– Проваливай, Кэс, – говорит Блейн, опершись плечом о стену и сложив внушительного размера руки на груди. Мне редко доводилось видеть качков, поэтому Блейн казался мне очень большим.

– Ты не можешь меня ненавидеть слишком долго, – рычит Кэс и поворачивается в сторону Блейна так резко, что задевает меня рукой, и я снова падаю. – Черт, прости, малышка.

Когда Кэс протягивает ладонь, я хочу принять его помощь во второй раз, потому что понимаю, он толкнул меня случайно. Но вдруг Блейн отдергивает руку Кэса и протягивает мне свою. Когда я вкладываю свои пальцы в его, не могу не заметить, что его кожа намного теплее и грубее, чем у Кэса.

Как я поняла, враг Блейна ухмыляется и, желая нам всего доброго, подмигивает мне и скрывается за углом.

– Оказывается, ты еще у нас и девочка-приключение, салага, – с неподдельным весельем шепчет мне на ухо Блейн.

Я поворачиваюсь к нему и сквозь зубы говорю:

– Перестань меня так называть! Мне двадцать два года!

– Дез ждет, – отвечает Блейн, и я поспешно направляюсь в сторону его комнаты и, когда дохожу до двери, слышу: – Салага.

Рыкнув себе под нос, захожу к Дезу, который сидит на кровати и внимательно читает мои конспекты. Кажется, я не видела картины милее, чем красавчик, занятый учебой. От воспоминаний о нашей дружбе и от развернувшейся передо мной картины по венам разливается тепло, и тогда я понимаю, что действительно скучала по Дезу Деррилу Вайлчману.

– Деррил, – шепчу я. Мне показалось, что я сказала это тихо, но судя по тому, как Дез резко поднял голову, мои слова прозвучали достаточно громко.

– Никто, кроме тебя, не называет меня вторым именем, – без тени веселья произносит Дез. – Пожалуйста, не делай так больше. Зови как угодно, только не Деррил. Я объяснял, что это имя умерло вместе… – Фраза обрывается и остается недоговоренной.

– Хорошо, – всего лишь отвечаю я, прекрасно его понимая.

Несмотря на то, каким веселым пытался казаться Дез, я знаю, что шрам у него не только на спине, но и глубоко внутри. В самом сердце. 

* * *

В комнате общежития меня уже поджидает Лана со своей фирменной выгнутой бровью. Серьезно, у этой девушки самые шикарные брови, которые мне когда-либо доводилось видеть. Она лежит на кровати, волосы собраны в пучок, в руках книга Эрнеста Хемингуэя.

– Это моя книга, – говорю я, указывая на нее пальцем. Лана, как никто другой, знает, что я просто ненавижу, когда трогают мои вещи.

– Ты ведь дочитала ее еще несколько дней назад, – невинным тоненьким голоском произносит она.

– Лучше бы ты взяла Арментроут! – ворчу я. – Это первое издание, мне пришлось растоптать ступни в кровь, чтобы заработать на него. Я откладывала деньги с пятнадцати лет!

– Да-да, и потом твоя мама добавила тебе еще несколько тысяч баксов. Слушай, отец перед смертью оставил тебе немаленькое количество денег, зачем ты работала, если могла позволить себе этот кусок бумаги с буквами без усердного труда?

– Я не собираюсь тратить наследство без нужды. Я хотела купить эту книгу сама. Идти к цели самостоятельно намного интереснее, чем использовать готовые средства на получение желаемого, – всего лишь отвечаю я, надеясь, что соседка поймет меня правильно.

– Ясно, – немного помолчав, говорит Лана и, повернув голову к книге, бурчит: – Я буду аккуратна.

Когда я решаю, что наш самый долгий разговор в жизни окончен, она спрашивает:

– Где ты, кстати, была?

– А что? – слишком поспешно выпаливаю я.

– Просто обычно тебя нет по субботам и воскресеньям, – пожимает плечами Лана. – Тусовалась со своими друзьями-лузерами?

– Они не лузеры, Лана, – скрежещу зубами я.

– Признаю, Зак красавчик. Но разве тебе не скучно с ними? Не хочется сходить, например, на вечеринку?

Лана никогда не обращалась ко мне с подобными расспросами, и поэтому я всеми силами пытаюсь понять, что же ей нужно и с чего такой интерес к моим товарищам.

– Нет, – твердо отвечаю я и скрываюсь за дверью ванной комнаты. Сев на крышку унитаза, перевариваю все, что сегодня случилось.

