– Всего лишь надеяться? – уточнил Сергей Белов. – Значит, все-таки элемент везения не исключен?

– Естественно, – согласился Кахобер Иванович и философски заметил: – Только удача – дама капризная. На нее особенно рассчитывать не приходится. Сегодня она рядом с тобой, а завтра, кто знает, куда она упорхнет.

– Понятно. Проверенная временем философия: уменье и труд все перетрут, – подытожил Сергей, сверкнув белозубой улыбкой, адресованной Алисе, и та благосклонно ее приняла.

Сергей Белов, надо сказать, абсолютно не соответствовал своей фамилии. Чуть выше среднего роста, без особого размаха в плечах, но и хиляком не назовешь, чувствуется в нем внутренняя сила. Не зря же «вэшки» его вожаком считают. Лицо у него приятное, волосы черные как смоль, смуглая кожа и неотразимая белозубая улыбка. Многие девчонки от нее краской заливались, но на Алиску она не действовала. Обладательница длинных ног и точеной фигурки, светлых, с пепельным отливом волос и зеленых глаз отлично знала себе цену. Парни вились вокруг нее, то один, то другой, но ее это, по всей видимости, только забавляло.

Сейчас Сергей и Алиса стояли на сцене, в стороне от всех, и о чем-то говорили. Лица у обоих оживленные.

«Может, над ролью работают, а может, обсуждают, как вечер провести. Погода-то шепчет», – подумалось Лене.

Боря словно ее мысли прочитал:

– Черт, так обидно, что придется допоздна здесь торчать.

– А что? – рассеянно откликнулась она.

– Помог бы тебе с уборкой.

– Не нужно. – Лена позабыла о парочке на сцене. – Мне прошлого раза хватило, когда отец тебя застукал со шваброй в руках. Ну и видок у вас тогда был!

– Ерунда. – Борька отбросил челку с глаз, ухмыльнулся воспоминаниям: – Батя мне тогда шепнул, что гордится мной.

– Нет, правда? – обрадовалась Лена.

Она все никак не могла забыть тот случай, боялась, что вид любимого наследника с тряпкой в руках добавил в копилку ее прегрешений еще одну монетку, но оказалось, Илья Борисович все правильно понял и не ругал Борю, а хвалил. Выходит, что он вовсе не сноб и ничего против нее не имеет. Лена почувствовала, что губы сами собой растягиваются в улыбке. Борька уставился на нее зачарованным взглядом:

– Ален, ты так не улыбайся, не нужно.

– А что в моей улыбке такого особенного? – пококетничала она.

– Одна провокация, вот что!

Романтическую идиллию нарушил зычный голос Кахобера:

– Борис, ты что это у дверей застрял? Забыл, что первая мизансцена ваша!

Темно-карие глаза Шустова просветлели.

– Щас, Кахобер Иванович! – крикнул Борька и, обернувшись к ней в пол-оборота, сказал с сожалением: – Уходишь?

– Нет, посижу немного. Репетицию посмотрю.

– Отлично! Когда ты в зале, у меня лучше получается, – признался Борька и, подмигнув Лене, побежал по проходу к остальным мушкетерам и гвардейцам.

Пока они там что-то оживленно обсуждали, разбирая деревянные шпаги, Лена огляделась, где бы присесть. На глаза попалось несколько группок, среди них Ваня Волков, Аня Малышева и Ира Дмитриева, можно было подсесть к одноклассникам, поболтать. Но, заметив в последнем ряду одинокую фигуру Даши Свиридовой из девятого «В», Лена, не раздумывая, направилась к ней. Так получилось, что подруг в классе у Лены не было. С кем бы она хотела дружить, уже дружили между собой, когда она пришла в эту школу, а с некоторыми и сходиться не хотелось. Вот с Дашей Лена, скорее всего, смогла бы найти общий язык. Хорошая девчонка, не задавака, живет с отцом. Значит, знает, почем фунт лиха. Только у нее уже есть подруга. И знаете кто? Алиса. Странная у них дружба, хотя вполне понятно, на чем она замешена: на фоне обычной девчонки привлекательность Алисы превращается прямо-таки в неземную красоту. А Дашка якобы этого и не замечает, вроде как собственная внешность ее ну ни капельки не интересует. Но ведь так не бывает. Нет девчонки, которую бы этот вопрос не волновал.

– Привет. – Лена опустила скрипучее сиденье свободного кресла и села.

– Привет, – неохотно ответила Даша, поправляя золотисто-каштановую косу.

У нее были длинные, прямые и довольно густые волосы. Она заплетала их в косу, разделив волосы на прямой пробор, или завязывала высокий конский хвост, гладко зачесывая волосы назад. Нельзя сказать, чтобы такие прически ей шли. Лицо у Даши было узкое, носик вздернутый, кожа хоть и гладкая, но бледная, да и сама она рядом с девчонками-ровесницами выглядела худышкой.

