(Англия) Элизабет Чедвик - Отвергнуть короля

Мальборо, Уилтшир, февраль 1215 года

Эла, графиня Солсбери, поймала себя на том, что снова и снова разглаживает пальцами свое платье, и тут же опустила руки вниз. За ставнями сырые февральские сумерки посягали на остатки дневного света. Она выехала из Солсбери вскоре после рассвета, но путешествие казалось бесконечным – дороги развезло, и ехать в дамском седле было опасно, хотя и необходимо для ее положения. Эла никогда не поехала бы ко двору, если бы не была исполнена решимости поговорить с королем, дабы заставить его поспешить с освобождением ее мужа. Переговоры тянулись шесть месяцев, но о соглашении пока не было и речи. Эла не понимала, почему Иоанн медлит, когда его единокровный брат столь необходим здесь, в Англии, и уже принес немало в жертву королю.

В королевских покоях водрузили столы, накрытые вышитыми белыми скатертями и заставленные угощениями, но трапеза была неофициальной, и король смешался со своими баронами и епископами. Он напоминал Эле волка, который сожрет ее при первой возможности. Она терпеть не могла находиться рядом с Иоанном, потому что держаться на расстоянии от него, не нарушая правил этикета, не получалось. Но сейчас, ради мужа и детей, Эла была готова встретиться с волком в его логове.

– Сир… – Она присела перед королем.

Блистательный в усыпанной драгоценностями, подбитой горностаем и соболем мантии, Иоанн поднял ее.

– Сестра… – Он поцеловал Элу в обе щеки и приподнял ее подбородок указательным пальцем. – Выше нос. Дела идут на лад. Длинный Меч скоро вернется домой… Полагаю, вы приехали поэтому? – Он обвел собравшихся взглядом. – Всем в этой комнате что-то от меня нужно. Если бы им нечего было просить, они бы сюда не явились. Вот еще одна причина скучать по моему милому Уильяму. По крайней мере, он составлял мне компанию, проигрывал в кости и не переживал из-за этого. – Король пристально разглядывал ее, подобно ястребу, высматривающему добычу в траве.

У Элы перехватило горло, как будто ее душили.

– Да, сир, я действительно приехала ради мужа. – Она коснулась рукой шеи, и Иоанн жадно проследил за ее движением.

– По крайней мере, вы честны, а это больше, чем остальные могут утверждать о себе, – оскалился Иоанн. – Честны ли?

Эла молчала, но стояла очень прямо, воображая, что к ее спине привязан стальной прут, который помогает противостоять королю.

– Вы же знаете, Уилл не в цепях, – продолжил король. – Он содержится в почетном заключении.

– За что я каждый день благодарю Господа и Его мать, и все же для меня великое горе, что мужа нет рядом, – сухо ответила Эла. – Детям нужен отец.

– Несомненно, вы должны найти способ утешиться самой и утешить своих детей. – Взгляд Иоанна стал циничным. – Вы весьма изобретательная женщина. Уверен, вы испробовали не все.

Эла выпрямилась:

– Я нахожу утешение в молитве и Господе.

– Ну конечно. – Иоанн казался обиженным.

– Я также молюсь о Ральфе Биго, – добавила она, памятуя о долге перед родней.

Оскалившись, Иоанн взглянул через комнату на норфолкцев.

– Его семья с этим справится.

– Но вы в силах помочь. Он единоутробный брат моего мужа. – Эла тоже взглянула на норфолкцев.

Среди них в обществе нескольких других жен баронов была и Махелт. По крайней мере, долго искать укрытия не придется. Вместе безопаснее.

– И почти мой родственник, потому что графиня Норфолк кувыркалась с моим отцом? – На лице Иоанна читалось презрение. – Нет уж! Биго едва ли можно назвать неимущими.

Король говорил на повышенных тонах, так что его слышали те, кто стоял рядом. Раздались смешки, кое-кто понимающе переглянулся.

– Графиня нездорова и беспокоится об обоих своих сыновьях, – с достоинством ответила Эла.

Продолжая улыбаться, Иоанн повернулся к заставленному яствами столу и взял маленькое, сваренное вкрутую яйцо. Скорлупа яйца была в желтую крапинку, оттого что в воду при варке добавили шафран.

– Ваше нежное сердце делает вам честь, сестра. Это редкость… как и это блюдо. Вы его уже пробовали?

– Нет, сир, – покачала головой Эла.

– Непременно попробуйте. Яйца нелегко раздобыть в это время года, и повар начинил желток райскими зернами, не более и не менее. – Король встал, похотливо взглянул на Элу и протянул ей яйцо.

