Уильям Маршал смотрел на воду и не двигался. Гуго сидел рядом с ним и ждал, стараясь не задерживать дыхание, а наслаждаться безмятежностью момента. Солнце рассыпало по воде золотые монеты. Десять тысяч мерцающих блесток света.

Наконец его тесть глубоко вдохнул:

– Я говорил вам, я старый человек. Я пережил всех детей короля Генриха, иные из которых были совсем малышами, когда меня посвятили в рыцари, но их наследников я не переживу. Мои труды продолжать вам и моим детям. Моим сыновьям. Махелт и ее сестрам. Их детям. Пусть французский принц прикроет свою наготу десятью тысячами марок, но, как и его плащ, они не станут частью письменного мирного договора, поскольку, боюсь, граф Честер расценит это иначе, чем я.

– Сир… – с облегчением выдохнул Гуго.

Маршал тепло посмотрел на него, почти как отец на сына:

– Гуго, забирайте мою дочь и поезжайте домой во Фрамлингем. Обустраивайте свою жизнь в мире и как можно лучше воспитывайте моих внуков. Это приказ, который не подлежит обсуждению.

– Охотно, сир, – ответил Гуго, и ему показалось, что речные монетки сияют и сверкают в его солнечном сплетении. – Более чем охотно.

Глава 48

Фрамлингем, середина лета 1218 года

Было поздно, но небо к западу над Эдмундсбери еще слегка светилось бирюзовым. Гуго и Махелт стояли на зубчатых стенах Фрамлингема и вместе смотрели на звезды. Под крепостной стеной, в общей комнате, башенной комнатке и женских покоях обитатели замка наконец готовились ко сну, за исключением дежурных и привратника. Сегодня они праздновали воцерковление Махелт через шесть недель после рождения Ральфа, их третьего сына. Он был темноволосым, как мать, но глаза его обещали приобрести летнюю голубизну глаз Гуго.

Родители Махелт приехали на воцерковление, как и несколько ее братьев и сестер. Братья и сестры Гуго также явились в полном составе, и атмосфера была праздничной. Даже ее свекор оживился и подержал нового внука на коленях, заявив, что это было бы величайшим желанием Иды, а поскольку жена уже не сможет, он исполнит его в ее память.

Позже они с отцом Махелт разговорились о породистых лошадях. Оба отправились на выгул, чтобы осмотреть кобыл и жеребят. Ее отец прихрамывал из-за старой раны, но все равно должен был подстраиваться под более медленную походку и слабое зрение графа Роджера. Услышав, как непринужденно они беседуют, Махелт порадовалась, что очередная брешь залатана и разговор теперь ведется не о войне и политике, а о приятных повседневных вещах.

Принц Людовик подписал в Кингстоне мирный договор, скрыв нижнее белье под роскошным плащом, а после церемонии с ближайшим приливом отплыл во Францию, освободив своих вассалов от клятвы, чтобы они могли присягнуть молодому королю и регенту. Фрамлингем вернули, и Уильям Маршал немедленно привлек Гуго к решению юридических вопросов правления и окончательному закреплению мира.

Махелт тихонько вздохнула, отчасти удовлетворенно, отчасти отпуская прошлое и принимая настоящее.

– О чем вы задумались? – спросил Гуго, и она скорее почувствовала, чем увидела, как он улыбается, но перед ее мысленным взором веселые морщинки в уголках его глаз стали глубже. Муж приобнял Махелт за талию и засунул большой палец за ее пояс, тот, который они плели вместе из нескольких синих нитей, когда их первенец был в колыбели. – Ne vus sanz mei, ne mei sanz vus.

Махелт ответила на улыбку мужа с теплом в голосе и прильнула к нему:

– Я думала, что это прекрасный вечер, а завтра будет хороший день… И послезавтра тоже. Я возьму лучшую шерсть овец, которых вы мне подарили. Спряду эту шерсть, покрашу ее, и мы вместе сплетем еще одну тесьму, вы с одного конца, а я с другого, пока не встретимся посередине. И тогда у каждого из нас будет пояс, и что бы ни случилось, один из нас всегда будет частью другого.

– По-моему, недурная мысль, – ответил Гуго, и по взаимному соглашению они спустились со стены и зашагали к узкому клинышку света, падавшему из приоткрытой двери зала.

