Никто не знал, сколько прошло времени. Без сноровки пальцы сбивались с ритма, ласкали не там, уставали. Но мужчина не показывал виду. Прислушиваясь к робкому шепоту, исправлялся и продолжал.

Его собственное желание с каждым словом, с каждым движением передавалось Насте. От пьянящего восторга прежние страхи нехотя, но отступали прочь. Через несколько упоительных минут пальцев стало мало. Она чувствовала, как внутри все ноет от потребности в следующем шаге. Мужчина стиснул зубы, но даже спорить не стал, когда она сама расстегнула пряжку на ремне. Не желая больше ждать, разобралась с замком на джинсах и придвинулась ближе. Нежно лаская себя ладонью, опустилась на него.

Так себя контролировать Андрею еще никогда не приходилось!

Первое проникновение, как открытие. Откровение для двоих. Медленное и заполняющее, оно сладким эхом отозвалось в каждой клеточке тела. Поглотило все мысли. Затопило томительными ощущениями. Оба, не сговариваясь, смотрели вниз, туда, где соединялись тела, и еще больше распалялись от этой картины. Потом назад, и снова вперед — второе проникновение. Не такое сокрушительное, как первое. Уже знакомое, ожидаемое. Его неспешный выпад, ее тихий вздох и еле слышное «еще».

Снова толчок. Чувства обостряются. Мышцы на спине мужчины от напряжения сводит судорогой, но держится. Неторопливо притягивает Настю за бедра к себе, погружается и тут же выходит. С каждой секундой все скорее, а глаза, не отрываясь, смотрят вниз.

Как зачарованный, он наблюдает за ее рукой, смело ласкающей себя. Красный лак ногтей огоньком мелькает около тесного входа, будя в мужчине настоящего зверя. Скользящие движения бедер навстречу. Стон и содрогание. Как можно не хотеть подобного? Обостренная чувственность во всей красе. Будоражащая кровь откровенность.

Он вечность любовался бы этим. Захлебываясь от собственных ощущений, проталкивался бы в нее, сдерживался и смотрел. Самая сладкая мука. После такого спокойно спать на этом диване больше не получится.

И только «Сколько еще?» — гоняя по венам вопрос, учащенно билось сердце. Быть внутри и терпеть ставилось с каждым толчком все сложнее. Андрей помнил прошлый раз, помнил, как корил себя потом за несдержанность, вот только ничего не мог поделать вновь. Слишком хорошо. Тесно и горячо, а Настя все не останавливалась. Видела в его глазах панику, спешила, но рано. Ей было мало. Не успевала. Даже выйди он сейчас, остановись — не поможет. Собственная разрядка готова была обрушиться на него в любой момент. Такому урагану нипочем жалкие просьбы рассудка. А без нее не хотел. Опять подвести, разрушить надежду? Нет.

— Подожди минутку… — крепко сжал Настины бедра, останавливая. — Мне надо остудиться, это мигом. Обещаю.

Барская даже сообразить ничего не успела, как за Андреем закрылась дверь ванной комнаты. Быстро и неожиданно. «Надо остудиться…» — жгучим холодом отдались в сознании последние слова. Женщина поежилась. Таких подвигов в ее жизни еще никто не совершал. Ради нее! Упрямый безумец. Улыбаясь собственным мыслям, Настя спустила ноги с дивана. Пришла пора еще немного помочь.

Охая от холода, Андрей стоял под ледяными струями. Первоначальная идея: ополоснуться частично — к желаемому результату не привела. Пришлось лезть целиком. Обещанная минута была уже на исходе, когда из лейки полилась теплая вода. Мужчина непонимающе тряхнул головой, повернулся к крану.

— Настя?.. — женщина незаметно появилась в ванной. Теплая вода, наверняка, была делом ее рук. Но зачем? — Что ты здесь…

Вместо ответа, она опустилась на колени. Слова застряли в глотке. Онемел.

Смотрел сверху вниз за тем, как усаживается, как смотрит в глаза, как приближает губы. Хотел было возразить, но вместо «нет» глухо простонал «да».

«Да! Так! Еще! Глубже…» — умолял мысленно. К черту ложь. Он хотел этого. Мгновение, и в мире не осталось ничего, кроме ее горячих губ, умело ласкающих бархатную плоть, и собственного адского желания. Все было, как в лучших фантазиях. С наслаждением, не зная устали и стыда, Настя искусно проделывала с ним такое, что хотелось орать от удовольствия. Не останавливалась ни на миг. Играла, то приближая, то оттягивая разрядку. У Андрея заломило в висках от напряжения.

