— Не возражаю, но не беспокойтесь, я ненадолго.

Он вошел в просторный прохладный холл и направился вслед за Кэтлин в гостиную, но когда она предложила ему подкрепиться, отрицательно покачал головой.

— Нет, я приехал, только чтобы задать вам один вопрос и, конечно, узнать, как поживает ваша сестра, — я слышал в городе, что она благополучно нашлась.

— Да, к счастью, с Бекки все в порядке, благодарю вас. — Ее слова подтвердили веселый крик, раздавшийся за окнами, и лай Маркиза. — Ей очень нравится жить на ранчо.

Кэтлин опустилась в кресло с пестрой обивкой и жестом предложила Рейли сесть на диван. Но Дрю не стал садиться, вместо этого он подошел к окну и посмотрел на что-то — возможно, на Бекки и Маркиза, бегающих вокруг загона, или на широко раскинувшуюся холмистую землю, окружающую ранчо.

— Да, безусловно, она вполне приспособилась здесь, это видно. И вы, полагаю, тоже.

Он повернулся и внимательно посмотрел на нее. Солнце золотило его волосы цвета песка, широкие плечи загораживали почти весь вид, открывающийся за окном.

— Кажется, вам здесь хорошо. Я хочу сказать, в этом доме и в городе. Я видел, как вы держитесь с людьми. Пожалуй, вы будете на месте, куда бы вы ни приехали, Кэтлин, болтаете ли вы с этой сплетницей Эдной Уивер, или покупаете фасоль и муку в «Торговом заведении Хикса», либо ведете светскую беседу с этой мышкой, мисс Дейл.

В его глазах сверкнуло восхищение.

— Моя бабка считала, что истинная леди может одинаково непринужденно разговаривать и с конюхом, и с королем. — Он засмеялся. — Или что-то в этом роде. Во всяком случае, вы, моя дорогая Кэтлин, во многом истинная леди.

— Вы мне льстите, — весело отозвалась Кэтлин. — Я даже не знаю, что и сказать. — «Интересно, — подумала она, — к чему он все это говорит? « В следующее мгновение ей все стало ясно.

— Это не лесть, Кэтлин, это вполне заслуженный комплимент и правда. И потому, что я так вами восхищаюсь, потому, что я считаю, что вы одинаково хороши и в этом грубой обстановке, и в разукрашенном цветами танцевальном зале, мне хотелось бы смиренно просить у вас разрешения сопровождать вас на танцы в честь Майского дня.

Она замерла, отчаянно стараясь, чтобы рот у нее не раскрылся.

— Как… мило, — удалось пробормотать ей после едва заметной паузы. — Но… я…

— Прошу вас, не говорите, что уже дали согласие поехать с кем-то еще, — быстро сказал Рейли.

— Нет, это не так, но…

— Превосходно. Значит, договорились. — Рейли лучезарно улыбнулся. — Я очень рад слышать, что никто еще не… э-э-э… не обошел меня, как выражаются в этих краях.

— Похоже, вы нарываетесь на перестрелку, Рейли. При звуках этого голоса Кэтлин чуть не выпрыгнула из кресла. Рейли круто повернулся.

— Не знал, что вы здесь, Баркли. — Его изящная бровь выгнулась. — Разве вам не нужно ловить кого-нибудь лассо либо еще чем-то заниматься?

Уэйд вошел в комнату, снял шляпу и швырнул ее на стол, стоящий перед диваном. На лице его блестел пот, сапоги были в грязи. В клетчатой рубашке, грубых штанах, сапогах со шпорами и шейном платке он казался усталым, пыльным, привыкшим к тяжелой работе, тогда как Дрю Рейли в своем темном костюме и вышитом шелковом жилете выглядел весьма элегантно.

— Не помню, чтобы я приглашал вас в свой дом. Наверное, вылетело из головы.

— Я приехал повидать Кэтлин.

— Неужели? — Уэйд взглянул на нее. — Вы его приглашали?

— Нет, но на самом деле на ранчо «Синяя даль» всегда рады гостям. — «Ах, Уэйд, почему ты не пришел несколькими минутами раньше и не спас меня от необходимости ехать с ним на эти дурацкие танцы? « — подумала она, но вслух сказала с вымученным смехом: — Он просто шутит, Дрю. Пожалуйста, поймите его правильно и не думайте, что он грубит вам.

— Верно. Когда я буду вам грубить, Рейли, у вас не останется никаких сомнений. — Уэйд вытащил пробку из графина с виски, стояв. шего на каминной полке, и налил себе. Он осушил стаканчик одним глотком, после чего снова стал перед Рейли.

— Вы кончили свои дела здесь? — Это прозвучало скорее как утверждение, а не как вопрос. — Я провожу вас.