Прекрасно зная, что райские зерна славятся своим возбуждающим действием, и возмущенная тем, как Иоанн произнес «начинил», Эла покачала головой:

– Сир, благодарю, но я не голодна.

– О, но вы должны его попробовать, я настаиваю! – хищно улыбнулся Иоанн. – Мы же не хотим, чтобы вы зачахли в отсутствие моего брата. Ему не понравится, если от вас останется кожа да кости. Это был бы непростительный грех. Откройте ротик, будьте хорошей девочкой.

Он загнал Элу в угол. Со стороны казалось, что Иоанн просто развлекает ее. Вкушать пищу из рук короля – величайшая награда, а поскольку они не сидели и не ели с одного подноса, это была всего лишь разновидность любезности. Но когда король прижал яйцо к ее губам, Эле показалось, что ее сейчас стошнит. Пришлось все же разомкнуть губы, и Иоанн в то же время разомкнул свои. С довольным видом он принялся засовывать яйцо ей в рот. Оно оказалось слишком большим, чтобы съесть целиком, и Эле пришлось сначала откусить кусочек и, прожевав, проглотить. Затем вторую половину. Острые специи обожгли нёбо и горло.

– Ну разве не прелесть? – спросил Иоанн, с чувственным удовольствием облизывая губы, как будто смаковал пищу сам.

Эла не могла ответить. Она прижала ладонь ко рту, чтобы скрыть движения челюсти. Король ждал, когда Эла проглотит яйцо, и потому она не могла сплюнуть остатки в платок. Кое-как она справилась, но вкус задержался во рту, а мелкие крошки прилипли к зубам и языку.

– Сир, с вашего позволения… – Эла присела в реверансе и, не дожидаясь разрешения, прижав ладонь ко рту, выбежала из комнаты. В первой же попавшейся уборной над смердящей дырой ее выворотило наизнанку, так что заболел живот. Она вытерла рот и прислонилась лбом к холодной каменной стене, пытаясь унять дрожь. Услышав шум за спиной, Эла обернулась и ахнула, поскольку в дверях, преграждая ей путь, стоял Иоанн.

Она пыталась закричать, но могла лишь невнятно сипеть. Король шагнул вперед, взял ее за плечи и прижал к стене. Потом провел рукой по ее телу от груди к промежности.

– Вам не понравилось то, что я дал? – хрипло спросил он. – Какая жалость, ведь это было само совершенство.

Эла отвернула голову и попыталась вырваться, но Иоанн крепко держал ее.

– Подумайте вот о чем, – произнес он. – Жена брата становится собственностью другого брата, когда ее мужа нет рядом и он не может ее защитить. Вы должны положиться на меня… Ммм? – Он прижался к ней. – Не забывайте, я здесь, чтобы защищать вашу честь, моя сладкая, словно мед, сестра.

Иоанн крепко поцеловал ее в скулу, приоткрыв рот, так что Эла почувствовала его зубы, а затем лизнул ее в щеку, прежде чем отстраниться и игриво ущипнуть за нос.

– Моя смелая девочка! Не успеете оглянуться, как ваш муж вернется домой.

Когда король удалился, Эла прислонилась к стене, у нее подкашивались ноги. Она задыхалась и с трудом втягивала воздух. Позвать на помощь она не могла, – казалось, Иоанн вспорол ей грудь и вырвал оттуда что-то очень важное и личное.

– Сестра?

Эла с облегчением вздохнула при виде Махелт и Гуго, державшегося за рукоять ножа.

– Господь милосердный, Эла… – Махелт поспешила ее обнять.

– Со мной все хорошо, – выдохнула Эла.

– Неправда. Я следила за вами с тех пор, как Иоанн впихнул в вас яйцо. Он не причинил вам вреда?

– Нет, – ответила Эла, но задрожала еще сильнее.

– Идем. – Махелт поманила Гуго за собой. – Мы отведем вас в ваш шатер.

Они проводили Элу в ее круглый синий с золотом шатер, стоявший в углу двора. Махелт выгнала служанок Элы и усадила кузину на покрытую мехом походную койку, а Гуго налил вина.

– Он готов обесчестить собственного брата. – Голос Элы дрожал от омерзения.

– Что он сделал?

– Он… Он облапал меня и сказал, что я должна на него положиться, потому что в отсутствие мужа я его собственность.

– Сукин сын! – с отвращением скривил рот Гуго.

Эла бросила на него испуганный взгляд:

– Вы не должны ничего предпринимать. Мой муж и Ральф все еще в плену. Я хочу, чтобы они вернулись домой целыми и невредимыми. Если вы заговорите, я буду обесчещена, как и мой Уильям. Он гордый человек, и это уничтожит его.

