Мария Коваленко - Овертайм (СИ)

Пара капель эфирного масла ванили упала в кувшинчик с молоком. Женщина легонько взболтнула белоснежную жидкость и тонкой струйкой влила в ванну. Любимый, нежный запах мгновенно заполнил комнату. Ваниль и молоко — непритязательный, но любимый эликсир нежности.

Мелькая огоньками, у зеркала обосновались две большие квадратные свечи. Единственное освещение, а больше и не нужно.

Осталось сбросить халат и окунуться в воду целиком.

Вначале одна нога, затем вторая. Горячо, как она любит. Немножко потерпеть, привыкнуть и, задохнувшись на миг от восторга, опуститься полностью.

Вода укроет все тело от пяток до шеи, окутает бархатной лаской и заботой. Заботой, которой так отчаянно не хватает в жизни. Подарит удовольствие каждому миллиметру кожи. Плечи, шея, грудь, бедра — за столько лет она научилась ощущать наслаждение так, как не ощутит никто иной, пронзительно и остро.

Ее собственный экстаз, только для нее.

Разве есть в мире что-то лучше, чем горячая ванна, десять минут блаженства, наполненного приятными ароматами и ощущениями?

Для кого-то есть. Для нее — нет.

К сожалению? К счастью? К одиночеству? Нет ответа.

* * *

Грубая сизалевая мочалка прошлась по широким плечам и шее. Наверное, стоило сегодня немного задержаться и попросить Карена хорошенько его размять. Две последние игры прошли в таком темпе, что даже передохнуть времени не нашлось. А ведь они играли со слабейшими командами Лиги. Завтрашняя схватка будет сложнее в разы.

Мужчина сделал напор сильнее и попытался сконцентрироваться на чем-нибудь приятном. Кубок победителя два года назад, заокеанские сумасшедшие матчи, бесшабашное катание на лыжах по заснеженным Альпам, отчаянная пирушка на его тридцатилетие, череда женских лиц, а иногда и не только лиц. Некоторые, особенно выдающиеся и упругие части тел вспоминались намного скорее, чем имена их обладательниц.

С именами была беда. Помнилось лишь последнее, да и как не упомнить? Полгода вместе, настоящие отношения, почти семья… Мужчина устало тряхнул головой. Вспоминать события месячной давности не хотелось, до сих пор чувствовал себя идиотом.

Последние недели так же не баловали приятными, симпатичными сюрпризами. Настырная Репина, что словно гиена все ждала, когда он сдастся и падет к ее ногам, парочка глупых девиц-фанаток из категории любительниц приключений на свою задницу, ну и, конечно же, глубокоуважаемая пресс-секретарь.

Подумав о Барской, мужчина криво усмехнулся и сделал воду прохладнее. Этот глубокоуважаемый секретарь добегается когда-нибудь в своих облегающих платьях. Вот уж кто, будь она неладна, прямо напрашивается на глубокое и основательное «уважение». Половина команды головы сворачивает, пялясь на ее зад, а той все пофиг!

Из железа что ль таких отливают?

Уже совсем холодная вода стекала по телу, но справиться с внезапным возбуждением не помогала. Перед глазами вновь возникло удивленное лицо молодой женщины и узкая, изящная ладошка на чашечке с кофе. Она сама, небось, не заметила, как игриво поглаживала пальцами матовую, теплую поверхность, сжимала в ладони его любимую чашку, подносила к раскрасневшимся губам.

Правая рука спустилась вниз вдоль талии, на секунду замерла, словно не решаясь. Затем еще ниже, и крепко сжала возбужденный член. Противостоять невозможно, в голове до боли пульсировало желание, сводя с ума. Мужчина с шумом втянул воздух, ускоряя темп. Холодный кафель за спиной и жар внутри. Рука не останавливалась. Еще и еще, быстрее и медленнее, сильнее и слабее, до дрожи, до глухого, опустошительного стона.

Завтра, после игры, он обязательно займется личной жизнью. Это завтра, а сейчас пусть будет Барская. Красная помада, надменный взгляд и аккуратные, идеальные коленки. Такие мелочи, но ему хватило.

К выходу на лед готовились, как к сражению гладиаторов. Оба вратаря, основной и запасной, в очередной раз напоминали друг другу о фирменных приемах форвардов противника, хотя и без того знали их наизусть. Тренер распечатывал новую пачку жевательной резинки, а его помощник по пятому кругу распекал нерадивого младшего ассистента за теплую питьевую воду.

