Мария Коваленко - Овертайм (СИ)

Снова всхлип. Жалобный, глухой, он совсем не вязался с привычным образом этой женщины. Сегодня ночью с прежним образом вообще ничего не вязалось. Ее холодные подрагивающие пальцы на его спине. Распухшие от слез губы, которые так хотелось поцеловать, но почему-то не смел. Босые ноги на грязном полу и дикое, пугающее отчаяние в глазах.

— Конечно, — Андрей нервно сглотнул. — Пойдем, я полежу рядом. Просто полежу.

— Пожалуйста… — Настя кивнула, но рук так и не разжала.

Так, в обнимку, они протиснулись в узкую дверь, дошли до кровати и улеглись. Она в халате, он в штанах, не решаясь раздеться или хотя бы на миг разъединить объятия. Спать не хотелось обоим, но незаметно, вслушиваясь в дыхание друг друга, уснули. Уставшие, измотанные никому не нужными играми.

До утра не беспокоил ни скрип кровати за стеной, ни шум машин под окном, ни громкое ворчание уборщицы в коридоре. Только его тяжелая рука на талии женщины и переплетенные пальцы обоих. Долгожданный и непонятный никому финал или новая точка отсчета.

Ночи бывают разные. Есть ночи для страсти, когда даже звезды на небосводе игриво подмигивают любовникам. Бывают ночи для сна. Тогда на затянутом тучами небе не видно ни зги, кромешная темнота и никуда, кроме сновидений, не деться. А иногда, очень редко, случаются ночи, когда отдыхает душа. Исстрадавшаяся, открывшаяся и нашедшая отклик. Словно в уютной колыбели, она находит покой в сердце человека и тихо, чтобы не спугнуть волшебство, всматривается в душу другого, близкого. Исследует, любуется, узнает свои черты и беззаветно влюбляется.

Настя проснулась первой. Поначалу лежала с закрытыми глазами, вспоминая события ночи. То, что прошедшее не было сном, красноречиво выдавали объятия мужчины. Сильная, нелегкая рука была на прежнем месте. Впрочем, остальное тело тоже никуда не делось — спиной ощущала. Горячий и большой мужчина ровно сопел ей в затылок.

«О, Господи… Что я натворила!» — было первой осознанной мыслью. Но страшно или досадно не стало. Не вышло. Пыталась вспомнить, как в прошлый раз отговаривала себя от него, но взгляд упрямо сбивался на покрытую татуировками мужскую руку.

Символы, скорее всего, были кельтскими. Спирали, узлы и невероятные петли. Сложные, они сами по себе казались интересными рисунками, но объединяясь в узоры, превращались в загадочное письмо. Загадочное, как и сам мужчина. Настя перевела взгляд на его пальцы. Вроде ничего особенного. Пальцы как пальцы, с огрубевшими подушечками и коротко остриженными ногтями. Они одинаково хороши, чтобы держать клюшку или бокал вина. А еще они словно созданы были для прикосновений, причем, как оказалось, не только страстных, но и успокаивающих, заботливых. Его пальцы. Уже почти родные.

За произошедшее ночью все еще было стыдно, но на душе, к удивлению, царила странная и непривычная радость.

— И долго мне еще притворяться спящим? — хрипловатый после сна мужской голос заставил вздрогнуть.

— Эмм… Доброе утро, — Настя попыталась выбраться из объятий, но Таранов не дал.

— Доброе.

— Андрей, послушай…

— Так, молчать! — резко прервал он, подминая ее под себя. — Я тебя уже как-то послушал. И к чему это привело?

Сдерживаясь, Настя сжала губы в ниточку и робко, из-подо лба взглянула на мужчину.

— Боишься? — уже ласково спросил.

Опасаясь, что если откроет рот, то наговорит глупостей, она моргнула. Как же хотелось, чтобы Андрей оказался экстрасенсом. Пусть бы прочел все, а потом или ушел, или остался.

— Насть… — мужчина тяжело вздохнул. Подбирать слова было чертовски трудно. Увиденное ночью не выходило из головы. — Перекинуть бы тебя сейчас через колено да отшлепать.

— Не надо, — прошептала едва слышно, и уголки губ растянулись в робком подобии улыбки.

— Ну, да ладно. Успеется. Давай поступим так…

Барская, не перебивая, слушала капитана. Даже дышать старалась медленней и тише. В реальность происходящего не верилось.

