В следующий момент произошло сразу два события одновременно: сзади громко грохнуло-взорвалось что-то в третий раз, но, опережая тот страшный бабах буквально на доли секунды, что-то огромное и стремительное снесло Анну с взбрыкнувшего велосипеда, увлекая куда-то за собой… Пространство вокруг нее закрутилось-завертелось, перепутывая верх и низ, право и лево, а когда это кручение остановилось, обнаружилось, что она лежит на господине Северове.

– В порядке? – спросил он. – Цела?

– Не-е знаю, – смотрела она на него ошалевшими глазами, ничего не понимая. – Наверное, цела, – и добавила: – Где-то.

В следующий миг он как-то так ловко, в одно движение переместился-поднялся вместе с Анной, усадил девушку на землю, опустился перед ней на одно колено и принялся осматривать, проверив руки-ноги, притянул к себе и осмотрел спину.

– Зацепило немного, – озвучил мужчина результаты осмотра и, протянув руку к ее лицу, дотронулся осторожно до скулы.

– Что там? – непроизвольно повернулась Анна и посмотрела на кончики его пальцев, испачканные в крови.

– Царапина, – объяснил Северов достаточно спокойно. – По всей видимости, отлетевшей щепкой задело, – и уверил, заметив растерянный, недоверчивый взгляд девушки: – Ничего страшного. На самом деле просто царапина. Это хорошо, а то я уже что попало подумал, – и объяснил смотревшей на него с недоумением Анне: – Повезло, что стрелок оказался непрофессионалом. Неподготовленному человеку и в неподвижную ростовую мишень метров с двадцати попасть сложно, а уж в движущуюся – вообще без вариантов, только если повезет необычайно. А этот хоть и мазал, но стрелял прицельно, кучно, пули рядом ложились. Учился, видимо, но все-таки не специалист.

– С вами, Антон Валерьевич, не поспоришь, – согласилась с ним Анюта, – хотя бы потому, что я совершенно не поняла все, что вы сейчас сказали.

– М-да, – усмехнулся он. – Испугался за тебя, оттого и болтаю лишнее, – и спросил осторожно: – Ты посидишь тут тихонько сама? Недолго, я быстро.

– А что это было? Что так грохотало? – спросила девушка.

– В тебя стреляли из пистолета, – разъяснил Северов.

– В меня? – поразилась Анна, окончательно растерявшись: – Кто? Зачем?

– Вот и мне хотелось бы знать, кто и зачем.

– Вы хотите бежать за стрелявшим? – начала соображать Анюта, догадавшись, о чем он ее просит, и сразу же испугалась за Северова: – Но это же опасно. У него же пистолет, и он так просто вряд ли вам дастся и станет стрелять.

– Все нормально, Анечка, – положил Антон ладонь на ее щеку, успокаивая и ободряя, и посмотрел в ее зеленые тревожные глаза.

– Да, – кивнула девушка, не отводя взгляда от его глаз, осознавая в этот миг всю неизбежность его решения. – Я понимаю. Идите. Не беспокойтесь, я вас подожду здесь.

Северов, задержав на пару секунд взгляд на этих светло-зеленых глазах, придвинулся, наклонился и, нежно коснувшись губами, поцеловал ее в лоб.

А в следующее мгновение резко поднялся с корточек и… и словно растворился, исчезнув, не издав при этом ни одного звука.

Попал ли он в девку или нет, это уже не важно – он потом подумает, как обыграть ситуацию, сейчас самое главное – скрыться как можно быстрей! И он бежал изо всех возможных, на которые был способен, и даже не способен, сил – задыхался, спотыкался на каждой упавшей ветке или вздыбленном на тропе корневище, сипели-свистели натужно легкие, но он бежал, бежал…

До спасительной калитки оставалось метров двести, когда на тропе перед ним внезапно, словно из ниоткуда, совершенно неслышно и незаметно возник сосед из дома над озером. И добродушно, широко улыбаясь, поздоровался:

– Ну, здравствуй, Игнат Афанасьевич, – и поинтересовался так просто, дружески, по-соседски: – Куда-то спешишь?

И от того спокойствия, с которым этот мужик произносил слова, и от этой почти дружеской, располагающей улыбки, не затронувшей глаз, смотревших на него холодным, острым, стальным взглядом, казалось, проникавшим прямо в мозг, Игната пробрал дикий, утробный страх загнанного животного, вдруг осознающего свою конечную, неминуемую гибель в этот миг…

Жуткий, невыносимый, черный страх…

– Уйди!!! – заверещал Игнат, срывая горло, выхватывая пистолет ходившими ходуном руками и направляя его на свою погибель.