Плечи и спина стали дубовыми, ноги подкашивались. Чтобы не упасть, пришлось спиной опереться о стену за собой. Секунда — мышцы живота скрутило от резкой боли. Еще секунда — губы, туго обхватывая его, продвинулись вперед, захватили целиком в рот. Тесно. Сердце чуть не остановилось. Ладони сжались в кулаки. Горячо, невыносимо.

Вспышка — и он словно со скалы сорвался.

Хриплый стон и дрожь. Громом по телу прогрохотал оргазм, оглушая, лишая сил.

Прошла минута.

Настя все еще была внизу, медленно продолжала ласкать его. Ждала, когда придет в себя. Но Андрей больше дожидаться не стал. Кое-как очнулся, заставил ее подняться. Слушается. Хорошо. Аккуратно, чтобы не поскользнулась, повернул к себе спиной, носом уткнулся в затылок. Волосы мокрые. Так хорошо, еще лучше. Два тела вместе, словно одно целое. Сливаясь каждым уголком, каждым изгибом.

Левой рукой, надежно припечатал гибкое тело к себе, а правой скользнул вниз. Ждала. Поддалась, раздвинула ноги. С дрожью отозвалась на ласку. Сейчас получалось уже безошибочно. Где надо и как надо. Помнил. Выучил.

* * *

Теплая вода бьет упругими струями в спину и плечи. Стекает по лицам. Лишь между любовниками — ни капли. Они едины. Обезумевшие, утопающие в ощущениях и густом тумане белого пара. Аромат секса и шум воды опутывают мысли. Дрожь от пережитого экстаза медленно превращается в дрожь нового, долгожданного. В широко распахнутых глазах женщины изумление. Ноги плотно сжимаются, вынуждая пальцы замереть.

Свершилось. Током по оголенным нервам катится оргазм. Стирает мысли и чувства, болью и наслаждением пульсирует в животе.

Она даже не может кричать. Крик рвется наружу, но тут же захлебывается в мощной волне удовольствия. Не родившись, попадает в резонанс с другим импульсом, с высвобождением. Получилось. С ним. Ошеломительный восторг сменяется покоем. Пустотой.

Андрей по-прежнему крепко прижимает Настю к себе, не давая упасть. На душе у него светло и спокойно. Справился. Сейчас точно все было настоящим, без поддавков и показной красоты. Естественно и откровенно. Со слезами и слабостью.

Больше она его не обманет.

Глава 18. Утро нового дня

Утро. Поздний ноябрьский рассвет хмуро глядел в окно. Задернуть занавески в спальне никто не догадался. Обитатель квартиры с вечера был сильно занят. Теперь, пробудившись, гостье приходилось отворачивать лицо от упрямого солнца. А оно удивленно смотрело на лежащих в кровати людей, будто спрашивало: «Как так?»

Настя не хотела просыпаться. Цеплялась за полудрему, но безрезультатно. Непривычная реальность будоражила новыми ощущениями и вопросами.

На что похоже утро после ночи любви? Первой, настоящей. Когда сорваны маски, но еще не прозвучало никаких обещаний. Еще нет уверенности и гарантий, а по телу разливается приятная слабость. Сколько раз они начинали и заканчивали за эту ночь, где и как — от одних воспоминаний становилось жарко.

Барская повернулась на бок, оперлась на локоть. Андрей еще спал. Залюбовалась. Воин в спячке: брови нахмурены, губы плотно сжаты. И лишь ладонь невинно, по-детски подпирающая щеку портила грозный вид. Вот он, ее непобедимый капитан. Упрямый, даже порой нахальный, но уже… Любимый.

Оставалось лишь поражаться себе. Взрослая женщина, независимая, часто циничная и редко — слабая. Переменилась. И вот уже глуповатая улыбка на лице. Саднящее губы, желание целоваться. И кожа, будто новая, светящаяся, нежная. Словно содрала с себя задубевшую, как панцирь, оболочку, и вся, от пяток до кончиков волос, стала уязвимой и чувствительной. Необычное чувство, волнующее. Страшно от этого не было. Без тяжелой брони оказалось так легко и воздушно. Рядом с ним. Он теплый и простой, как махровый халат. А когда не храпит, так вообще — сокровище.

Запечатать бы это время в конверт и запрятать в шкаф до худших времен. Тогда откроешь, вдохнешь и продолжишь жить, веря — счастье возможно. И его цена не имеет значения.

Останавливая поток непривычных мыслей, Настя сладко потянулась. Впереди новый день, и надо вставать.