«Ей бы подошла короткая стрижка, но не такая, как у Василисы Остапченко, – под мальчика, а стильная, женственная, с филированной асимметричной челкой. Или спиральное каре, когда волосы, словно пружинки, при каждом повороте головы прыгают, короче, что-нибудь легкомысленное, воздушное», – критическим взглядом определила Лена и заметила вслух:

– Алиску дожидаешься?

– Ее. Мы после репетиции в кино собрались, – откликнулась Даша.

– И Белый с вами?

Темные густые ресницы вспорхнули вверх, словно перепуганные воробьи с веток:

– Не знаю. А с чего ты это взяла, что он с нами хочет пойти? – В голосе послышался явный интерес: – Борька сказал?

– Не-а. Просто в голову пришло, вот и брякнула, – ответила Лена.

Мысль о том, что в кино, скорее всего, пойдут Алиса и Белов, а Дашка будет их всего лишь сопровождать, возможно за компанию с Портосом, Лена оставила при себе. К чему лезть в чужие дела. Они с Дашей успели перекинуться еще двумя-тремя общими фразами насчет предстоящих экзаменов, а потом началась репетиция, и девчонки, как по команде, замолчали.

– Сударь, я послал за моими друзьями, которые и будут моими секундантами, – произнес Атос-Шустов, поморщившись от боли. (Борька явно был в ударе.) – Но они еще не пришли, и я удивлен их опозданием: это не входит в их привычки.

– А у меня секундантов нет, – ответил д’Артаньян-Ежов, кланяясь чуть ли не до пола.

– Коля! – прервал его Кахобер Иванович. – Ты зачем раскланиваешься?

– Но я же… это… – Колька шмыгнул носом, – …дворянин.

– Дворянин-то ты дворянин. Но это не значит, что ты должен всякий раз снимать шляпу и кланяться. Тебе когда нужно это сделать? – учил режиссер. – Когда Атос говорит: «Но если я вас убью, то прослыву пожирателем детей». Тихо в зале! – прикрикнул Кахобер, прекращая послышавшиеся смешки, и опять вернулся к Кольке: – Тут ты ему отвечаешь: «Не совсем так, сударь, раз вы делаете мне честь драться со мной, невзирая на рану, которая так тяготит вас». В этом месте ты с достоинством кланяешься. Понятно?

– Ну ясно как божий день.

– Тогда еще раз сначала и повнимательнее.

Вскоре дело дошло до сражения с гвардейцами. На сцене появилась Василиса Остапченко, игравшая роль мстительного де Жюссака. Лихо размахивая шпагой, она делала точные выпады и наносила болезненные уколы, оттесняя Кольку-д’Артаньяна к краю сцены. Тот беспорядочно отмахивался от ее клинка до тех пор, пока его терпение не лопнуло:

– Кахобер Иванович! – вскричал он. – Васёк че, сценарий не читала? Это я должен ее заколоть!

– Да, несомненно. Так что же ты медлишь? Нападай!

Ребята в зале рассмеялись, а Кахобер Иванович заметил:

– Позже отдельно потренируйтесь, а ты, Василиса Прекрасная, помни, что здесь ты не свое виртуозное мастерство показываешь, а играешь заданную тебе роль. Если мне не изменяет память, твой противник в романе оказывается искуснее тебя, не так ли? – задал режиссер риторический вопрос.

– Ладно, так уж и быть, дам ему пырнуть себя в бок после третьего выпада! – милостиво согласилась Василиса под хихиканье зрителей.

А потом мушкетеры уступили место герцогу Бэкингемскому и королеве. Репетировалась сцена, когда Анна Австрийская в Лувре дарила герцогу алмазные подвески – в знак своей неугасимой любви к нему.

– Герцог, – взволнованно произнесла королева, – не вспоминайте об этом вечере!

– О нет, напротив, вспомним о нем, сударыня! – возразил Белов, в смысле Бэкингем, весьма убедительным тоном. – Это самый счастливый, самый радостный вечер в моей жизни. Помните ли вы, какая была ночь? В синем небе поблескивали звезды…

Лене пора было уходить.

– Даш, я пошла, – решила она попрощаться с соседкой.

– Что? – переспросила Даша рассеянно, не отрывая взгляда от сцены.

– Мне пора.

– А-а… – Светлые, чуть раскосые глаза едва взглянули на нее. – Ну пока.

– Пока, – шепнула в ответ Лена, взяла рюкзак и пошла к выходу, стараясь не шуметь.