Капитан внимательно смотрел на скамейку с игроками соперника и прикидывал, каких сюрпризов стоило ожидать именно ему, сюрпризов от его же бывшей команды. Вот ведь ирония судьбы! Он ушел от них ради светлого будущего за рубежом, весело отпраздновав это событие, а сейчас…

— Будь ты проклят, господин Барский! — процедил он сквозь зубы.

— Острый приступ любви к спонсору? — послышался за спиной знакомый грубый голос. — Да, Скруджик — скотина еще та…

Борис Конев оперся о бортик и гневно сплюнул.

— Тебе чего? — Андрей не церемонился. Обе прошлые игры они провели порознь. Тренер умышленно выпускал могучего защитника только тогда, когда капитан уходил на скамейку запасных.

— Сегодня будет трудная игра, — Борис глянул в сторону. — Этих ребят, даже с учетом обновленного состава, обыграть будет нелегко.

— Открыл Америку!

— Таранов, я по прежнему считаю, что не такой уж ты бесценный, но сегодня… — он поворочал головой до хруста и добавил. — Ради того, чтобы надрать задницу твоей же прежней команде, я готов на все. Даже понянчиться с тобой.

Андрей бросил на него хмурый взгляд. На лице Конева играла такая довольная ухмылка, что не поверить было сложно. Этот, пожалуй, и вправду сегодня все кулаки собьет за него, если понадобится. Лишь бы Андрей точно лупил по воротам, и что самое главное — по воротам своей бывшей команды.

— Нам с этими задаваками всегда было тяжко, — Борис зло хлопнул ладонью о бортик. — Играют жестко, бьют метко, защищаются тоже на уровне. Статистика встреч не в нашу пользу. Пора ее менять.

Рядом со скамейки на капитанов заинтересованно поглядывали другие игроки «волков». Таранов чувствовал их волнение и адреналин. За месяц они уже превратились с ним в одно целое, не раз прикрывали спины друг другу, рисковали и выкладывались по-полной, протаскивая шайбу через всю площадку. Часто только для того, чтобы отдать ему пас, а с ним и драгоценные очки личного зачета. Его команда, и он ее капитан, что бы там ни было в прошлом.

— Проигрывать я не намерен! — Андрей коротко кивнул бывшему капитану.

— Вот и ладушки, — довольно хмыкнул защитник. — И это… Я прикрою. По-настоящему прикрою.

Отвечать Андрей не стал, пока это только слова. Игра сама расставит все по местам, и сегодня у могучего тафгая будет множество возможностей доказать, из какого теста он слеплен.

Их соперники — чемпионы позапрошлого года, и кубок они получили не за красивые глаза. Он знал это лучше всех.

* * *

Семейство Репиных присутствовало на матче в полном составе. Юра постоянно хмурился, недовольно посматривая на благоверную, а та, в свою очередь, уже высматривала того самого, «красивого и горячего», за которого будет болеть сегодня.

Уткнувшись в раскрытый нетбук, Настя пыталась не обращать на парочку внимания. Чужая личная жизнь ее не касается, лишь бы в ее жизнь не лезли.

Спустя пару минут от начала матча миссис «грудь» наконец-то определилась с жертвой. Огромный, стремительный защитник противников особой красотой не отличался, но вот силен он был, как бык.

— Ну, держись, капитан, — зло прошептала Алла. — Сегодня тебя помнут по-настоящему.

Настя непонимающе посмотрела на женщину, а затем снова на площадку. Фаворит Репиной вел отчаянную схватку с одним из игроков «Северных волков». Защитник грубо блокировал все попытки «волка» ворваться в зону нападения. Атакующему форварду приходилось несладко, даже без шайбы он оставался целью кровожадного гиганта, словно тот вел на него охоту.

Надев очки, Барская присмотрелась внимательнее. Конечно же! Этого форварда было сложно спутать с другими. Нечеловеческая реакция, молниеносный удар и скорость. Не многие на площадке могли угнаться за капитаном «Северных волков», а уж если он несся с шайбой, защитникам оставалось лишь ставить автобус у своих ворот[2] и готовиться к худшему.

— Кажется, бывшая команда Таранова всем составом жаждет проредить ему зубы, — злорадно прокомментировал Репин. — Нашему Тору не позавидуешь.

— О, да! — восторженно поддержала женушка.

