Махелт опустила глаза, потирая большим пальцем обручальное кольцо. Теперь она как в ловушке. Если избрать неповиновение, муж и брат пойдут войной на ее отца. Ее приемная семья против родной. Она ненавидела Иоанна, но выступить против него означало также выступить против отца, и это причиняло невыносимую боль.

– Итак, что мы будем делать? – спросил Гуго. – Одно дело – решить бросить вызов королю, и совсем другое – его покинуть. Нам нужен рычаг воздействия, но пока у нас ничего нет.

– Согласен, – ответил граф. – Мы выясним, кто из баронов нас поддерживает, но нужно забросить сеть дальше и заглянуть за стены замков, в города… А может, и в Париж.

Опустилась глубокая тишина, в которой все обдумывали чудовищность его слов, которые стали реальностью, будучи произнесенными открыто.

– Вы имеете в виду Лондон и Людовика? – спросил Гуго, втянув воздух.

Его отец кивнул:

– Кому принадлежит Лондон, тому принадлежит сердце английской торговли. И если Иоанн так и не пойдет на уступки, Людовик Французский давно выжидает подходящего случая…

* * *

Когда совет закончился, Махелт стояла во дворе и ждала, пока Гуго пожелает отцу доброй ночи. Ее брат уже отправился в свою комнату и запер дверь на засов. Стена Фрамлингема кишела солдатами – охрану удвоили, бдительность усилили. Махелт поежилась и оберегающе положила руку на свою утробу и нерожденное дитя.

Гуго вышел из комнаты, распахнул плащ и укрыл жену меховыми крыльями.

– То, что случилось с Уиллом… – Она закусила губу. – Что происходит сейчас… заставило меня понять, как легко отнять у человека все.

– Здесь нам ничто не угрожает. – Гуго притянул жену к себе, чтобы она ощутила мощь его тела. – У каждой комнаты поставлены стражники… верные люди.

– Но так не должно быть. Мы должны спать спокойно, не опасаясь, что нас перережут в собственных постелях.

– Вы правы. Иоанна необходимо призвать к ответу, а его ставленников – изгнать.

– И когда это случится, мой отец тоже падет. Но если Иоанн устоит, погибнем мы. Это невыносимо!

Гуго провел по ее щеке кончиком пальца:

– Ваш отец искусен в политике и выстоит, даже если ему придется удалиться в Ирландию. Если Иоанн одержит верх… Что ж, он не причинит вреда дочери и внуку того, кто является его главной опорой.

– Даже если он велел убить жену моего брата?

– Доказательств тому нет, только мнение вашего брата, а на него нельзя всецело положиться. Вы же знаете, как сильно он ненавидит короля.

– Потому что жил с ним, – с глубоким отвращением ответила Махелт.

– Да, но это все же не доказывает вины Иоанна.

– За убийством стоит он. Вспомните о его репутации! Кто еще это мог быть? – Махелт высвободилась из объятий мужа и быстро зашагала к супружеским комнатам.

Пройдя мимо стражника у внешней двери, она обнаружила одного из самых доверенных людей Гуго у занавески, отделявшей часть комнаты, в которой спали их сыновья. Мужчина молча встал, поклонился и отошел, освободив ей дорогу. Махелт отдернула занавеску, чтобы посмотреть на мальчиков. Никогда еще ей не представлялось так ясно, сколь легко может быть уничтожено все, что ей дорого. Слухи об Артуре, правда о Мод де Браоз и ее сыне, хищные приставания Иоанна к женщинам, а теперь еще подозрения и догадки относительно гибели жены ее брата и их нерожденного ребенка. Какие еще доказательства нужны Гуго и всем остальным? Махелт отогнала мысли о верности ее отца Иоанну, поскольку они были слишком болезненными.

Маленький Роджер лежал на спине, его щеки порозовели от сна, темные волосы были чуть влажными. Маленький Гуго сосал большой палец, его ресницы и брови были припорошены золотом. О боже, боже! Махелт прижала тыльную сторону руки ко рту, и у нее перед глазами все расплылось.

Гуго пришел следом за женой и обнял за плечи, глядя на спящих сыновей.

– Что бы ни случилось, клянусь своей душой обеспечить вашу и их безопасность, – произнес он.

Роджер что-то пробормотал во сне и пошевелился. Родители отошли, чтобы не разбудить его. На их собственной кровати Гуго зажег светильник под пологом. Махелт смотрела на мужа: словно воин – на поле битвы, в которую он намерен вступить.

– Вашей душой, – повторила она.

– Да. – Гуго выпятил подбородок. – Моей душой.