Он говорил о планах на ближайшее будущее, об играх и ответственности, о выходных и ужинах, о Карле и Репине. Нехотя, скомкано признавался в неумении ухаживать «за дамочками из высшего общества» и сурово грозился всерьез отшлепать, если она вновь попробует строить из себя неприступную крепость.

Спустя пару минут, пламенный монолог прервался.

— Проклятие, Настя, ты меня вообще слышишь? — мужчина грозно нахмурил брови. — Я тут распинаюсь, как дурак, а ты, такое ощущение, что выпала из реальности.

— Я слушаю, — со смешком вырвалось у нее. Совершенно невозможно было смотреть на него такого серьезного, полуголого, притом говорящего о каких-то планах и отношениях. Нет, эта реальность казалась слишком фантастичной. — Ты что-то говорил о предстоящей неделе. Вот, видишь, я слушаю!

— Слушает она… — Андрей вздохнул. Он тут, видите ли, предлагает ей начать все заново, как у всех нормальных людей, а она только ресницами хлопает и хихикает. Распахнуть бы этот тонкий халатик да проучить глупую, как следует. И какой черт его дернул начинать что-то? Продолжать — вот, чем надо было заняться. С правильного пробуждения рядом с мужчиной и начать! Но сдержался.

— Барская, я между прочим, по твоей милости заработал такую эрекцию, что не знаю, как сейчас пойду к Борису, — сказал с обидой в голосе.

— Я чувствую… — она действительно чувствовала. Стоило ему только устроиться поверх ее, как тут же и ощутила. Но, вопреки всему предыдущему опыту и собственным ожиданиям, тревожно от этого не было. Нисколечко. Волнительно, приятно, но не тревожно. Где-то из глубины души пришло четкое осознание: с ним безопасно, он сможет подождать.

Решив больше себя не мучить, Андрей откатился на край кровати и сел. По-собачьи потряс головой, прогоняя то ли остатки сна, то ли какие-то мысли. Не сводя с него глаз, Настя повернулась на бок.

— Андрей? — позвала.

— Эмм…

— Может откажешься? Со мной будет сложно.

Он обернулся, пристально посмотрел в лицо женщине. Глаза горят, как шальные, щеки бледные, губы искусаны. Безумная, ни дать ни взять. А еще предлагает ее оставить.

— Будет видно, — он пожал плечами. — Я ведь тоже не шоколадный кекс.

— Ты лучше, чем кекс, — и Настя печально улыбнулась. Маленькое, скромное признание. Он заслужил гораздо большего, но не решилась.

— Лучше кекса может быть только слабо прожаренный стейк! — заключил с видом знатока. — Есть хочется, а скоро выезжать.

— Тогда не теряй времени, иди. Мне еще нужно собраться, — словно в подтверждение своих слов, Настя обвела взглядом комнату. Повсюду лежали ее вещи. Несмотря на строгий порядок, их было так много, что за короткое время не соберешь. А ведь ему самому еще предстояло выселить Клюева и собраться. У обоих было, чем заняться кроме завтрака.

На всякий случай, целовать ее на прощание Андрей не стал. Барская с такой силой вцепилась в полы своего халата, что даже лишний раз прикасаться побоялся.

— До встречи, — ласково шепнул.

— В вестибюле?

Вздохнул, словно она очередную глупость сказала.

— Я зайду за тобой, — и, махнув рукой, вышел.

Щелкнул замок, шаги удалились, а Настя все стояла на своем месте, не шевелясь. Как же резко все переменилось в ее жизни! Еще вчера она была свободной и одинокой женщиной, что как голодная нищенка, пугливо подглядывающая за роскошным пиром, изредка позволяла себе смотреть в сторону капитана. А сегодня пир стал частью жизни. И пусть ради этого придется во многом признаться, открыть неудобную для всех предыдущих мужчин, правду. Стыдно и страшно, но даже ради короткой связи она согласна. Теперь бояться влюбленности поздно.

Сейчас за стенкой было тихо, но пережитый ужас еще не отпустил, а значит, она будет стараться. Приложит все усилия, чтобы самой быть рядом со своим капитаном.

* * *

Генеральный менеджер с удивлением наблюдал, как из комнаты Барской с ее чемоданом и собственной сумкой на плече вышел Андрей Таранов. Сама Настя, как ни в чем не бывало вышла следом и, бросив ему обычное «здравствуй» последовала за капитаном. Поначалу, Юра думал догнать капитана. Поднести чемодан Барской не сложно и ему, но смутная, неприятная догадка остановила. Парочка уж очень смахивала на супружескую пару, а никак не на коллег по работе.

