Дэни Вейд - Ответное желание

Кристина осмотрелась и улыбнулась. Густые ветви пятидесятилетней ивы плотным занавесом укрыли их от посторонних глаз, давая возможность исследовать друг друга. Упершись ладонями в плечи Эйдена, Кристина потерлась о его промежность. Сердце Эйдена забилось как сумасшедшее. Он хочет ее. Прямо сейчас.

Склонившись над ним, она прильнула к нему губами, проникнув языком глубоко в рот. Он с энтузиазмом включился в игру, с жаром отвечая на поцелуй и с трудом подавляя желание ворваться в нее. Судя по тому, как отчаянно она прижималась к его груди и покусывала нижнюю губу, ее желание также достигло апогея. Она сдавленно дышала, возбуждая его еще больше. Дольше ждать невозможно.

Эйден рывком распахнул ее рубашку, открыв взору кружевной лифчик. Кристина, отклонившись, стала расстегивать ему ширинку. Плоть вырвалась на свободу и была немедленно погружена в презерватив.

Эйден не замечал ничего вокруг, увлеченно сжимая и разжимая скрытые бюстгальтером груди Кристины. Она оседлала его, он будто вознесся на небеса. В голове настойчиво звучало: «Еще, еще, еще».

Кристина привстала, чтобы стянуть с себя брюки, Эйден с трудом сдержался, чтобы не усадить ее обратно на себя. Хотел всего и сразу. Еще больше восхитительной стеснительности и разнузданности, еще больше женщины, которая умеет успокоить и не боится указать на ошибки. Более всего он нуждался в том, чтобы она заполнила его душу. Его била дрожь предвкушения. Медленное проникновение внутрь лона далось бы ему с невероятным трудом, но Кристина помогла ему, выгнув спину и одним резким движением приняв в себя плоть. Эйден задохнулся от неожиданности.

Не в силах лежать неподвижно, сдавшись на милость Кристины, он схватил ее за бедра и заставил двигаться вместе с ним. Они скакали в унисон, он с восторгом впитывал каждый крик удовольствия, срывающийся с ее губ. В темноте различал разметавшиеся волосы и решительную линию подбородка.

«Она принадлежит мне», – думал он, проникая глубоко внутрь ее лона. Кристина со стоном достигла пика удовольствия, увлекая за собой Эйдена.

Долгое время он лежал неподвижно, окутанный теплом ее тела и слыша лишь рев крови в ушах. «Не думаю, что смогу жить без этого». Она перекатилась на спину и легла рядом, положив голову ему на руку.

– Мне нужно встать, а тело не хочет слушаться.

Эйден засмеялся, Кристина ощутила вибрацию у него в груди.

– Будь осторожнее, не то я привыкну и буду требовать каждое наше свидание заканчивать схожим образом.

– О, я переживу, – со смехом отозвалась она.

Помогая ей подняться и одеться, он вдруг осознал, что впервые за свою никчемную жизнь по-настоящему влюбился.

Кристина натянула трусики. Ей следовало бы устыдиться, смутиться. А вот ничего подобного. Эйден даже не дал ей времени надеть рубашку, потянул через лужайку к задней двери особняка. Они быстро взбежали по ступеням. Кристина не сумела сдержать смех.

– Это входит у нас в привычку, – заметила она.

– Такая привычка мне по душе.

В ту ночь Кристина спала крепко и спокойно, зная, что Эйден рядом, но на рассвете жестокая реальность телефонной трелью бесцеремонно вторглась в ее мир.

– Слушаю.

Она подивилась, что даже его хриплый со сна голос способен повергать ее в трепет.

– Что случилось?

Голос принадлежал женщине. Очень взволнованной женщине. Его ассистентка из Нью-Йорка?

– Повреждения есть?

Кристина резко села на постели.

– Сколько картин погублено?

Кристина переполошилась. Пытаясь разобрать что-то из разговора, гадала, как он поступит. А вдруг уедет и никогда не вернется. С ее стороны чистой воды эгоизм волноваться о подобном, но что поделаешь.

Наконец Эйден нажал отбой. Кристина видела, как напряглись мышцы у него на шее. Ее рот увлажнился, отчаянно захотелось прикоснуться к нему, погладить. Прошлой ночью она сделала бы это без колебаний, но сегодня все изменилось.

Эйден повернулся к ней.

– Привет! – Одним словом ему удалось обуздать ее смятение. – Прости, что разбудил.

– Все в порядке. – Она натянула одеяло до самого подбородка, сожалея о своей наготе. Одежда дала бы ей дополнительный слой защиты. – Что происходит?

– Протечка воды на складе. Триша быстро среагировала на звук сигнализации, но некоторого урона избежать не удалось. Мне придется поехать туда.