Махелт не выдержала и опустила глаза. Или муж относится к происходящему слишком легкомысленно и клянется, только чтобы успокоить ее, или он совершенно серьезен. Тогда, если она примет его клятву, а он не сможет ее сдержать, то будет навеки проклят… Как и она.

– Так сдержите свое слово, – произнесла она, когда ароматизированное масло начало наполнять пространство под пологом благоуханием ладана.

– Будь я проклят, если не сдержу! – Гуго взял ее лицо в ладони и скрепил клятву долгим страстным поцелуем. Махелт мгновение помедлила, обвила мужа руками и вверилась ему.

Глава 37

Винчестер, май 1215 года

Длинный Меч проверил свою портупею и поправил застежку. За время заключения он похудел, и ремень пришлось затянуть туже. К ношению оружия тоже придется привыкать заново. Приятно вновь носить свой знаменитый длинный меч на бедре, но все сидело не так, как прежде, и это его раздражало. Нужны молитвы и время, чтобы окончательно смыть позор поражения и плена.

Выглянув в окно, Длинный Меч проследил, как конюх ставит меж боевых коней его жеребца – не с завода Биго, а крепкого буланого коня из собственной конюшни короля. Фламандские солдаты суетились во дворе, совершая последние приготовления к предстоящему походу на Лондон.

Длинный Меч глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Он еще не был дома, не видел жену и детей. Иоанн прибыл в Сэндвич, чтобы поприветствовать брата на английской земле, когда того наконец обменяли на Роберта де Дрё, и немедленно впряг в лямку, заявив, что все остальное подождет.

Сейчас Длинный Меч понадобился, чтобы подавить восстание баронов, прежде чем оно наберет силу. Нортгемптон выдержал двухнедельную осаду, но Бедфорд пал, и мятежники направились в Лондон. Среди них было немало его добрых друзей и даже родственников. В том числе его единоутробные братья Биго и муж матери. Длинный Меч поджал губы. Возможно, Ральфу повезло, что он до сих пор в парижском плену.

– Вы готовы?

Длинный Меч повернулся к Иоанну, который неслышно вошел в комнату. Его брат постарел. Глаза короля были налиты кровью, под ними набрякли мешки, в уголках губ залегли новые складки. И еще проглядывало нечто неуловимое, имеющее отношение к самому Длинному Мечу, какая-то настороженность, которой прежде не было. Вероятней всего, она была вызвана его родством с Биго или даже чувством вины за месяцы в плену после Бувине. С августа по май прошло немало времени.

– Да, сир, – ответил Длинный Меч. – Я готов. – Он заколол плащ круглой золотой брошью, которая была знаменита не меньше, чем длинный меч на его бедре.

– Не задерживайтесь в пути, – произнес Иоанн. – Я хочу, чтобы Лондону ничто не угрожало и чтобы вы с де Молеоном окружили и уничтожили мерзавцев.

– Я поспешу, что есть сил. – Длинный Меч надел шпоры.

– По крайней мере, на вас я могу положиться, – скривил рот Иоанн. – Люди, которых я считал союзниками, оставили меня и изменили клятвам, принесенным на моей коронации.

Длинный Меч почувствовал странную нотку в голосе брата. В нем звучали беспокойство и печаль, а то и укоризна, как будто верность самого Длинного Меча находилась под сомнением.

– Я никогда не оставлю вас, сир. – Длинный Меч остановился, чтобы опуститься на колени перед Иоанном, который поднял его и расцеловал в обе щеки.

– Рад это слышать. Идите выполняйте приказ. Я верю, что вы с де Молеоном меня не подведете.

Король не добавил «на сей раз», но это подразумевалось.

* * *

Гуго смахнул шляпой пыль, сел на стол в главной комнате фамильного лондонского дома на Фрайди-стрит и принял кубок вина у растерянного привратника, который не ожидал внезапного прибытия графа, его наследника и их рыцарей. Его жена поспешно стряпала похлебку из того, что нашлось в кладовых, а всякую мелкую сошку отправили в харчевни в надежде что-нибудь раздобыть.

– Проще, чем с Нортгемптоном. Теперь королю придется пойти на уступки, – произнес Ранульф Фицроберт. Велев оруженосцу положить дорожный сверток в углу, он взял кубок у Гуго и присоединился к нему.

Гуго согласился с зятем. В воскресенье все лондонские жители отправились в церкви, оставив ворота широко открытыми – к вящему удобству мятежников. Сердечная встреча их не ждала, но втайне лондонцы были довольны.

Граф вошел в зал и весело, но неодобрительно взглянул на сына и зятя, сидевших на столе.