— Уэйд! — Кэтлин закусила губу. — Может быть, Рейли не отказался бы выпить? Или подкрепиться? — спросила она, разрываясь между глубоко укоренившейся привычкой держаться любезно и желанием избавиться от незваного гостя. Хватит и того, что она связала себя, согласившись поехать с ним на танцы, — оставалось только надеяться, что он не расскажет об этом Уэйду.

Кэтлин уже решила, что будет лучше, если все расскажет ему сама. Уэйд невзлюбил Дрю Рейли еще больше, чем она, и она знала, что, услышав о его предложении, он взорвется.

— Мне не кажется, что ему хочется выпить. — Уэйд холодно смерил глазами собеседника. — Кэтлин занята.

— Я занята?

— Ага.

Он скользнул по ней взглядом, быстро переведя его с аккуратно зачесанных кверху волос к белой блузке и темной юбке. На подбородке у него дернулся мускул. Потом он перевел взгляд на Рейли, и почти незаметно этот взгляд стал тяжелым.

— Кэтлин нужно просмотреть бухгалтерские книги ранчо. Я вспомнил, что еще в январе, кажется, сделал ошибку в вычитании. А может, и еще одну — в июне прошлого года. Пожалуй, на целые двадцать центов. А вы знаете, каковы женщины — они не успокоятся, пока не укажут мужчине каждую ошибку или изъян.

— Чего у вас, кажется, хватает.

Но, говоря это, она улыбалась. Дрю Рейли заметил эту улыбку, заметил, как свирепый ковбой с ранчо «Синяя даль» усмехнулся ей в ответ, и почувствовал полное удовлетворение.

В конце концов планы Трента, пожалуй, и осуществятся. И он решил прозондировать почву.

— Ну что ж, тогда я, наверное, поеду. Я сделал здесь все, что хотел. — Он прошел мимо Уэйда, снова взял Кэтлин за руку и нежно пожал ее. — На танцах я буду самым счастливым из всех мужчин.

Дрю Рейли отпустил ее руку и лучезарно улыбнулся Уэйду.

Кэтлин заметила, как у того напряглись плечи.

— Мисс Саммерз согласилась, чтобы я сопровождал ее на танцы в честь Майского дня.

— Вот как?

Рейли смотрел на него насмешливо, но дружелюбно.

— Вы пойдете на танцы, мистер Баркли?

— Может, пойду. А может, и нет.

— Праздник не за горами. Если вы хотите найти себе в спутницы красивую леди, нужно решить это быстро, не то всех хорошеньких разберут.

Услышав эти слова, Кэтлин, испугавшись, подумала, что Уэйд его ударит. Она узнала в его глазах этот холодный стальной блеск, но голос его звучал тихо, спокойно, ровно:

— Благодарю, Рейли. Я это запомню.

— Я провожу вас, Дрю, — торопливо сказала Кэтлин. Но к ее досаде, Уэйд вышел за ними и в холл, и на крыльцо, а потом прошел по двору к загону.

У сарая на скамейке сидел Джейк Янг, чинивший седло. Вытерев пот со лба, он смотрел, как Уэйд и Дрю Рейли бросают друг на друга взгляды, в которых была почти открытая неприязнь, как натянуто болтает Кэтлин, проходя по двору, залитому солнечным светом.

Их уже двое, с досадой подумал он. Черт побери. Она заарканила и Дрю Рейли, и Уэйда. Впрочем, и всех остальных ковбоев в городе. Сердце у него упало.

Мало того, что он видел, как Кэтлин и Уэйд смотрели друг на друга в тот день в Хоупе. Он попытался убедить себя, что они смотрели так потому, что оба были расстроены исчезновением сестры Кэтлин, но что-то подсказывало ему, что дело не только в этом. Проклятие! Если он не наберется храбрости сказать Кэтлин как можно быстрее, что он к ней чувствует, то, чего доброго, опоздает.

Раз за разом, когда Джейк видел ее, ездил с ней в город, помогал учиться стрелять, ему хотелось признаться ей во всем. Он мечтал прочесть ей эти стихи — те, что она прочитала ему в тот день у каньона.

«Как я люблю? Я тебе перечислю… «

Он не помнил ничего, кроме этой строки, но обязательно вспомнит. Это будет гораздо легче, чем придумывать свои слова. Потому что когда она смотрит на него, он вообще не может думать. Даже и дышать-то почти не может.

Когда Рейли уехал, Кэтлин и Уэйд вернулись в дом. «Интересно, он уже пригласил ее на танцы? — разволновался Джейк, глядя им вслед. — А может, ее пригласил этот сукин сын с востока — Рейли? Держу пари, за этим-то он и приезжал сюда». Сломанное седло лежало, забытое, на скамье.

Солнце клонилось к западу. Джейка охватило отчаяние, но он еще не собирается сдаваться. Его чувства были слишком сильными.


В доме, в гостиной, Кэтлин смотрела на Уэйда.

В последний раз она видела его наедине, когда лежала в его объятиях. За окном занималась заря, и губы у Кэтлин горели от поцелуев.