Должна признать, что день вышел насыщенный. Местами, я бы даже сказала, безумный. Мне и в голову не могло прийти, что я когда-нибудь переступлю порог дома братства и буду сидеть в компании смущающих меня парней.

После того как я назвала Деза вторым именем, его веселое настроение улетучилось и больше не появлялось. В какой-то мере мне было стыдно, но в то же время я была рада так его назвать. Что-то было в его втором имени родное… знакомое… близкое моему трепещущему сердцу.

Блейн, к счастью, больше не появлялся в комнате Деза, в его присутствии я чувствовала себя особенно неловко.

Я думала, что после того как парни чуть не сбили меня, посыпятся вопросы, требования развернутого ответа. Но ничего такого не было. Никто из них не вспоминал о том случае, за что я очень благодарна, несмотря ни на что.

Однако по взгляду Деза было несложно понять, что он догадался – я одна из ночных художников.

Оттенок четвертый

Блейн

Проливной дождь. Но я собираюсь с силами и выхожу, зная, что промокну. Зонтик сломался, а новый купить я не в состоянии, поэтому, когда я преодолел расстояние между дверью и машиной, меня можно было смело брать и отжимать в стиральной машинке.

Сегодня день визита к матери. После насыщенной недели я даже рад побывать в ее тихом домике за городом. Однако не уверен, что по-настоящему смогу отдохнуть, ведь нам предстоит долгая и нужная беседа о том, что делать с Джезом.

Брата посадили за то, что он пристрелил одного парня во время драки. Джез всегда был психом, и мы постоянно с ним ругались. Когда мне было десять, я очень сильно его боялся, потому что брат грозился меня избить за любую оплошность.

Джез Телтфорд старше меня всего на три года. Как по мне, это не так уж много. Про него почти никто не знает. Мне никогда не хотелось рассказывать о брате-убийце, которого я даже не считаю членом своей семьи. Тем более о нем вообще знать никому не обязательно.

Открыв багажник, я закидываю туда спортивную сумку, в которую я сложил немного одежды. Черная футболка и черные джинсы прилипли к телу. Ненавижу ощущения мокрой одежды на коже. Придется зайти домой и переодеться.

Сев в машину, я подгоняю ее к самому крыльцу и, когда выхожу, сразу же оказываюсь под пластмассовым навесом, по которому хлещут крупные капли дождя. Зайдя в дом, я натыкаюсь на Ника, который собирается выйти на улицу.

– Ты промокнешь прежде, чем доберешься до автомобиля, – говорю я другу, снимая кроссовки.

– Черт! – ругается он. – Где ты припарковался?

– Прямо у крыльца.

– Довезешь меня до общежития? – спрашивает Ник, перекидывая ключи от машины в другую руку.

Сказав ему ждать в машине, я быстро добираюсь до своей комнаты и вскоре уже снимаю с себя мокрую одежду, меняя ее на сухую. Кинув взгляд на свое отражение, я подхожу к пустому шкафу, примостившемуся между окном и кроватью, и открываю дверцы.

Высматриваю слова, которые помогут мне держать себя в руках в эти выходные. Я не хочу, чтобы у меня пошла кровь только потому, что сильно перенервничал из-за брата. Мы с мамой обязательно поговорим на эту тему, и хочу быть к этому готов.

Пробегая глазами по стенке шкафа, я нахожу то, что мне надо, и, взяв маркер, обвожу слова, внимательно вчитываясь в них, проникая в смысл написанного.

«Сильнее всех – владеющий собою. Сенека». Сильнее всех – владеющий собою…

Сильнее… Всех…

Владеющий… Собою…

Владей собой, Блейн. Не нервничай и помни, что все проблемы решаемы. Не смей выходить из себя. Не смей думать о том, что будет, когда Джез окажется на свободе. Делай вид, что ничего не случилось. Проблемы надо решать по мере их поступления. Ни днем, ни минутой, ни секундой раньше.

Глубоко вдохнув, я прикрываю глаза и, открыв их вновь, еще раз читаю фразу, закрываю шкаф и ухожу.

Ник ждет меня, как и договаривались. Без лишних слов я сажусь на водительское сиденье, слегка промокнув, потому что навес не доходит до двери со стороны водителя.

Направляясь в сторону университета, я замечаю, как Ник изредка бросает на меня взгляд. Я знаю, что он хочет что-то спросить, и знаю, что его вопрос мне не понравится, поэтому пытаюсь сделать вид, словно не вижу, как Ник пытается привлечь мое внимание. Не люблю, когда меня хотят узнать лучше. Друзья уже должны были это уяснить. Я не буду рассказывать о себе и своих проблемах, мыслях даже под дулом пистолета.

