Мэри Рич - Отважный спаситель

— Ты хочешь сказать… — Голос Саманты пресекся. — Что ты с ним сделал?

Мэтью похлопал ее по стянутым сыромятным ремнем запястьям.

— То, что сделал бы любой муж, когда похищают его жену. Я убил его.

— Нет! Нет! — Саманта разрыдалась. — Пожалуйста, скажи, что ты этого не сделал.

Он поднял брови.

— Хорошо, я этого не сделал.

Саманта уставилась на Мэтью. Словно ледяные клещи сжали ее сердце.

— Где он?

Мэтью махнул рукой в сторону дальней гряды гор.

— Где-то там.

— Ты сказал, что убил его? Как? — Она должна знать всю правду.

Мэтью прищурился:

— Мне показалось, ты хотела, чтобы я сказал, что я не убивал его. — Он вздохнул. — Эта игра становится утомительной, Саманта.

— Ты мне покажешь, Мэт?

Мэтью покачал головой:

— Нет. Нам не нужно беспокоиться о нем. Теперь у меня есть ты. Ты снова в безопасности.

— Нет! — выкрикнула Саманта. — Пожалуйста, отправь меня к нему.

— Нет! — отрезал Мэтью и, пришпорив лошадь, рванулся вперед.

Страх за Ника разрывал на части сердце Саманты, ее душили слезы.

— Пожалуйста, Мэтью, я пойду с тобой, сделаю все, что ты скажешь, но только прошу тебя, отвези меня к Нику!

Мэтью повернулся в седле, глаза его были похожи на бледно-голубые ледышки.

— Нет! Я запрещаю тебе говорить подобные вещи. И вообще, перестань болтать, меня это раздражает.

И, сжав бока чалому, пустил его галопом, не став более слушать Саманту.

Повернувшись в седле, она посмотрела туда, куда указал Мэтью. Глаза ее расширились от ужаса.

— Нет! Ник!.. — крикнула она. Ее крик перешел в рыдания. Над иззубренными хребтами парили в воздушных потоках черные птицы — грифы.

Саманта не знала, куда везет ее Мэтью и что он собирается с ней делать, но теперь это не имело значения. Ник умер, а с ним умерла каждая ее частица, которая жила и дышала одним лишь им.

Спустя некоторое время, достигнув гребня холма, Мэтью остановился. Спешившись, он подошел к Саманте.

— Дай я помогу тебе спуститься, моя дорогая. Мы вынуждены дать отдых лошадям.

Он вынул небольшой нож и разрезал ремни на ее запястьях. Взяв за талию, снял ее с седла. Подняв руку, отвел прядь волос с ее глаз.

— Ну вот, так-то лучше. — Он дотронулся до ее подбородка. — О, моя девочка устала.

Саманта вздрогнула и отвернула лицо. Ноги ее грозили подломиться. Она с огромным облегчением вздохнула, когда Мэтью оставил ее в покое и направился к лошадям. Однако очень скоро он вернулся с одеялом. Тем самым одеялом, на котором они занимались любовью с Ником! Ей хотелось закричать, вцепиться в Мэтью, оторвать его мерзкие руки от этого покрывала. Но вместо этого она безучастно позволила ему проводить себя до тени под карликовым дубом.

Когда Мэтью расстелил одеяло и подтолкнул ее к нему, Саманта не сопротивлялась. Она как будто бы перестала существовать, словно умерла вместе с Ником и от нее осталась лишь пустая оболочка. Она почувствовала, как что-то коснулось ее губ, и тепловатая жидкость закапала ей в рот. Вода… Саманта сделала несколько глотков.

— Ну вот, моя дорогая. А теперь ложись и отдохни. — Закупорив флягу, Мэтью повесил се на луку седла лошади. Затем двинулся назад по тропе и стал заметать следы на земле.

Саманта задумалась. Он заметает следы, очевидно, боится преследования. Но кто может их преследовать? Никому не было известно о том, что она находится здесь, кроме Ника. Сердце у нее подпрыгнуло от радости. Может быть, Ник вовсе не убит! К Саманте снова вернулась надежда.

Если он каким-то чудом остался жив, должно быть, он тяжело ранен, иначе был бы уже здесь. Ей нужно добраться до него. Но прежде необходимо отделаться от Мэтью.

Не спуская глаз со своего похитителя, она поднялась на ноги и шмыгнула к лошадям. Отвязав повод от куста, протянула руку к серой кобыле. Лошадь переступила с ноги на ногу и толкнула чалого. Мерин захрапел, куснул кобылу за бок, и та взвизгнула.

Сердце запрыгало в груди Саманты, кровь застучала в ее ушах. Она увидела, что к ней бежит Мэтью. Саманта быстро забралась в седло, сжала бока кобылы и пустила ее с места в галоп.