У Кристины разом пересохло в горле. Умом она понимала, что ее страх не обоснован, но ничего не могла с собой поделать.

– Зачем? Разве она не взяла ситуацию под контроль?

– Неужели ты считаешь, что я стану перекладывать на чужие плечи решение своих проблем?

Определенно нет, ей это отлично известно. Однако мысль о его отъезде всколыхнула множество страхов в душе. Она не ответила, да он и не ждал, уже доставая из ящика комода чистое нижнее белье.

– Приму душ и буду собираться. Проверь расписание ближайших рейсов. Джейкоб отвезет меня в аэропорт.

– А как же завод?

– Джейкоб уже начал входить в курс дела и сможет с легкостью меня заменить. – Сдержанный тон свидетельствовал о том, что ее расспросы раздражают его.

– Может, тебе следует прежде спросить Кэнтона? Обсудить с ним продолжительность поездки и тому подобное?

– Нет. – Брошенное слово прозвучало резко и зло, Кристина тут же пожалела о сказанном. – Я не стану спрашивать ничьего разрешения. Этот бизнес – дело всей моей жизни, и я не намерен терять его из-за затеянных дедом глупых игр. Уяснила?

– Даже если другие пострадают?

Эйден шагнул к ней, буквально прожигая взглядом.

– Намекаешь на то, что я не выполняю своей части соглашения?

– Хочешь сказать, что для тебя все случившееся не более чем сделка? – вскричала Кристина, указывая рукой на кровать.

Опять она сказала не то, что следовало. Лицо Эйдена сделалось непроницаемым, как в те дни, когда он только приехал в усадьбу.

– Я уезжаю.

Гнев Кристины разом рассеялся. Она поняла, что собственными руками все погубила, позволив страхам оттолкнуть Эйдена. Хотя какое это имеет значение, раз он даже не считал их отношения отношениями?

– Хорошо, я поняла.

Долгое время оба молчали. Она отказывалась смотреть ему в глаза, опасаясь, что он поймет, какой опустошенной она себя ощущает. В любом случае он уедет. С ее стороны глупо надеяться, что он захочет остаться из-за нее. Ее желания никогда не принимались в расчет.

– Мне нужно принять душ.

Совсем пав духом, Кристина закрылась в гардеробной и оставалась там до тех пор, пока не услышала удаляющиеся шаги и стук закрываемой двери. Час спустя, помывшись и одевшись, она сидела у постели Лили и читала ей вслух, с трудом сдерживая слезы. Дом постепенно наполнялся звуками: мужские голоса, топот ног, поднимающихся и спускающихся по ступеням, и, наконец, стук пересчитывающего ступеньки чемодана.

Кристина старалась не обращать ни на что внимания, но и на чтении сосредоточиться не могла.

Когда шаги замерли у двери спальни Лили, она подняла голову и заметила в дверном проеме Эйдена. Их взгляды встретились, но она быстро опустила глаза в книгу, не желая показывать своих чувств и давать ему повод ранить себя.

Он медленно, почти неохотно переступил порог, подошел к постели матери и остановился у изножья. Не дожидаясь, когда Кристина посмотрит на него, заговорил мягким тоном:

– Я должен уехать. Как только разберусь с делами, позвоню тебе и сообщу, когда вернусь.

Кристина кивнула, изо всех сил стараясь сохранять нейтральное выражение лица. Она все испортила своими требованиями. Нынешняя ситуация лишь подтвердила то, что ей не дано иметь прочные отношения с другими людьми.

– Ты слышала, что я сказал, Кристина?

– Конечно.

– Посмотри на меня. – Он не повысил голос, но в его тоне безошибочно читался приказ.

Глубоко вздохнув, Кристина повиновалась.

– Да?

– Я понимаю, что стоит на кону.

В самом деле?

– Знаю, что город во мне нуждается. И Лили тоже. Я вернусь. Обещаю.

А что насчет меня?

Эйден продолжал смотреть на нее, не обращая внимания на призывную трель телефона в кармане. В защитном барьере, которым окружила себя Кристина, появлялось все больше трещин. Еще немного, и она расплачется, как ребенок.

– Хочешь мне что-то сказать, Кристина?

Она открыла рот, собираясь признаться, что любит его, но сдержалась, понимая, что он этому точно не обрадуется, и отрицательно качнула головой.

– Я всегда возвращаюсь.

– Лили тоже обещала вернуться. – Она и вернулась, правда, совсем не так, как планировала. Неужели возвращение Эйдена будет столь же опустошающим? А вдруг, снова окунувшись в жизнь Нью-Йорка, он поймет, как ненавистно ему прозябать здесь?