В дверях она обернулась и помахала рукой Боре, выглянувшему из-за кулис. Жестикулируя, он давал ей понять, что вечером позвонит. Лена кивнула и, уже уходя, увидела, как Белый грохнулся на колени перед Крыловой и страстно, с пафосом произнес:

– О королева, королева моя! Вы не знаете, какое небесное счастье, какое райское блаженство заключается в этом мгновении! Все владения мои, богатство, славу, все дни, что мне осталось прожить, готов я отдать за такое мгновенье, за ту ночь! Ибо в ту ночь, сударыня… – Бэкингем повысил голос. – В ту ночь вы любили меня, клянусь в этом!…

В дороге Лене пришла в голову забавная и в общем-то верная мысль, что если бы королевой была Алиса, а не Туся Крылова, то заводила Белый был был намного убедительнее в роли влюбленного повесы.

5

– Лен, пойди воды чистой принеси, подоконники протрем, да и стены возле двери грязноваты. Все ногами в них упираются.

– Ба, ну чего тебе неймется? – попробовала урезонить Лена бабушку. – Эти подоконники все равно шторами завешены. А на стены никто даже внимания не обратит на этом фуршете. Все сразу на ананасы с шампанским накинутся!

– А разве в этом дело, обратят не обратят? – Бабушка подняла раскрасневшееся лицо, поправила косынку. – Мне за эту работу платят, и я должна сделать ее так, чтобы ко мне потом никаких претензий не было.

«Ну, блин, второй Кахобер Иванович выискался! Стремитесь к вершине в любом деле! Полы я все вымыла, столы мы протерли, так нет, стены и подоконники нужно в порядок привести! Может, еще плинтуса покрасить за сто долларов?» – негодовала Лена, отправляясь за водой в женский туалет.

В коридорах было пусто, только в кабинете Ильи Борисовича горел свет. Дверь в приемную была приоткрыта. Лена, и сама не зная почему, вдруг замедлила шаг у кабинета и, помедлив, все же заглянула в щелку. Рая сидела за компьютером и что-то печатала, изредка сверяясь с текстом. Лена присмотрелась к ней. Фигуристая девушка, на вид лет двадцать с небольшим, юбка короткая, едва ноги прикрывает. Поговаривают, что она очередная пассия Ильи Борисовича. Может, и так. Только непонятно, зачем ей это нужно. Что ей, парней мало? Вон сколько молодых менеджеров-холостяков в офисе! И многие на нее поглядывают, а она вот сидит и Илью Борисовича дожидается.

За этими размышлениями Лена не услышала, как хлопнула входная дверь, как по лестнице раздались шаги. Но едва до ее сознания долетели мужские голоса, хрипловатый смех, она подумала: «Пора сматываться, и сейчас же!» – отскочила от двери и моментально угодила в чьи-то расставленные руки.

– Нехорошо начальство с пустым ведром встречать! – пророкотал Борин отец.

Судя по шутливому тону, он был в хорошем расположении духа.

– Ой! Извините! – Лена подняла голову. Думала, что это Илья Борисович удерживает ее в плену, а оказалось, совсем незнакомый мужчина.

Ее поразил его изумленный вид и этот словно из сердца вырвавшийся вскрик:

– Таня? Танюша!

Наверное, потому, что это прозвучало слишком неожиданно и как-то не к месту, Лена не раздумывая ответила:

– Нет, я Лена. Таней звали мою маму.

И тут с некоторым опозданием ее осенила догадка: они ведь с мамой очень похожи, очень. Обе голубоглазые блондинки, волнистые волосы чуть ниже плеч. Недавно, два дня назад, именно такой Лена увидела маму во сне. И сейчас Лене показалось, будто она вернулась в свой сон, будто это его продолжение, которое ей не удалось досмотреть. Она скользнула рассеянным взглядом с Ильи Борисовича на незнакомого широкоплечего мужчину в элегантном сером костюме, от которого приятно пахло дорогим одеколоном, и неуверенно произнесла:

– Вы знали мою маму?

– Знал, и очень хорошо, – хриплым голосом ответил незнакомец, продолжая рассматривать Лену своим пронзительным взглядом. – Значит, ты Лена Тихомирова, дочка Татьяны.

– Я Лена Серова, – поправила Лена, опять же механически.

– А что это вы в кабинет не заходите, Илья… – игриво начала Рая, выглянув в коридор на голоса, но, заметив посторонних, быстро сориентировалась и обратилась уже деловым тоном: – Я могу быть чем-нибудь полезна, Илья Борисович?

– Да, можешь. Приготовь нам кофе, черный, и покрепче, – сказал глава фирмы, едва взглянув на девушку.

Получив лаконичное распоряжение, Рая бесшумно скрылась за дверью, а Илья Борисович снова превратился в молчаливого наблюдателя. Молчала и Лена, хотя смутно осознавала, что ей нужно сказать что-нибудь, например, что ее бабушка ждет, извиниться и уйти. Но по какой-то непонятной причине она не могла этого сделать. Ноги словно к полу приросли. Пустое ведро внезапно стало оттягивать руку. Почему этот мужчина так пристально смотрит на нее, будто сравнивает с мамой?