вечер, когда в стекло ударил камень с запиской. Только на этот раз все было немного жестче. Но Хейли знала, что я разбит, и поэтому молча позволяла делать с ней все, что мне вздумается. После этого я начал ценить ее еще сильнее.

И вот сейчас, сидя на табуретке перед мольбертом только в моей футболке, она впервые пробует нарисовать настоящий портрет, и в качестве модели выступаю я, потому что подвернулся под руку.