— Саманта! Стой!

Обернувшись, она увидела, что Мэтью достает из чехла ружье, висящее на спине мерина. Пуля просвистела и ударилась в землю недалеко от Саманты. Она пригнулась к шее серой. Прогремел второй выстрел, пуля задела ей подошву ботинка. Саманта почувствовала, что лошадь споткнулась, а затем упала на колени. Саманта перелетела через ее голову и растянулась на земле. Она на некоторое время потеряла способность не только двигаться, но даже дышать и беспомощно следила за тем, как к ней приближается на чалом Мэтью.

В нескольких футах от нее в агонии билась кобыла, разбрасывая вокруг песок и землю. Раздался выстрел, и серая затихла.

Мэтью спешился и рывком поднял Саманту на ноги.

— Ты не должна была этого делать, — сказал он. Его железные пальцы больно впились ей в руку.

Саманта поморщилась, стараясь не закричать, когда он тащил ее назад к одеялу.

— Оставайся здесь, — приказал он и ушел, чтобы снова привязать чалого. Справившись со страхом, Саманта потерла ушибленные места. Ее попытка не удалась, и можно было догадываться, как теперь поведет себя Мэтью.

Вернувшись к ней, он укоризненно покачал головой:

— Ведь я велел тебе отдыхать. А теперь смотри, какая ты грязная. — Он стал отряхивать пыль с рубашки Саманты, затем задержал руку у нее на груди, и его глаза сверкнули.

У Саманты от страха пересохло во рту, она отступила на шаг. Однако Мэтью успел схватить ее и притянул к себе.

— Стой спокойно. Не сопротивляйся, Саманта. Ты моя. Я могу сделать с тобой все, что захочу, и ты не сможешь мне помешать. — Он тряхнул ее за плечи, от рубашки оторвалась пуговица и полетела в пыль. — Видишь теперь, что ты сделала? — Он ткнул пальцем в рубашку, и его лицо расплылось в улыбке.

Слыша, как гулко стучит у нее сердце, Саманта посмотрела вниз. Перед рубашки распахнулся, обнажив верхнюю часть вздымающихся грудей, чуть прикрытых кружевами. Она схватилась рукой за края рубашки, пытаясь их стянуть.

— Нет! — Мэтью оттолкнул ее руки и снова раздвинул края рубашки. Он задыхался от возбуждения, на его лице появилась похотливая улыбка.

Холодок пробежал по ее спине, когда Саманта осознала, что он прав — она ничего не может противопоставить его превосходящей физической силе.

Мэтью нажал ладонями ей на плечи и вынудил опуститься на одеяло.

— Я твой муж. Не бойся меня. — Став над ней, он одной рукой сжал ей горло, а другой стал гладить обнаженную часть груди. Прищурившись, он сказал: — Ты дрожишь, словно перепуганная птица. Не надо! — Освободив от одежды одну грудь, он принялся ее гладить. — Какая атласная! Какая белоснежная… Я так тосковал по тебе, Саманта. Помнишь, как тебе нравилось, когда я делал это? — Его палец стал описывать круги вокруг соска.

— Нет! — крикнула Саманта. К ее горлу подступила тошнота, глаза наполнились слезами. Она дернулась, пытаясь освободиться от назойливых рук.

В глазах Мэтью сверкнул гнев.

— Не смей! Лежи спокойно! — Одной рукой он схватил ее руки за запястья и поднял над головой. Сжав ногами ее бедра, он полностью лишил ее возможности пошевелиться. Другой рукой он снова стал ласкать ей грудь. — Вот видишь, как ей нравится!

К ужасу и стыду Саманты, она увидела, как ее сосок стал набухать у нее на глазах. Она попробовала отвлечься от того, что с ней делает Мэтью, и сосредоточить внимание на его словах. Он вел себя так, словно проделывал подобное с ней раньше, но это было неправдой. Однажды он пытался изнасиловать ее, когда ей было двенадцать лет. Он стал тискать на конюшне ей грудки, конюх услышал крики Саманты и спас ее. Через несколько дней старика нашли мертвым; решили, что его забила лошадь.

Тем временем рука Мэтью оставила в покое одну грудь и стала терзать другую. Снова сосок предательски воспрянул и затвердел. Дыхание у Мэтью стало тяжелым и прерывистым, глаза его блестели от возбуждения. Он нагнулся и взял сосок в рот.

Саманта закрыла глаза, не желая видеть, как Мэтью жадно сосет ее грудь. Он прижался к ней, и она ощутила сквозь брюки, что его мужское естество обрело твердость и толкается ей между ног.

Ею овладел гнев. Саманта преисполнилась решимости не позволить ему осквернить ее супружеское ложе. Она повернула голову и увидела неподалеку приличных размеров камень. Надо дотянуться до него.