До университета совсем близко, но мне кажется, что время чертовски тянется. У меня никогда не получается быть полностью умиротворенным именно в присутствии Ника и Джареда. Хоть они мои лучшие друзья и по совместительству «братья», что-то вызывает необъяснимый дискомфорт, когда мы остаемся один на один. Что-то их отличает от Деза, в компании которого я могу полностью расслабиться. Странно, но я бы отдал многое, чтобы на месте Ника сидел Дез.

– И долго ты пробудешь у матери? – вдруг спрашивает Ник.

Кинув на него взгляд, я отвечаю, что вернусь завтра вечером.

– Долго до нее ехать?

– Нет, примерно три часа.

– Послушай, Блейн, вчера я слышал, как ты сказал Кэсу проваливать. И… Тебе не кажется, что пора перестать его ненавидеть? Та история с девчонкой в далеком прошлом, и тебе уже давно пора понять, что Кэс не свалит из братства. У него тоже есть друзья, и если ты хочешь, чтобы его вышвырнули, между «братьями» начнется большой скандал.

– Если бы я захотел его вышвырнуть, – мои руки крепче сжимают руль от осознания своего бессилия, – его бы давно не было в доме. Я не пойму, почему Джаред позволяет ему находиться среди нас. Да, прошло много времени, но это не значит, что Кэс перестал быть долбаной крысой.

– Если Джаред один из старших, это не значит, что он всемогущ, – спокойно отвечает Ник. Но его голос… дураку понятно, что в случае чего он будет на стороне Джареда, несмотря на то сколько всего мы прошли вчетвером.

Я больше не собираюсь мусолить эту тему. Моя ненависть к Кэсу безгранична, и то, как он вчера смотрел на Хейли, только усилило ее. Кэс видит во всех девушках кукол для развлечений. Мне не хочется, чтобы Хейли стала одной из них. Я прекрасно знаю, что у нее есть голова на плечах, она не фанатка разгульного образа жизни, но она не знает Кэса так, как я, поэтому если у меня есть возможность предупредить ее и убедить держаться от Кэса подальше, я с радостью ею воспользуюсь.

Мне действительно нравилась Тила, и я считал, будто у нас что-то получится. Это был мой первый рывок в мир отношений, и, что тут таить, я очень расстроился, когда он оказался неудачным. Тила была милой девушкой с африканскими корнями, очень доброй девушкой. Но красота Кэса ослепила ее. Видимо, даже такие правильные девчонки падки на внешность. Хочется сплюнуть от отвращения. Если бы Тила знала, что Кэс просто использует ее, то не позволила бы ему сунуть нос в свою жизнь.

Я высаживаю Ника у здания университета. Попрощавшись, он бежит в сторону женского общежития, прикрыв голову рукой, словно это спасет его от незавидной участи промокнуть до нитки. Дождавшись, когда он скроется за углом, я еду домой. 

* * *

Выговор, выговор и еще триста раз выговор.

Мать ходит за мной по пятам и говорит, что я безответственный сын. Хоть я и сказал по телефону, что буду на следующих выходных, это не значит, что я спасся от словесного пинка под зад. Мама ругает меня за то, что я про нее забыл. Конечно же, она преувеличивает. Я слишком сильно люблю ее, чтобы забыть.

Повернувшись к матери лицом, я улыбаюсь ей и притягиваю к себе. Мама очень маленького роста, поэтому ее голова достает только до моей груди. Она обхватывает меня пухлыми руками за торс.

– Как ты вырос! – бурчит она мне в футболку. – Такой красавец стал! Удивительно, что ты приехал без девушки. Ни за что не поверю, что у тебя ее нет.

Конечно, мама знала, что случилось пять лет назад. Но она не осознает, какую боль принесло мне случившееся, поэтому ей сложно понять, как я не притащил с собой девчонку.

– Как твои дела, мам? – говорю я первое, что приходит в голову, чтобы сменить тему.

Мать настолько сильно желает мне добра, что начнет рассказывать все секреты о том, как покорить сердце дамы полностью, до самого остатка.

– После того как ты приехал, стало еще лучше. Не забывай меня, сынок, ты единственный, кто у меня есть.

Я хочу спросить, а как же Джез. Несмотря ни на что, она должна его любить так же сильно, как и меня. Да, он наломал дров, но даже если сын – сущий дьявол, это не значит, что родная мать не будет любить его, верно?