Въехав во двор ранчо, он расседлал мерина и пустил его пастись. Забросив седло на изгородь загона, посмотрел на ее окно. И тут же ощутил привычное тепло в паху, почувствовал, что брюки стали слишком тесными.

— Черт побери! Почему сейчас, а не тогда? — подосадовал он, направляясь к конюшне.

Оседлав другую лошадь, он направился к пастбищу, зная, что ковбоям всегда требуется помощь, когда они занимаются клеймением скота.


Ник вернулся поздно, усталый и грязный, однако дождался, когда погаснут огни, и лишь тогда вошел в дом. Наскоро искупавшись в горячей ключевой воде, он завернулся в полотенце и проскользнул наверх в свою комнату. Подняв покрывало, наморщил нос, потому что до него долетел знакомый запах роз. Нагнувшись, он, не веря, понюхал свежепостеленные простыни.

— Черт побери! — ругнулся Ник. Стукнув кулаком подушку, он растянулся поверх одеяла. Наступала заря, когда он наконец заснул сном без сновидений.

* * *

Саманта лежала на кровати, уставившись в потолок. Угли в камине прогорели, и в комнате быстро холодало. На душе у нее было тоскливо, она не знала, что делать с Ником. Она не видела его с того утра, когда он сбежал из ее комнаты. Ник явно избегал ее. Вероятно, у него нечиста совесть. Она обнаружила в ванной комнате его одежду, от которой несло дешевыми духами.

Скрестив на груди руки, она посмотрела на стенку, которая разделяла их комнаты. Интересно, как ему понравился запах розовой воды, которой она обрызгала его постель? Может, это напомнит ему о том, что у него есть жена? Саманта вздохнула. Если бы она не видела собственными глазами брачное свидетельство, она бы никогда в это не поверила.

«Замужем» — даже само слово резало ей слух. «Я не чувствую себя замужем», — подумала она, хотя в общем-то не имела понятия, как себя чувствуют замужние женщины.

Была еще одна тайна — свадьба. Каждая женщина хочет хранить в памяти подробности своей свадьбы, но Ник, судя по всему, помнит о ней не больше, чем она сама. Роза и Джейк, похоже, тоже ничего о свадьбе не знали. Саманта в задумчивости прищурила глаза. У нее было такое чувство, что Джефф знал больше, чем говорил, однако когда она делала попытку расспросить его, он либо улыбался, либо прикидывался непонимающим.

Джейк и Роза — очень милые люди. Они помогли ей почувствовать себя членом семьи. Джефф казался ей младшим братом, хотя он и был старше ее.

«Ник сторонится меня, хотя предназначен мне в мужья. Он обращается со мной как с ребенком. А ведь мы должны вести себя как молодожены», — размышляла Саманта. Она вынуждена была признать, что поначалу испытывала неловкость, боялась, что он затащит ее в постель. Однако Ник заверил ее, что не станет этого делать против ее воли. «И свое слово, нужно сказать, он держит», — с неудовольствием подумала она.

Солнце окрасило небо в розовый цвет. Дом просыпался, и Саманта тоже поднялась с постели. С решительным блеском в глазах она подошла к шкафу и достала новое платье, которое сшила из привезенной Ником материи. Надев белье, она нарядилась в это платье.

Саманта попудрилась перед зеркалом. Ей понравилось, как на ней сидит платье. Ситцевое, светло-зеленое, с маленькими желто-белыми цветочками, оно плотно обтягивало ее в талии. Отделанное кружевами декольте было достаточно глубоким для того, чтобы слегка приоткрыть бюст. Саманта не могла дождаться момента, когда Ник увидит ее в этом платье. Интересно, какое будет у него при этом лицо? Она скрутила волосы на затылке, сделав из них подобие косы, и закрепила с помощью заколок, оставив несколько завитков вокруг лица. Прикрепила зеленый бант к волосам. Покусала губы, чтобы они стали еще ярче. Посмотревшись в зеркало, она осталась весьма собой довольна.

— Вот теперь, дорогой муженек, посмотрим, сумеешь ли ты устоять!

И, махнув юбками по зеркалу, она повернулась и направилась к двери.

— Доброе утро! — звонко приветствовала всех Саманта.

— Доброе, голубушка, — расцвел в улыбке Джейк. — Как здорово мы выглядим сегодня!

— Просто красавица, — вздыхая, сказал Джефф. — Правда ведь, Ник?

Ник поднял глаза и кивнул:

— Да, верно. — И, сделав глоток кофе, снова повернулся к Джейку: — Если все сложится нормально, я вернусь через три недели.