Но теперь вид у него был какой угодно, только не влюбленный и не нежный. Его худое красивое лицо было мрачным и осунувшимся, большими пальцами он зацепился за ремень, на котором висел пистолет. Тяжелый подбородок зарос щетиной, глаза сверкали стальным холодным блеском.

— Вам и впрямь так хочется пойти на танцы с этим проходимцем?

— Уэйд…

— Отвечайте. Да или нет?

— Все не так просто. Он меня пригласил. Вежливо, прилично. Вряд ли я могла…

— К черту все эти «вряд ли».

Кэтлин изо всех старалась сдерживаться. Не думает ли он, что раз она спала с ним, так теперь он может диктовать ей, что ей делать и с кем? Он, естественно, полагал, что она пойдет на танцы с ним, но при этом даже не потрудился ее пригласить.

— Никаких других приглашений я не получала, — спокойно сказала она.

— Делайте, как хотите. Если вам так хочется пойти с ним — дело ваше. — Уэйд подошел к окну, потом вернулся. — У вас с ним будет целая ночь, чтобы состряпать план, как убедить меня отпустить вас с ранчо «Синяя даль» и уехать бог знает куда. И помочь Рейли наложить свои грязные руки на эту часть имения, чтобы потом он смог заграбастать все целиком.

— Вы же знаете, что этого я никогда не сделаю! Кэтлин допускала, что было время, когда она сделала бы все, что угодно, лишь бы уехать с этого ранчо, но теперь все настолько изменилось! И она изменилась. Неужели Уэйд этого не видит? Она прижала руки к груди. Ее жизнь переменилась и запуталась. Все стало таким сложным, в том числе и ее чувства к этому человеку, который так холодно смотрит на нее, и лицо у него такое же мрачное и замкнутое, как в тот день, когда они впервые встретились в Хоупе.

— Наверное, я смоюсь, не дожидаясь ужина, — объявил Уэйд. — Мне пришло на ум, — он повернулся, схватил со стола шляпу и нахлобучил ее на голову, — а не поужинать ли мне в городе. Давненько я не проводил ночь вне дома.

— Ночь вне дома? — Сердце у нее упало. Она смотрела, как он направился к двери. — Что вы хотите этим сказать?

— Хочу сказать, что собираюсь поразвлечься. Не ждите меня раньше утра.

— По-моему, вам ни к чему возвращаться прежде, чем рак свистнет! — В ярости Кэтлин огляделась, ища, чем бы швырнуть в него, но когда она схватила с дивана вышитую подушку, Уэйд уже ушел. Услышав грохот копыт, она подошла к окну — Уэйд бешено гнал своего чалого, мчась по направлению к Хоупу. Кэтлин судорожно прижала к себе подушку, вместо того чтобы бросить ее.

— Все расчудесно, не так ли? — пробормотала она себе под нос. Она полагала, что будет чувствовать себя польщенной, раз Уэйд так ревнует ее потому, что она собралась пойти с Дрю на танцы, но, поразмыслив, решила, что это скорее объясняется его неприязнью и недоверием к этому человеку, чем каким-либо расположением к ней.

«Ну а чего ты ожидала? Что он станет на колени и признается в своей любви? Вспомни-ка, ведь ты не веришь в любовь. И Уэйд, судя по всему, тоже».

— Какое мне до этого дело, Уэйд Баркли? — тихо сказала она. Но когда она опустилась на диван, отгоняя прочь мысли о том, как именно собирается Уэйд поразвлечься в городе, то ощутила себя страшно несчастной.

Глава 23

Держа в руке шляпу, Джейк Янг ждал, стоя на крыльце дома Портеров.

— Луанн, милочка, к тебе пришел джентльмен, — мелодичным голосом позвала миссис Портер племянницу, и спустя мгновение Луанн появилась из маленькой швейной комнаты, расправляя свою льняную юбку. Надежда светилась на ее лице.

— Добрый вечер, Уэ… ах, это Джейк! — Она вспыхнула, и глаза ее разочарованно погасли. На губах появилась вежливая улыбка, она на мгновение заколебалась, а потом продолжала без запинки: — Очень рада вас видеть. Проходите, прошу вас.

Джейк, обутый в грубые сапоги, переминался с ноги на ногу.

— Простите, что помешал, миссис Портер — миз Портер, мне нужно кой о чем с вами поговорить. То есть с миз Портер. Это… это очень важно, — добавил он, и во взгляде, который он устремил на Луанн, было столько отчаяния, что она забыла о своем огорчении из-за того, что это оказался не Уэйд, и пригласила Джейка в гостиную.

Она смотрела, как Джейк неуклюже идет в комнату, и в ней проснулось любопытство. Его широкое, чисто выбритое лицо было красным, словно маки, которые тетя Амелия поставила в вазу над камином, и он все время смущенно откашливался. Тетя Амелия тихонько закрыла за ним дверь гостиной.