Примечание автора

В этой части я покажу читателям закулисье и проясню историческую подоплеку романа. Если читатели заметили некоторые неувязки между «Отвергнуть короля» и более ранними произведениями о семействе Маршалов, прошу меня извинить. Моя исследовательская работа не закончена, и порой мне встречаются исторические сведения, которых я прежде не знала, но теперь считаю нужным включить. Например, в конце «Алого льва» есть сцена, в которой Махелт беременна в 1217 году, но позже я обнаружила, что ее третий сын родился только через год, и в романе «Отвергнуть короля» это отражено. Точно так же, когда я сочиняла «Алого льва», я не знала об осаде Фрамлингема, и эта подробность стала новой гранью повествования. Я неизменно стремлюсь к исторической точности, но признаю, что порой ошибаюсь, к тому же я пишу художественную прозу, а не научную работу. Моя цель – верно изобразить персонажей, их жизнь и время.

Махелт Маршал не прославилась и не оставила след в истории, подобно своему знаменитому отцу, великому Уильяму Маршалу, но изучать ее жизнь не менее интересно. Она редко упоминается в исторических документах. Однако есть грамоты и записи, которые проливают свет на ее личность и жизнь. Разрозненные фрагменты, собранные в единое целое, позволяют даже через восемьсот лет уловить ее характер.

Дата рождения Махелт неизвестна. В «Величайшем рыцаре» я назвала 1194 год, но с тех пор передумала и считаю, что, скорее всего, она родилась в 1193-м. В свое оправдание скажу, что более глубокое изучение прежде второстепенных персонажей позволяет обнаружить новые подробности и слегка изменить сюжет.

Махелт была третьим ребенком и первой дочерью Уильяма Маршала и Изабеллы де Клер. Их первые дети – мальчики: Уильям Младший и Ричард. В грамотах и письменных источниках ее называют то Матильдой, то Махьют, то Махелт, и я выбрала последний вариант, заимствовав его из биографии ее отца, «Histoire de Guillaume le Maréschal». После рождения Махелт родились еще два мальчика, Гилберт и Уолтер, и только около 1200 года родилась следующая девочка, Изабелла. Семь лет Махелт была единственной девочкой в семье, ни с кем не делила отца, и между ними, по-видимому, возникла особая связь. В «Histoire» говорится, что Махелт обладала «мудростью, щедростью, красотой, чистым сердцем, великодушием и, говоря по правде, всеми добрыми качествами, какими должна обладать благородная леди». Это расхожие, шаблонные эпитеты, и я воспринимаю их с долей скептицизма. Однако «Histoire» также добавляет, что «ее достойный отец… горячо любил ее». Это любопытно, поскольку дальше упоминаются другие дочери и их качества, но о «горячей любви» речи нет. Махелт единственная заслужила подобный отзыв.

Разумеется, даже любящий отец в Средние века не мог позволить своим чувствам встать на пути у политики. Поэтому Уильям обратился к Роджеру Биго, графу Норфолку, и «любезно попросил его, будучи мудрым человеком, устроить счастливый брак между его собственной дочерью и сыном Роджера, Гуго. Юноша был достойным, кротким и великодушным, а молодая леди совсем юной и равно благородной и прекрасной. Союз их был весьма желателен и порадовал обе семьи». Роджер Биго славился богатством и могуществом. Его земли в Восточной Англии, где он правил, были почти королевством в королевстве. Кроме того, он обладал обширными поместьями в Йоркшире. К тому же его семья была связана родством с королевской семьей, поскольку Ида, графиня Норфолк, была матерью Уильяма Длинного Меча, графа Солсбери, незаконнорожденного единокровного брата короля Иоанна. Длинный Меч также породнился с Маршалами через брак, его жена Эла была двоюродной племянницей Уильяма Маршала.

Когда Гуго и Махелт поженились в начале 1207 года, Гуго было около двадцати четырех лет, а Махелт примерно четырнадцать. Разница в возрасте, устроенный родителями брак и молодость невесты могут шокировать современного человека, но для средневекового общества были обычным делом. Девушки достигали брачного возраста в двенадцать лет, юноши – в четырнадцать. Считалось, что в этом возрасте человек уже способен вести себя как взрослый, ответственный член общества. Хотя в аристократических кругах девушки часто выходили замуж очень рано, это не означало немедленного вступления в брачные отношения. Существуют письменные документы, в которых семьи обговаривают минимальный возраст консумации брака, и я упомянула подобное соглашение в книге «Отвергнуть короля». История утверждает, что Махелт Маршал и Гуго Биго поженились в начале 1207 года. Их первый ребенок родился незадолго до конца 1209-го. На момент рождения их первенца, Роджера, Махелт было не меньше четырнадцати лет и не больше семнадцати. Ее второй ребенок, Гуго, родился через три года, в 1212-м, затем еще через три года, в 1215-м, родилась Изабелла, а в 1218-м – Ральф. Можно строить небезынтересные догадки, что, хотя Церковь запрещала препятствовать зачатию, Гуго и Махелт могли применять те или иные способы.