— Ох, куда же тебя, Таранов, занесло, — цокнул языком генеральный менеджер. — За эту женщину придется дорого заплатить.

Он еще немного потоптался на месте, сталкиваться с этими двумя пока не хотелось. И лишь когда из соседних номеров, начали выходить остальные хоккеисты, направился вниз. Помощник тренера обязательно устроит проверку всего состава, а он, пока будет идти перекличка, поделится с капитаном «прекрасной» новостью. Хватит уже откладывать это мероприятие. Сам напросился, вот теперь пусть расхлебывает.

* * *

В салоне полупустого самолета царила необычная какофония звуков. После скудного аэрофлотского завтрака хоккеисты, как медведи, впали в спячку. Сказывались ночные похождения. В самом хвосте самолета, отдельно от остальной команды, сидели двое. На этот раз генеральному менеджеру пришлось уступить свое кресло капитану. Он бы мог, конечно, возмутиться или потребовать от персонала самолета вмешаться, но не стал. Хватило всего одного холодного, злого взгляда капитана, как ноги сами понесли подальше от этих мест. Барская не вмешивалась. Лишь пренебрежительно, как на докучливую муху, посмотрела в его сторону и отвернулась.

Андрей вытянул в проход длинные ноги. Спать не хотелось. Рядом уткнулась в ноутбук Настя, зевая, вычитывала какую-то статью. Непослушный короткий локон выбился из ее строгой прически и упал на лоб. Не заметила. Тогда ее сосед сам протянул руку и убрал его. Затем забрал и ноутбук.

— Спи, давай! — приглашая улечься, Андрей похлопал по своему плечу.

Возражать Настя не стала. Общее сонное состояние пассажиров еще после еды подействовало и на нее, а уж отказываться от такого роскошного предложения и вовсе было бы глупо.

Плечо оказалось настолько удобным, что сама не заметила, как провалилась в сон. Андрей на это лишь довольно усмехнулся. Новая Барская нравилась ему все больше. Спокойная, доверчивая и красивая — женщина мечты.

Глядя на нее, даже собственные проблемы отходили на второй план. Ну подумаешь, не получит он свой заслуженный вызов в национальную сборную на Чемпионат мира. Просидит без дела два месяца, не дополучит деньги… В конце концов, не он первый и не он последний, кто по прихоти вышестоящих чинов вылетает из обоймы. Он не первый… упускает последний шанс показать себя на мировой площадке… Последний шанс.

Вратарь устало снял с головы маску и оперся о ворота. Тренер сегодня зверствовал. Вряд ли все дело было в последней игре. В конце концов, это не первое и, явно, не последнее их поражение за сезон. Скорее всего, прозорливый Градский узнал о вечеринке, которую Клюев с Борисом закатили в честь проигранного матча. Незадача!

На пяточке развернулся Конев. Резко сбрасывая скорость, защитник, как вкопанный, остановился у ворот.

— Все, не могу! — он гневно сплюнул. — И какой демон в Станиславовича вселился?

— Может тот самый, который окно в гостинице разбил и дверь вынес? — Иван с хитрой ухмылкой посмотрел на сотоварища. — Ну, или тот, который полночи на гитаре в холле играл и похабные песенки с дружком своим горлопанил. Кстати, где Колька эту гитару нашел?

Борис рукавом утер с подбородка капли пота, отыскал глазами бедокура Клюева. Судя по тому, как тот изображал из себя человека-паука, намертво вцепившись в бортик, хорошим самочувствием он тоже похвастаться не мог.

— Да холера его знает, — Борис отмахнулся. — Чтобы я с ним еще раз пил… Нет! Знал бы, что будет так плохо, прыгал бы не со второго этажа, а с девятого.

— Да. Со второго как-то несерьезно вышло, — кивнул вратарь. — А так все девять этажей будут слышать твой истошный вопль!

Защитник широко улыбнулся, демонстрируя щербатый рот. Оправдываться или стыдиться за свое скандальное поведение он не помышлял. Хватило и капитанских времен, когда Градский с Репиным устраивали грандиозные выволочки за каждый проступок. Сейчас эта «привилегия» перешла к Таранову, пусть тот держит марку.

Борис покрутился на месте, высматривая капитана. Закончивший еще десять минут назад тренировку, Андрей о чем-то шушукался с пресс-секретарем.

— Я смотрю, эти голубки спелись? — хмыкнул Конев.

— Похоже… — многозначительно протянул Иван. Распространяться о личной жизни друга в его планы не входило, тем более Борьке.