Пересилить соблазнительное желание остаться в этой кровати навечно, оказалось непросто. Спасала только одна мысль: о кофе, горьком и обжигающие горячем. Если кто-то и способен вернуть ей разум, так это он. А лучше с полноценным завтраком. Такой голодной она уже давно не просыпалась. Да и вообще, просыпалась ли когда-либо раньше… такой?

Осторожно, боясь разбудить любовника, Барская выпорхнула из кровати. Направилась в душ — смыть с тела последние следы сна.

* * *

Андрей резко открыл глаза. Запах. Нет. Дежавю. Этого просто не могло быть потому, что не могло! Кофе. Снова кофе. В его квартире, на его плите, в любимой турке.

«Придушу!» — единственное, что пришло на ум. Тратить время на одевание не стал. Уж голышом его точно не выставят за дверь. Из собственной квартиры!

Белая рубашка, голые ноги и еще влажные волосы — Анастасия Игоревна Барская, пританцовывая, бесшумно хозяйничала на кухне. Андрей чуть не присвистнул. Нет! Это была совсем не та дамочка, которая выперла его из своей квартиры в прошлый раз. Нынешняя Барская отличалась от прежней, как день от ночи. Домашняя, доступная! Мужчина бесшумно потянулся, гордо выпятив грудь вперед. А все-таки хорошо было ночью! Так хорошо, что даже черт с ней, с рубашкой. Его. Последней чистой. Черт с ним, с кофе и всей этой кухней. Все успеется, а вот стол… До него они вчера, как раз, и не добрались. Не порядок. Остро захотелось наверстать упущенное.

Он еще немного постоял, смакуя собственные мысли, заинтересованно наблюдая за Настей. Рубашка, как назло, оказалась длиннее, чем следовало. А ведь так хотелось лицезреть, наконец-то, соблазнительную голую попу. Сколько ж уже можно изучать ее мельком или на ощупь?

Только Андрей решил сделать первый шаг, как женщина встала на носочки и потянулась за кружкой. Рубашка задралась, а дыхание Таранова остановилось. «Хороша!» — чуть не сказал вслух. Фантазии, одна пикантнее другой, понеслись перед глазами, как вдруг его осенила другая мысль, странная: «А если завтра будет не таким?». Сердце сжалось от незнакомого чувства, горьковатого, с еле ощутимым привкусом досады. Не к месту и не ко времени. Андрей резко втянул носом пахнущий кофе воздух. Реальность вернулась: белоснежная рубашка на обнаженной женщине, приятное возбуждение и удобный надежный стол. Наваждение исчезло.

— Милая, ты ведь не собираешься устроить мне «день сурка»? — вместо «доброго утра» с порога заявил Таранов.

От неожиданности Настя чуть не пролила кофе. Искусством подбираться незаметно капитан владел в совершенстве.

— Доброе утро и тебе… Милый, — от последнего слова чуть не рассмеялась. «Таранов» и «милый» — более неподходящего сочетания не придумаешь. И как вообще женщины умудряются так называть своих мужчин? Словно плюшевых мишек или британских котят. Уж этот самец точно не тянул на плюшевого или мяукающего.

— Так как насчет «дня сурка»? — хищно сощурился. — Лично я переиграл бы все иначе. С самого начала…

— Андрей, ты бы, может, оделся… — удивленный взгляд Барской прошелся по телу мужчины, задержавшись пониже талии. — Хотя… Аргумент в пользу возвращения в кровать можно считать весомым…

— Я знал, что тебе понравится, — Таранов многозначительно ухмыльнулся.

— Нравится, — лгать было ни к чему. — Даже больше, чем все содержимое твоего холодильника, но кушать хочется сильнее.

— Обещаю накормить. Вот только перед этим тебе придется совершить, как минимум, три действия, — он уже представлял, как она сбрасывает рубашку, усаживается на стол и раздвигает свои чудесные ножки.

— Одно! — еще не зная, о чем пойдет речь, Барская тут же принялась торговаться.

— Нет, так дело не пойдет, — Андрей цокнул языком. — Три!

— Давай, два? — Настя игриво приспустила с плечика рубашку.

— Грязно играете, Анастасия Игоревна. Запрещенные приемы, — плечо так и приковывало к себе внимание. Так и быть, одежду он снимет сам — быстрее получится. — Ладно, пусть два!

— По рукам! — Барская победно подняла подбородок и запахнула рубашку. Хорошенького понемножку. После ночных подвигов страшно хотелось есть. Уже и сама не вспомнила бы, когда с ней такое случалось. В мыслях об омлете раскрыла холодильник и чуть не испугалась, услышав урчание собственного желудка. Громко. И вот сейчас этот обнаженный Аполлон надеется на десерт иного рода… Зря. Не на ту напал.