– Похоже, все усилия, затраченные на твое воспитание, пропали втуне, – произнес он.

– Теперь мы мятежники, – пожал плечами Гуго.

– Это не значит, что надо забыть о манерах… Наоборот! – резко ответил его отец, но когда Ранульф попытался встать со стола, махнул рукой: – Ладно, сидите. Все равно нам предстоит здесь трапезничать не раньше вечера. Как вино? – Он взял у Гуго кубок.

– Затхлое, но пить можно.

– Вино короля Генриха на вкус и вид напоминало грязь. – Граф сделал глоток, поморщился, но промолчал. – Говорят, мы чудом успели первыми. Граф Солсбери и Савари де Молеон наступали нам на пятки.

– Чудом так чудом, – ответил Гуго. – Они ничего не смогут с нами поделать. Мы в безопасности, если не обидим горожан.

– Обладание Лондоном и поддержка лондонских жителей – сильный козырь, – кивнул его отец. – Не стану отрицать, неудача с Нортгемптоном – тяжелый удар, но мы захватили Бедфорд.

Ранульф поболтал вино в бокале.

– Иные могут подумать, что это не столько козырь, сколько незаконный захват. Площадка, с которой можно предложить французам власть над Англией.

– Несомненно, – ответил граф Роджер, – но мы подождем реакции Иоанна. Меня не слишком радует мысль о французском принце на английском троне… Иоанн – помазанник Божий, но его необходимо обуздать и призвать к ответу. – Он мрачно посмотрел на Гуго и Ранульфа. – Мой отец восстал против власти того, кого считал тираном, но потерпел поражение, и тогда у нас отняли Фрамлингем, сровняв его с землей. После смерти отца я двенадцать лет пытался вернуть родовые земли и получить разрешение отстроить Фрамлингем. Я всегда вел игру осторожно, поскольку знал: плоды долгих лет можно уничтожить за один день. Достаточно единственного ложного шага.

– И это ложный шаг? – спросил Гуго.

– Это ты мне скажи, сын мой, – устало произнес граф.

* * *

Длинный Меч поджал губы, когда разведчик натянул поводья. Новость плохая, понял он, прежде чем тот успел заговорить.

– Сир, мятежники вошли в Лондон! Горожане открыли им ворота.

Длинный Меч взглянул на пятнышко городских стен вдалеке. Он скакал как проклятый, чтобы перерезать мятежникам путь, и отправил в город посланцев, защищая его интересы, но тщетно. Его опередили и перехитрили более быстрые противники.

– Что будем делать? – спросил капитан наемников Иоанна Савари де Молеон.

Он был коренаст, широкоплеч и покрыт шрамами, как испытанный в медвежьей травле пес. Кольчуга его с каждым вдохом переливалась, словно змеиная чешуя.

Длинный Меч погрыз костяшку большого пальца.

– Оставим отряд, чтобы наблюдать за их передвижениями и перехватывать гонцов. Нет смысла оставаться здесь всем. Мы вернемся к королю, и пусть он решает, что делать дальше.

– Он будет в ярости, – предупредил де Молеон.

– А что еще мы можем сделать? – пожал плечами Длинный Меч. – Нельзя же осадить такой большой город такими малыми силами.

– Тогда сами с ним объясняйтесь, – покосился на него де Молеон. – В конце концов, вы кровные родственники.

* * *

Махелт ахнула, когда Гуго заключил ее в объятия и крепко поцеловал, царапая щетиной. За время военной кампании его мышцы окрепли, а кожа загорела, и сердце Махелт переполняли любовь и желание. Время от времени она получала письма от мужа, но понятия не имела, когда он вернется во Фрамлингем. В детстве отец часто отсутствовал все лето, и она заранее смирилась, что Гуго будет поступать так же, поэтому его возвращение было чудесным сюрпризом… и облегчением.

Гуго отстранил жену, чтобы защититься от маленького Роджера, желавшего продемонстрировать отцу свое умение обращаться с мечом, которое он совершенствовал все лето. Гуго со смехом уклонялся, нагибался и наконец позволил себя пленить и зарубить.

– Я сдаюсь, сдаюсь! – вопил он, пока сыновья молотили его. – Храни меня Господь, когда на меня станут наскакивать все трое! – Он состроил Махелт притворно беспокойную мину.

– Это будет еще не скоро! – Смеясь, Махелт положила руку на растущий живот. – У вас как минимум несколько лет в запасе.

Когда Гуго удалось унять кровожадных наследников и натравить их на своих оруженосцев, Махелт спросила, где его отец.