– Что ты такое говоришь? Я знаю, что несу ответственность за мамину аварию. Нужно было подавить свою глупую гордость и давным-давно приехать навестить ее. Незачем напоминать мне об этом, Кристина!

– Я вовсе не это имела в виду.

– А что ты имела в виду? Нечего меня винить в том, что сбежал отсюда.

У него снова зазвонил телефон.

– Думаю, тебе пора, – подытожила Кристина, стремясь как можно скорее вернуться к обезличенной книге и тишине комнаты. К тому, что ей по силам контролировать и невозможно испортить. Как бы ей хотелось начать это утро заново! Уж она бы сумела обуздать глупые эмоции.

Кратко кивнув, Эйден вышел. Так случалось в ее жизни всегда.

Кристина ступала босыми ступнями по влажной от вечерней росы лужайке за домом, не в силах более сидеть взаперти. Эйден отсутствовал уже пять дней. Кэнтон сообщил Джейкобу, что именно таков максимально допустимый срок. Значит, после полуночи он нарушит условия завещания. Он ей не звонил, и она не знала, собирается он вернуться к утру или нет.

Кристине хотелось уехать хотя бы на несколько часов. Сочувственный взгляд Мари, уходящей на вечернюю службу в церкви, стал последней каплей, переполнившей чашу терпения. Должно быть, она совершенно лишилась рассудка или ослеплена ситуацией, в которую они все угодили. Как она могла столь отчаянно желать любви мужчины, который с самого начала сказал, что не останется в усадьбе.

Кристину влекло к мастерской Эйдена, будто нахождение там поможет стать ближе к нему. Подойдя к крыльцу домика, она на мгновение замялась. Эйден запирал дверь, но единственный ключ висел вместе с другими в кладовке. Ей просто необходимо попасть сюда! Трясущимися пальцами она легко повернула ключ в замке и, войдя в темное помещение, стала шарить рукой по стене в поисках выключателя. Обнаружила лампу на невысоком столике у двери, включила ее.

Будь на месте Кристины ее мать, не преминула бы как следует поработать здесь молотком. До развода родителей Кристина не раз становилась свидетельницей того, как мать портила вещи отца. Однажды даже разбила его новую машину! Кристина никогда не была склонна к разрушениям, лишь к самобичеванию, и большую часть жизни страдала от чувства вины.

Она винила себя в аварии Лили, в ее инфаркте, в неспособности помешать матери вести разрушительный образ жизни.

Вина таилась повсюду и нигде, потому что скрывалась в душе Кристины, питаясь внешними факторами вроде инфаркта Лили. Как медсестра Кристина понимала, что не властна над подобными случаями, тем не менее пыталась загладить свою несуществующую вину.

В попытке отвлечься от гнетущих мыслей, она прошлась вдоль столов, чтобы посмотреть, насколько Эйден продвинулся в создании скульптур. Как бы близки они ни были последние несколько месяцев, она была здесь только один раз, с тех пор он ни разу не позвал ее сюда. Ей казалось бесцеремонным и дерзким без приглашения проникать в его святая святых, место отдохновения и покоя. Быть может, Эйден не хотел, чтобы ей открылась другая сторона его натуры? Те несколько раз, когда он поверял ей свои тайны, случались в моменты интимной близости. Кто знает, может, он и вовсе не хотел иных отношений, кроме секса?

Кристина бесцельно слонялась по мастерской, проводя пальцами по инструментам и трогая незавершенные скульптуры. Наконец дошла до дальнего угла, где стояла последняя статуя. Потребовалось некоторое время, чтобы рассмотреть в тусклом свете темные контуры. В прошлый раз она видела лишь черную глыбу с золотыми прожилками, грубо отесанную сверху и не имеющую очертаний снизу. Нижняя часть и теперь оставалась прежней, зато верхняя претерпела примечательные метаморфозы, превратилась в женскую фигуру, в которой Кристина узнала себя. Ее взгляд скользил по скулам статуи, слегка заостренному подбородку и роскошной копне волос. На лице застыло мягкое выражение, которого живая Кристина не сумела разгадать. Она неуверенно коснулась лица статуи, удивляясь гладкости камня. Волосы обладали текстурой, и она ощущала под пальцами их изгибы и завитки.

С чего это Эйдену вздумалось увековечить ее облик в столь совершенном произведении искусства? Если раньше она и надеялась, что он испытывает к ней какие-то чувства, то быстро разуверилась в этом, стоило лишь раз не оправдать его ожидания. По крайней мере, так ей казалось. Всю жизнь она старалась не нарушать спокойствия, но в то утро вышла за рамки, чем очень разозлила Эйдена. Его отъезд стал подтверждением ее поражения.