Только обещание не дергаться, данное самой себе, после второго матча удержало Барскую от ухода из вип-ложи к игрокам. Однако, сдержаться было нелегко, уж очень «благожелательно» были настроены ее соседи. И Юра, знавший Таранова с детства, и Алла, любовница. Сомневаться в последнем не приходилось, видела в раздевалке все своими глазами. Даже странно, что сейчас сексапильная красотка так жаждет капитанской крови. Может, в любовных играх он такой же быстрый, как и на площадке?

«Настя, стоп! — остановила она себя. — Тебя это не касается!».

В первый период матча «тройке» Таранова показать себя не удалось, впрочем, у других форвардов получилось не лучше. Все атаки неизменно вязли в непробиваемой защите, а затем и вовсе переходили в контратаки, и жестокая битва разворачивалась уже у ворот Гагарина.

«Северным волкам» отчаянно требовался какой-то стимул, прорыв, который докажет, что они могут одолеть этого, сильнейшего в их подгруппе, соперника.

Когда вначале второго периода, одновременно с «тройкой» Таранова на площадку вышел Борис Конев, Настя позабыла обо всем.

— Ну все, Андрюша, прощайся с жизнью, — уже не сдерживаясь, ядовито воскликнула Репина. — Теперь тебя, как тост, поджарят с двух сторон.

— Алла! — цыкнул на нее муж. Получилось не очень правдоподобно. Горящий взгляд и ухмылка выдали главного менеджера с потрохами.

Насте сразу вспомнились события второго матча, от волнения внутри все сжалось. Неужели Репины окажутся правы?

Нет, она не верила, что тренер мог так ошибиться. Ни Градский, ни сам Андрей дураками не были. Конев — очень опасный и агрессивный хоккеист, и если он на площадке, значит, драки не избежать. Однако, по катанию капитана не было заметно, чтобы тот остерегался защитника. Что это: небрежность или доверие?

Скорости возрастали, и противостояние перешло на более сложный уровень. Не реализовав момент неожиданности в начале периода, звенья команд сменились. Пока вторая «тройка» нападающих упорно сражалась за шайбу, Градский собрал вокруг себя звено Таранова, двоих защитников и коротко обрисовал новый смелый план.

Уже через минуту хоккеисты принялись за его реализацию.

Стараясь не видеть и не слышать своих соседей, Барская внимательно следила за каждым перемещением на площадке. На сердце у нее было тревожно. Тот самый «бык», на которого Алла возлагала свои надежды, как пушечное ядро, несся в сторону капитана «волков». Андрей только-только вышел на лед, но уже завладел шайбой. Захваченный игрой, он лишь краем глаза уловил надвигающуюся опасность, но останавливаться не стал. Каждая секунда на счету.

«Тройка» работала слаженно, короткий пас партнеру, и вот уже Клюев испытывает на прочность вратаря соперников. Тот каким-то чудом пока держался. Увернувшись от защитника, Андрей, бросился на добивание. Сейчас, пока не подоспела «помощь», нужно было срочно закатывать шайбу.

Настя, казалось, слышала своими ушами скрежет коньков о лед и шумное дыхание игроков. Обстановка в миг накалилась до предела. Трибуны оглушительно гудели и требовали «Шайбу».

Все произошло неожиданно. Атакующая «тройка» в полном составе вела ожесточенный бой на пяточке. Вратарь выкатился слишком далеко, шанс на миллион. Доля секунды, один удар сердца, и шайба обязана была влететь в ворота.

Андрей уже сделал замах клюшкой, прицелившись со снайперской точностью. Оставалось совсем чуть-чуть.

Могучий защитник в общей суматохе никак не успевал остановить бросок. Вместо этого он решил остановить нападающего. Мощный удар пришелся прямо в корпус капитана. Андрей чуть не сложился пополам, но «бык» прекращать не собирался.

— Давай же! — кричала Репина. — Еще!

Ее слова и свист арбитра потонули в общем гвалте. Все поняли — будет кровь. Задача вывести из строя капитана красноречиво читалась в действиях игрока. Он отшвырнул подальше свою клюшку, сбросил перчатки и подготовился к драке. Охота на Таранова подошла к ключевой фазе.

На радость болельщиков, Андрей быстро пришел в себя. Адреналин зашкаливал, а кулаки так и чесались проучить соперника. И плевать на то, что тот на голову выше и мощнее. Пасовать перед опасностью он не собирался. Таранов уже собрался ударить в ответ, как его грубо отодвинули. Из-за спины неожиданно выдвинулся сильнейший защитник «волков».

— Погуляй пока, капитан, — Конев был уже без перчаток. — Каждый должен делать свою работу.