Энн Куин - Оттепель

– Смотри на меня, – вдруг сказал Торин, оторвавшись от ее губ.

Не успев ответить на недоумение на ее лице, он медленно вторгся в нее, Оливия выгнулась в пояснице. Он заполнил собой ее изнутри. Когда он тихо начал двигаться в ней – входя и выходя, она ощущала себя непривычно беспомощной. Внизу ее живота зародился новый прилив томления, который поднимался по ее телу, она сама не заметила, как отвернула голову в сторону, но вспомнив его слова, снова повернулась к нему и посмотрела в его синие глаза, пристально смотревшие на нее, по взгляду и кривой улыбке она поняла, что он доволен. Его толчки стали увеличиваться, его руки крепче сжали ее запястья, но от похоти она не ощущала боли. Оливия обхватила его бедра своими ногами, чтобы хоть как-то воплотить свое желание прикоснуться к нему. Они смотрели друг на друга, пока их тела сливались воедино. Его напряженное мускулистое тело поднималось и опускалось над ней, но он не отводил взгляд. Толчки усилились и, дойдя до пика наслаждения, Оливия прогнулась, отвела от него взгляд и застонала. Высоко поднявшись над ней, Торин на мгновение замер, и она почувствовала, как что-то теплое наполняет ее изнутри. Он лежал на ней обессиленный, но Оливия наслаждалась его тяжестью несколько минут, водя кончиками своих пальцев по его широкой спине. Набравшись сил, Торин перекатился на спину и, потащив ее за собой, положил на себя. Теперь она лежала на его плече, а согнутая нога накрывала его ноги. Стояла тишина, Оливия лишь водила пальцем по его груди, вдыхая его запах.

«Почему мне так хорошо? – задавала она себе вопрос. – Это просто от секса! Да, именно так. Но в этот раз он какой-то другой, возможно, когда говорят, что с любимым секс совсем другой, имеют в виду именно это. Что за глупости! – сознание опять трубит тревогу, но рука тянется к его губам. – Почему его запах так дурманит, меня давно так не влекло к мужчине, – ее пальцы нежно обводят его губы. – Перестань, мы оба просто получаем удовольствие, вот и все!»

– У тебя интересная внешность! – вдруг произнесла она.

– Кто бы говорил! – улыбнулся он, приподняв голову.

– Нет, правда, – продолжила она, ее пальцы стали ласкать висок, – от какого народа тебе достались такие синие глаза и пшеничные кудри?

– Дедушка говорил, что я потомок викингов.

– Правда?

– Не знаю, но все может быть, – его радовал такой интерес к нему, и он пожал плечами, – а у тебя?

– Что у меня?

– Ну, знаешь – восточные глаза и медные локоны не очень то совместимы.

– Ну, в моей семье, – она заулыбалась, – существует миф, что кто-то из моих предков загулял с марокканцем.

– Тогда понятно.

Она вернулась на свое место на его груди, и Торин успокаивающе начал расчесывать своими пальцами ее запутанные волосы.

«Он такой милый, впрочем, как всегда, – слушая его успокаивающее дыхание, думала она. – Одно мое «я» больше не хочет над ним издеваться и страшно хочет поверить, что он искренен, но второе, как всегда, недоверчиво и делает все, лишь бы вернуть меня обратно на землю», – она тяжело вздохнула.

Он думал, что теперь они заснут в объятиях друг друга, но, похоже, у Оливии, как всегда, были другие планы. Она резко поднялась и слезла с кровати, затем, подняв его футболку, натянула ее на себя и направилась прочь из спальни.

– Ты куда? – вдруг решил спросить он, закончив наблюдать за ней.

– Мне надо подкрепиться для следующего раунда, – остановилась она.

«Нам не остается ничего другого, кроме как получать сексуальное удовольствие».

– Я с тобой, – сел он на кровать.

– Конечно же, ты со мной, – загадка ее глаз обезоруживала, – неужели ты думал, я хочу продолжения в кровати.

Он не стал вскакивать с кровати и бежать за ней, как послушная собачонка, когда она вышла.