Строки стихотворения, которые фигурируют в нескольких сценах, – цитата из лэ «Жимолость» поэтессы Марии Французской, которая жила и творила в XII веке.

Муж Махелт, Гуго, впервые ощутил вкус власти примерно в семнадцать лет, когда отец передал ему во владение десять рыцарских наделов в Йоркшире. К двадцати четырем годам, когда Гуго женился, он стал опытным землевладельцем, воином и юристом. Он часто сопровождал отца в военных походах и в 1210 году представлял его в ирландской кампании. Кажется вполне вероятным, что с возрастом Роджер Биго перекладывал все больше текущих дел графства на плечи Гуго. Роджер и Гуго вместе участвовали в подготовке Великой хартии вольностей и, по-видимому, оба приложили руку к ее черновику. Роджер был опытным юристом, и Гуго пошел по его стопам. Причина их участия в мятеже неизвестна, но, решив низвергнуть Иоанна и посадить на трон Людовика Французского, они преданно служили его делу, пока Людовик не освободил их от присяги и не вернулся во Францию. С тех пор они верно служили регенту и молодому королю Генриху III.

Король действительно потребовал тринадцатую часть в 1207 году, и налог этот был весьма непопулярен. Люди укрывали свое добро и движимое имущество, где только могли, – часто в монастырях, которые обыскивались. Коменданта замка Ричмонд действительно лишили должности за то, что он пытался спрятать свое имущество от сборщика налогов. Церкви и аббатства регулярно обыскивались. В аббатстве Суинесхед конфисковали строительный фонд, поскольку сенешаль графини Омаль спрятал там свои деньги. Во времена интердикта, когда священники, по сути, забастовали, подчиняясь приказам из Рима, король Иоанн приказал, чтобы их «жен» и детей арестовали и потребовали выкуп. Браки священников, на которые прежде смотрели сквозь пальцы, недавно были запрещены, и это был хитроумный – хотя и злобный – план Иоанна, как выжать из Церкви еще больше денег.

Фрамлингем был осажден в марте 1216 года королем Иоанном и пал почти сразу, без сопротивления. Защищавший замок комендант Уильям Ленвейз сдался королю Иоанну. Насколько можно понять, ни графа Роджера, ни Гуго не было в замке, но маленького Роджера, сына Махелт, взяли в заложники и отослали сперва в Норидж, а затем в Сэндвич с Фольком де Броте. После этого мальчик, похоже, жил в доме Уильяма Длинного Меча, графа Солсбери. Записей о его воссоединении с семьей нет, но, конечно, он должен был вернуться домой к осени 1217 года, а может, и раньше.

Дата смерти и место упокоения Иды, графини Норфолк, неизвестны, ясно лишь, что она умерла до смерти своего мужа в 1221 году, поскольку ее имя не упоминается при разборе наследства. Если я ошиблась, похоронив ее в Тетфорде, прошу меня извинить, но мои исследования подсказывают, что она была бы рада покоиться там вместе с мужем.

Уильям Длинный Меч, граф Солсбери, возглавлял английский флот в великой победе в гавани Дамме, захватив французский флот, разграбив корабли и спалив несколько дотла. По-видимому, он обладал авантюрной жилкой и любил жить на широкую ногу. Могилу Длинного Меча до сих пор можно увидеть в Солсберийском соборе, он был весьма элегантным джентльменом. После сокрушительного поражения при Бувине его захватили в заложники, и в перечне пленников встречается некий Ральф Биго, которого Длинный Меч называет своим братом. Этот список послужил важным звеном в цепи прослеживания связи между Биго и Солсбери. Сохранилось письмо от Роджера Биго, графа Норфолка, юстициарию Хьюберту де Бургу с просьбой вернуть ему долг в десять марок, чтобы он мог добавить его к выкупу за Ральфа.

Нападение короля Иоанна на Элу, жену Длинного Меча, упомянуто только в одном источнике – хронике Уильяма из Арморики. Некоторые историки игнорируют его, полагая, что Длинный Меч покинул Иоанна, поскольку его маленький укрепленный дворец в Солсбери не мог выстоять против французов. Лично я считаю, что дело и в том и в другом. Вероятно, в этот миг личная обида и политика объединились. Иоанн славился нечистоплотностью по отношению к женам и дочерям своих баронов. Порой это беспочвенные слухи, порой – неопровержимые факты. Я практически уверена, что Иоанн домогался Элы. Длинный Меч все узнал, и это послужило последней каплей, когда французы вторглись в Англию.