– Вы не первая, кого Иоанн запугивал подобным образом, – мрачно произнесла Махелт. – Он домогался жены де Весси и оскорбил меня, когда приехал во Фрамлингем. Похоже, он думает, будто может получить все, что видит.

– Господь всемогущий… – Эла уставилась на Махелт в еще большем смятении.

Махелт улыбнулась с кислым удовлетворением:

– Я так сильно выкрутила Иоанну орешки, что он с трудом сел в седло. Это недостаточное наказание, но я знала, что большего сделать не могу, пока его наемники у нас во дворе и он наш гость. Никто из нас не мог.

– Я хочу, чтобы мой муж вернулся, – сглотнула Эла и, закрыв лицо руками, зарыдала. – Мне нужен Уильям!

– Сегодня вы можете лечь в нашем шатре, а завтра мы проводим вас в Солсбери. – Махелт заключила Элу в объятия.

Та кивнула, но грудь ее содрогнулась, когда она встала и собралась с духом.

– Спасибо.

Гуго позвал служанок Элы и велел им собрать все, что госпожа сочтет нужным, и отнести в шатер Биго. Затем женщины вместе пересекли полосу травы, а Гуго шел рядом с ними, охраняя. По пути они встретили старшего брата Махелт, который возвращался к себе в компании нескольких других молодых рыцарей. Махелт не собиралась рассказывать ему, что случилось с Элой. Вместо этого она спросила о здоровье молодой жены Уилла, Элис, и вела себя так, как будто они с Элой всего лишь общались, как общаются женщины на подобных сборищах.

– У нее все хорошо, – ответил Уилл, и Махелт давно не видела его таким радостным и довольным. – У нас скоро родится ребенок. – Он взглянул на Гуго. – Наследник наследника. Вы должны знать, каково это.

– О да, – улыбнулся Гуго. – Впустить в мир частичку себя, которая будет носить ваше имя, – поистине дар Божий. Я рад за вас.

– Непременно придите на крестины и намочите малышу голову! – улыбнулся в ответ Уилл.

– Можете на меня рассчитывать, – снова расплылся в улыбке Гуго.

Юноши отправились дальше, и улыбка сразу исчезла с лица Гуго. Эла пряталась под плащом Махелт. Когда они прибыли в шатер Биго, Гуго поставил вокруг него двойную охрану и велел своим людям всю ночь жечь походный костер и огни фонарей.

Фрамлингем, апрель 1215 года

Гуго лежал на кровати в своей комнате, закинув руки за голову. Он снял котту, пояс и обувь и наслаждался роскошью мягкого перьевого матраса после жесткого седла, а ранее – занозистой деревянной скамьи в замке Нортгемптона, откуда они с отцом недавно вернулись. Больше чем через восемнадцать месяцев после первого черновика хартия вольностей наконец лежала на столе и обсуждалась всеми сторонами.

– Король отверг хартию, – сказал Гуго Махелт. – Он заявил, что готов выслушивать жалобы по отдельности, но ни за что не подпишет документ, который свяжет его навсегда.

– Ну конечно, он ее отверг! – фыркнула она. – Соглашаться не в его интересах.

Гуго убрал руки из-под головы и с досадой запустил себе в волосы.

– Мы надеялись на переговоры, поскольку хартия основана на хартии первого короля Генриха, но Иоанн отказался наотрез. Теперь необходимо решить, следует ли нам открыто отречься от своей присяги. Если дойдет до конфронтации, сомнений быть не может. – Гуго выглядел задумчивым. – Ваш отец останется верен Иоанну, как и Лэнгтон. Он говорит, что к согласию должны вести санкции и переговоры. Иоанн попросил Папу о помощи. Фицуолтер и де Весси хотят принудить короля к переговорам, бросив ему вызов и предложив французам вмешаться, но Фицуолтер и де Весси нам не указ.

Махелт казалось, что она застряла в дверном проеме между двумя комнатами. Ее отец будет поддерживать Иоанна, что бы ни случилось, потому что того требует его честь. Отец принес клятву верности, к худу ли, к добру ли. Ее учили, что обещания надо выполнять и стоять на своем, но как быть, если обещание дано бесстыдному клятвопреступнику, который портит все, к чему прикасается? Правильно ли это? Она больше не знала и подозревала, что никто не знает.

– Если вы откажетесь от присяги Иоанну, вам придется воевать с моим отцом. – Махелт знала, что Уилл тоже будет среди мятежников. Они с отцом не ссорились, но все же оказались по разные стороны баррикад.

– Если мы сможем заставить Иоанна хотя бы обдумать некоторые компромиссы, надежда есть, – вздохнул Гуго. – Никто не хочет открытой войны.

– Никто, кроме наемников и тех, кому война может даровать власть. – Махелт закрыла ставни и зажгла еще свечи.