«Она опять делает все, как ей хочется! – снова лег он на кровать, заведя руки за голову. – Разве ты еще не привык? Но она смотрела на меня, как я просил, значит, она может быть послушной, если захочет. Что это за причуда, надевать мои вещи? Может, она клептоманка? Надо у нее спросить. И что это за второй раунд? Нужен он мне? Вернее, хочу ли я его? О, хочу! – его глаза заблестели, – И она прекрасно знает, что хочу! А значит, чего я и дальше здесь лежу?»

Торин встал и укутался простыней. Когда он зашел в гостиную, ему на глаза попался ее айпад, он выбрал на нем песню и зашел в кухню. Оливия сидела на столе, держа в руке бутылку белого вина, словно ожидая его. Заиграла музыка. Было темно, только тусклый свет уличного фонаря пробивался сквозь окно, немного освещая комнату. Ее темные глаза и прикусывание нижней губы без всяких слов отображали ее настрой.

«Прими меня сейчас такой, какая я есть,

Притяни к себе и попробуй понять».

Он изо всех сил сдерживался, чтобы не рассмеяться и направиться в ее объятия, но специально незаинтересованно отвернулся, подошел к холодильнику и достал оттуда мороженое и консервированные персики. Открыв банку и начав выкладывать дольки в миску, он чувствовал ее гневный взгляд на своем затылке.

«Вот так-то! Помучайся», – улыбался он, но Оливия не могла видеть его ребячество.

«Желание – это жажда, пламя, которым я дышу,

Любовь – это праздник, на котором мы пируем».

Торин открыл стакан с мороженым и вставил в него ложку. Он повернулся к ней, но она опять его удивила: она лежала на кухонном деревянном столе полностью обнаженная, длинные пряди медных волос свисали с края стола. Его футболка снова валялась на полу, и он неодобрительно посмотрел на нее.

«Что ж, давай, попробуй понять,

Что я чувствую, находясь в твоих объятиях».

– Ты же не захотел снять ее с меня! – игриво произнесла она, облизнув пересохшие губы. – Вина?

– Возможно, – сдался Торин, взглянув на стоящую возле нее бутылку.

– Тогда тебе придется подойти, – прошептала она, раздвинув бедра.

Торин послушно подошел, проведя ладонью по внешней стороне ноги, мурашки пробежали по ее коже. Он встал у нее между ног, и его рука нежно провела от ее шеи к пупку, наслаждаясь, она выгнулась. Его губы жадно впились в ее живот, покусывая кожу на ребрах.

«Потому что ночь принадлежит влюбленным,

Потому что ночь принадлежит страсти,

Потому что ночь принадлежит влюбленным…»

– Ты же хотела есть? – спросил он, игриво посмотрев на нее.

– О! У меня множество идей для тебя! – кокетливо поддразнила Оливия его.

– По-моему, мы договорились. Я сверху! – напомнил он ей.

– Я помню, если ты забыл, у меня прекрасная память, – продолжала дразнить она его.

– Тогда…

Он встав над ней, развязал на своих бедрах простынь бросил ее рядом с футболкой и отошел. Вернувшись, он поставил тарелку и стакан с мороженым на стол, а затем сел на стоящий рядом стул.

– Иди сюда.

«Что ж, давай – попробуй и пойми,

Что я испытываю, находясь под твоей властью.

Возьми меня за руку, в то время как солнце садится».

Оливия послушно слезла со стола и подошла к нему, он взял ее за бедра, притягивая к себе, она начала садиться верхом на его ноги. Тяжело задышав от соприкосновения их наготы, она опустила глаза вниз. Он взял ее подбородок и, подняв ее лицо, неодобрительно посмотрел в ее глаза.

– Смотри на меня.

«Смущенная Оливия – это что-то новенькое!»

Оливия вдруг рассмеялась, чем застала его врасплох.

– Почему ты смеешься?

– Ничего, – засмущалась она.

– А если честно?

– Никогда бы не подумала, что тебе важен зрительный контакт.

«Любовь – это ангел в маске страсти,

Здесь, в нашей постели, – пока не настанет утро…»

– Это ты о чем? – прищурил он глаза.

– Ну, ты же выбрал первой миссионерскую позу.

– А, ты об этом.

На мгновение задумавшись, он направил свои губы к ее уху и прошептал:

– Я просто не хотел тебя напугать.

– Да! – также наклонившись к его уху, она взяла его за плечи и, жарко дыша, продолжила: – А если я хочу, чтобы меня напугали.