Саманта вздохнула. Вот и все, и не стоит об этом больше думать. Бросив на мужа уничтожающий взгляд, она отправилась на кухню помогать Розе. Будь проклят этот человек! У нее появилось такое ощущение, что даже если бы она прошла рядом с ним совершенно голой, он и тогда бы ее не заметил. «Сегодня он погонит скот в Форт-Гарланд. Это займет три недели. И чем, скажите на милость, прикажете мне заниматься?» — так размышляла Саманта, ставя тарелки на стол. После этого она села рядом с Ником.

Мужчины наполнили тарелки едой и продолжили беседу о предстоящем перегоне скота.

Саманта наблюдала за тем, с каким аппетитом Ник поглощал бифштекс, яйца и бисквиты. Он явно любил поесть. «Должно быть, мне следует научиться готовить», — подумала она.

Когда Ник встал из-за стола и пошел наверх за своим ножом, Саманта выждала, пока он скрылся из виду, затем быстро поднялась по лестнице вслед за ним. Она проскользнула в его комнату и закрыла за собой дверь.

Ник обернулся, на его лице появилось затравленное выражение.

— А-а, привет, Саманта. Что ты здесь делаешь?

— Я пришла попрощаться с тобой, — кротко сказала она. «А у тебя единственный способ отделаться от меня — выпрыгнуть в окно», — подумала она. И усмехнулась, заметив, что Ник бросил взгляд на шторы. — Ты избегаешь меня в последнее время, и я хочу знать почему.

Ник отступил на шаг.

— Я был занят все это время. Ты ведь знаешь — скот, перегон и прочее.

Она прищурила глаза, сразу подумав о «прочем».

— Ты собирался поцеловать меня на прощание? — спросила она.

— Разумеется. Тебе не стоило бежать за мной наверх. Я непременно спущусь, — ответил Ник.

— Ты ведешь себя так, будто боишься меня. Между прочим, я не кусаюсь. — Саманта провела ладонью по его рубашке.

— Раньше это случалось, — пробормотал он.

Раньше? Это ее озадачило, однако она решила пропустить мимо ушей его реплику и дотронулась кончиками пальцев до его затылка.

— Я, пожалуй, попрощаюсь с тобой сейчас. — Саманта приподнялась на цыпочки и прижалась к нему. Обхватив затылок Ника ладонью, она притянула к себе его голову и осыпала поцелуями шею, подбородок, щеки, а затем сжала своими губами его нижнюю губу. Она провела языком по его губам и коснулась зубов. Затем, отпустив нижнюю губу, сжала губами верхнюю. Она почувствовала, как у Ника задрожали ноги, а затем все тело.

Чертыхнувшись и застонав, Ник обвил ее руками. Оторвав Саманту от пола, он запустил руку ей в волосы и опрокинул ее на свое бедро. Глаза у него потемнели, и он стал неистово целовать Саманту в шею и лицо. Он погрузил язык в ее рот, в то время как его рука мяла вздрагивающие груди. Он был дерзким, неистовым, изумительным, и Саманта почувствовала, что она дрожит, словно осенний лист, в его объятиях.

— Ник, ты там? — раздался в коридоре голос Джеффа.

— Черт! — Ник поставил Саманту на ноги и шумно втянул в себя воздух. Нагнувшись, он крепко поцеловал ее в губы, натянул на голову шляпу и вышел в коридор.

Покачнувшись, Саманта опустилась на край кровати Ника. Повернула голову и увидела в зеркале свое отражение.

— Боже милостивый! — ахнула она. Бант сбился набок, волосы растрепались, перед ее платья был распахнут и почти вся грудь открыта, поцарапанные щетиной щеки были пунцовыми, а губы — красными и распухшими от поцелуев. Но больше всего Саманту поразили ее глаза — большие и зеленые, они светились от изумления и любви. Саманта вздохнула и опустила ресницы. — Я так понимаю, мистер Макбрайд, что в один прекрасный день ты закончишь начатое, — прошептала она. — И даже очень скоро, любовь моя.


Труба протрубила подъем, поднимая на рассвете с постели спящих солдат. Ник смотрел в окно и удивлялся, как это человек может смириться с тем, что кто-то другой приказывает, когда ему вставать, когда есть, что делать и в котором часу ложиться спать. Это казалось противоестественным, связывало по рукам и ногам. Он усмехнулся. Пожалуй, это даже похуже, чем быть женатым.

Женатым… Его мысли вновь вернулись к Саманте. Он, безусловно, скучал по ней, но по крайней мере здесь ему не нужно было каждую минуту быть начеку. В последнее время он чувствовал себя словно мышь, за которой крадется голодный кот. Было все труднее и труднее избегать ее. Стоило ему обернуться — и он видел эти устремленные на него изумрудно-зеленые глаза, ощущал запах ее духов, слышал ее голос, хрипловатый и напряженный, который словно бил по его нервам.