Мэтью оторвался от ее груди.

— Я знаю, тебе тоже этого хочется, моя любовь, но не будь слишком нетерпеливой. Сейчас мы не можем себе этого позволить — здесь не место. Все будет хорошо и красиво. Как уже было раньше. — Он поднялся и поставил Саманту на ноги. Найдя ее руку, поднес ее к выпуклости на своих брюках и прижал к ней ладонь Саманты. — Вот видишь, как я хочу тебя! — Он поцеловал ее в щеку и одновременно провел ладонью по животу. — А пока что мы должны ехать дальше.

Саманта испытала необыкновенное облегчение, когда он отпустил ее и стал сворачивать одеяло. Она закрыла глаза, приказывая себе не делать попыток к сопротивлению. Она должна терпеть. Ей необходимо выжить. Только так она сможет помочь Нику.

Мэтью продолжал утверждать, что они женаты, говорил, что она спала с ним. Она знала, что этого не было. Многие детали прошлого виделись ей в каком-то мареве, вероятно, потому, что Мэтью и его мать насильно давали ей настойку опия. Однако в одной вещи она была уверена — она была девушкой, когда Ник взял ее, сделав своей женой.

Ник… Саманта посмотрела на небо. Ей надо вырваться от Мэтью, пока оно безоблачно и ясно, иначе она не сможет его найти. Она взглянула на лошадь. Нет, ничего не получится, на этот раз Мэтью надежно привязал ее. Взгляд девушки упал на камень, и она сделала к нему шаг. Мэтью стоял спиной к ней. Однако, словно упреждая ее движение, в волосы Саманты вцепилась грубая рука.

Он дернул ее к себе, глаза его были холодными и безжалостными.

— Не стоит меня злить, любовь моя. Тебе самой это не понравится. Совсем не понравится!

Мэтью толкнул ее к лошади, и она вынуждена была ждать, пока он приторочит одеяло. Затем усадил Саманту в седло и сам сел позади, тесно прижав ее к себе. Одной рукой он гладил ей грудь, другой держал повод и смеялся, когда Саманта морщилась, зная, что она беспомощна и не может ему помешать. Наконец пустил лошадь галопом.

Саманта, смертельно уставшая и трепещущая от страха, то и дело поглядывала на предвечернее небо, которое постепенно окрашивалось в малиновый цвет. Очень скоро солнце скроется за черными зубьями гор и тем самым лишит ее последней надежды вырваться из плена.

Она вздрагивала от назойливых прикосновений его пальцев, зная, что в наступающей темноте останется наедине с маньяком.

Ник сжал ладони и почувствовал, что хватает ими пыль. Тысяча демонов рвали на части ему череп. Он застонал. Какой-то шелест долетел до его ушей, и он с усилием открыл глаза.

Снова повторился звук хлопающих крыльев. Ник почувствовал тяжесть на щиколотке, затем боль в икре.

Поморгав глазами, он разглядел сидящую у него на ноге огромную черную птицу. Это был гриф, который вытянул красноватую шею и посмотрел на Ника.

— Кыш! — в ужасе крикнул Ник, поднял другую ногу и пнул хищную птицу.

Она лениво приподняла крылья и отпрыгнула вбок, оставшись поблизости.

Передернув плечами от отвращения, Ник откатился чуть дальше. Проклятые вонючие птицы! Он поискал револьвер. Его не было. Ник поднес руку к глазам и ощутил что-то теплое и липкое. Подняв руку, посмотрел на темно-красное пятно. Он дотронулся до головы и нащупал бороздку, из которой сочилась кровь. «В меня стреляли», — вспомнил Ник. Затем снова на него навалилась темнота. Некоторое время он лежал не двигаясь, пытаясь вспомнить, что с ним произошло.

Он увидел вспышку выстрела из ружья. Успел уклониться, но пуля задела лошадь. Пытался увернуться от второй пули. Она-то, должно быть, и поранила его.

Почувствовав дуновение воздуха, Ник открыл глаза и увидел еще одного грифа, который опустился рядом с первым. Скрипя зубами, Ник дотянулся до камня и швырнул его в птиц.

Они взлетели, увернувшись от камня, однако вновь уселись неподалеку в ожидании, вытянув к Нику крепкие шеи.

Ник поднял руку и провел по голове. Рана чертовски кровоточит, однако череп, судя по всему, цел. Ник осторожно приподнялся и сел. Осмотревшись, обнаружил рядом свою шляпу и поднял ее. Отряхнув от пыли, надел на ноющую голову.

Он почувствовал тошноту и головокружение. Прикрыв глаза, переждал, когда пройдет приступ слабости. Взглянул на небо и увидел еще несколько пар черных крыльев — грифы парили в потоках воздуха. Надо отсюда поскорее выбираться.