– Кто-то хотел поесть.

Торин старался казаться хладнокровным, делал вид, что ее слова ничуть его не тронули.

«И почему мне нравится, когда она с восторгом предвкушает продолжение?»

Оливия заинтересованно на него посмотрела, Торин был спокоен как никогда и очень в себе уверен. Он взял ее за лицо и начал немного жестко водить своим большим пальцем по ее губам, а когда оказывался у нее между губ, она, читая его мысли, брала палец в рот и посасывала его.

«Так коснись меня, коснись меня, коснись меня…

Потому что ночь принадлежит влюбленным».

Торин взял в руку кусочек персика и предложил его ей, она демонстративно закинула голову и открыла рот. Он положил ей кусочек в рот и специально оставил указательный и средний палец внутри. Проглотив кусочек, она начала ласкать языком его пальцы и покусывать зубами. Ей даже показалось, что Торин застонал.

«Потому что сегодня ночью – двое влюбленных…

И если мы верим… мы доверяем ночи,

Потому что сегодня ночью – двое влюбленных…»

Он взял еще кусочек, который последовал за предыдущим персиком. Она немного пошевелилась на нем, и ее пальчики начали спускаться от плеч к груди. Пока он занимался мороженым, ее взгляд, прикованный к волоскам на его груди, начал подниматься к его тяжелому подбородку, покрытому щетиной, затем к его рту. Оливии ужасно захотелось поцеловать его, и, взяв его за волосы, она наклонилась, но Торин, прочитавший ее мысли, поднял на нее загадочный взгляд и отрицательно покачал головой. Она словно сходила с ума от того, что должна была подчиняться. Песня закончилась и на повторе начала играть снова. Он протянул ей ложку с мороженным, и она послушно взяла ее в рот, слизала половину и слегка поморщилась от холода, Торин положил оставшееся мороженое себе в рот и соблазнительно на нее посмотрев, слизал оставшуюся часть. Оливия взяла кусочек персика и провела им по его губам, внимательно вглядываясь в него.

«О, я знаю, что ты делаешь! – подумал Торин. – Но сейчас все будет по-моему!»

Он неохотно открыл рот, слегка прикусив кусочек, затем сильно схватил ее за плечи и притянул к себе, чтобы ее лицо было прямо возле его. Оливия без всякого сопротивления прильнула к его губам, откусив кусочек персика. Их губы слились в нежном поцелуе, наслаждаясь сладостью фрукта.

«Возьми меня за руку, приди под покровом тайны»…

Оливия только приподняла руки, чтобы взять его за голову, как Торин схватил ее запястья, демонстрируя, что нельзя.

«Ах так!»

Гнев бушевал в ее душе, и она быстро оторвалась от его губ и отбросила его руки, презрительно смотря на него, но в его глазах она разглядела лишь наслаждение от власти. Оливия испепеляла его взглядом, но его это еще больше забавляло. Тогда она решила перейти к другой стратегии.

«Я разрешила взять над собой верх в спальне, но думаю, одного раза с тебя будет достаточно».

Ее лицо изменилось на милое, глаза начали тепло соблазнять, игриво смотря в его, и наконец, прикусив губу, она потянулась за бутылкой вина, когда Торин, завороженный, наблюдал за ее искусной игрой соблазнения. Запрокинув голову и аккуратно убрав свои медные локоны назад, она подняла бутылку над собой, и маленькая струйка начала спускаться от ее подбородка по шее к груди. Торин наблюдал за ее проделками, и от восхищения его рот слегка открылся, а глаза потемнели, и предательская эрекция выкинула белый флаг.

«Потому что ночь принадлежит влюбленным,

Потому что ночь принадлежит страсти,

Потому что ночь принадлежит влюбленным…

Потому что ночь принадлежит нам».

Он нагнулся и прикоснулся губами к ее коже, всасывая капельки вина с нее, когда ее план сработал, и Торин, обхватив хрупкую грудную клетку, изо всех сил прижимал к своему рту ее грудь, она начала лить вино ему на голову. Он возмущенно поднял глаза на нее. Как только он хотел отобрать у нее бутылку, Оливия улыбнулась, показав, что она пуста, и поставила ее обратно на стол.

«С любовью мы засыпаем,

С сомнением – порочный круг

Вращается и пылает»…