Ник застонал, вспомнив, как она заловила его в день отъезда. Она была такой милой, такой хорошенькой в своем новом платье, что он потерял голову. Он вдруг поймал себя на том, что отвечает на ее поцелуи. Если бы Джефф не постучал в дверь, излишне говорить, чем бы все закончилось. Эта маленькая ведьма до такой степени его распалила, что в течение долгого времени ему было крайне неудобно ездить верхом.

Сейчас, когда скот был продан и пришло время возвращаться домой, Ник переживал сложные чувства. Запрятав пояс с деньгами под рубашку, он надел сверху кожаный жилет. Раздался стук, Ник застегнул жилет, открыл дверь и увидел на пороге назначенного десятником Дэнни Делани.

— Привет, хозяин. Поскольку все закончено, мы с ребятами решили возвращаться на ранчо, — сказал ковбой.

Ник вскинул брови:

— Уже? Я-то думал, что ребята захотят как следует отметить это событие.

— Нет. Мы можем заглянуть по пути к Молли и выпить там пива. — Молодой человек, лицо которого было сплошь покрыто веснушками, расправил плечи и добавил: — Поскольку я теперь десятник, я должен позаботиться о скоте, который мы оставили.

— Хорошая идея, — признал Ник. Недостаток опыта этот парень восполнял своей решительностью. Он был прав в отношении коров — с учетом засухи и количества проданного скота они должны теперь беречь каждую корову и теленка. — Я возвращусь чуть позже.

— Вы хотите, чтобы мы подождали вас? — спросил Дэнни.

— Нет. Я не знаю точно, на какое время задержусь.

Ковбой помахал рукой и направился к другим работникам, которые держали на поводу его лошадь. Он взлетел в седло и вскоре вместе с другими всадниками скрылся в облаке пыли.

Ник надел сюртук, вышел из комнаты, прошел через лагерь и направился к казарме командира. Сняв шляпу, он миновал часового и вошел в казарму.

Мужчина за столом поднял голову и улыбнулся:

— Готов ехать, Ник?

— Вначале нужно уладить кое-какие дела, Кит. Ты когда-нибудь слышал о семье по фамилии Сторм?

Полковник Кит Карсон в задумчивости потер подбородок.

— Пожалуй, нет. — Встав из-за стола, он подошел к окну и посмотрел на горы. — Как поживает Белый Орел?

Ник насторожился:

— Ты спрашиваешь как друг шайеннов или как армейский полковник? — Он внимательно смотрел на человека, которого индейцы называли Метателем Каната. Хотя рост Карсона составлял всего пять футов и шесть дюймов, индейцы были наслышаны о его храбрости и подвигах. Некоторое время он даже жил с шайеннской женщиной. Однако он также способствовал тому, что у навахов забрали землю. Он присутствовал в 1865 году при подписании договора, когда белый человек уговорил Черного Котла, что шайенны должны отказаться от всех своих прав в Колорадо.

Белый Орел и другие индейцы с этим не согласились. Сейчас, после подписания договора, в армии считали любого шайенна к северу от реки Арканзас отступником и врагом. Ник поджал губы. Белый Орел заявлял, что он не подписывал никакого документа и никогда добровольно не уйдет с земли своих предков.

Полковник обернулся:

— Я спрашиваю как друг. Я желаю старому вождю добра, Ник. Тут было слишком много баталий.

— Когда я видел своего деда последний раз, он чувствовал себя хорошо, — медленно произнес Ник.

Карсон вернулся и снова сел за стол.

— Что касается Стормов, — сказал он, желая разрядить возникшую напряженность, — попробуй спросить у торговца. Этот лысый старикан любит всюду совать свой нос и знает про всех в округе. — Полковник хмыкнул. — Другое дело, сможешь ли ты заставить его разговориться. — Он встал и протянул руку. — Прощай, Ник. Мы с тобой видимся в последний раз. Я устал от армейской жизни. Собираюсь в отставку, хочу где-нибудь осесть.

Ник с чувством пожал руку полковнику.

— Удачи тебе, Кит. — И, усмехнувшись, добавил: — Я, кажется, тоже собрался осесть.

Полковник от души рассмеялся.

Ник направил Скаута в объезд солдат, марширующих на плацу, и выехал из двустворчатых деревянных ворот. Он испытал истинное облегчение, оказавшись за пределами лагеря, и с наслаждением вдыхал свежий, пахнущий полынью воздух. Доехав до фактории, Ник спешился и закурил сигару, ожидая, когда покончат с делами и уедут восвояси два бородатых охотника.