А в следующий момент что-то огромное, стремительное, неотвратимое метнулось к нему, на какой-то миг Игнату сделалось невыносимо больно, и спасительная тьма накрыла его, вырывая из этого мира.

Анюте было страшновато. Совсем не так, как в момент, когда она осознала, что в нее стреляли, и даже не так, когда бабахнуло-громыхнуло за спиной, поменьше, и не столько за себя, сидевшую тут за камнем под деревом, прижимающую полотенце к порезу, старающуюся остановить сочившуюся кровь, а в гораздо большей степени за Северова, отправившегося геройствовать. За себя ей было как-то не так уж и страшно, беспокойно разве что, когда она представляла, что надо делать, если он не вернется. Идти его спасать-выручать? А как понять, сколько надо ждать и когда уже пора спасать и выручать?

Анна вдруг вспомнила фразу женщины-психолога из телепередачи какой-то, утверждавшей, что «беспричинное беспокойство – первичный признак старости». Ей тогда еще подумалось: как определить, тридцать восемь лет – это уже начинающаяся старость, потому как себя она на этом «беспричинном» иногда ловила со всей очевидностью, или еще можно пожить молодой, с редкими приступами этого самого неправильного беспокойства.

А сейчас вот, вспомнив, не поняла: у нее сейчас какое, беспричинное беспокойство или вполне себе обоснованное?

Нет, конечно, когда в тебя стреляют, тут любой рванет, теряя тапки, куда глаза глядят, спасаясь методом панического бегства, кто бы спорил. Хорошо, она не понимала в тот момент, что стреляют, и совсем уж замечательно, что не понимала, что в нее.

Но говорить, что Анна прямо перетрусила до обморочного холода в груди, когда Северов растолковал, что кто-то палил по ней прицельной стрельбой, как по мишени, Анна бы тоже не стала. Или у нее какая-то заторможенная реакция на стресс?

Отчего же тогда ее трясет мелкой противной дрожью и в голове крутится рецепт…

– Не пугайтесь, это я, – каким-то совершенно неслышным и незаметным образом оказался вдруг прямо перед ней Северов, шагнув из-за сосны.

– Профитроли! – заорала с перепугу Анюта, дернувшись от неожиданности всем телом.

– Испугал, – расстроился мужчина, присаживаясь перед девушкой на корточки. – Извините, – снова перешел он на «вы» в обращении, поинтересовавшись примирительно: – Что за троли такие?

– Профитроли, – от облегчения почувствовав резкую слабость во всем теле, принялась пояснять Аня: – Это такие пироженки из заварного теста, которые наполняют всякими начинками внутри. Мне больше всего нравятся соленые: творожные с огурчиком и зеленью, или с каперсами, или еще с чем… – и запнулась, сообразив, что несет что-то явно не то, видимо, от резких эмоциональных перепадов: от испуга к облегчению или бог знает от чего еще. – Извините, я когда нервничаю, начинаю вспоминать рецепты выпечки или разные техники вышивки. А сейчас я что-то до фига как-то нервничаю.

– Понятно, – кивнул мужчина. – Наверняка эти ваши штучки невероятно вкусные, как все, что вы печете. Мечтаю попробовать, – и вдруг спросил, практически без перехода и не меняя интонации: – Замуж за меня пойдете?

– Замуж? – переспросила обескураженно Анюта и уточнила: – Вы меня приглашаете? – и расширила уточнение: – Чтобы попробовать профитроли?

– Если я все правильно помню и ничего не перепутал, приглашают на свидание, когда ухаживают за девушкой, а замуж зовут и предлагают, – и усмехнулся: – Ну, так пойдете?

– Пойду, – согласилась Анна немного растерянно и пояснила на всякий случай: – Но вообще-то я могу угостить вас профитролями и без свадьбы.

Северов прикрыл ладонью глаза и затрясся в беззвучном, с трудом сдерживаемом хохоте.

– Да, – посмотрев на сотрясаемого смехом мужчину, сообразила Аня, что ляпнула что-то совсем уж невпопад, и предприняла попытку исправить свою оплошность: – Надо было сначала предложить вам пироженки, потом, может, и так бы все уладилось.

Северов затрясся пуще прежнего, теперь уж совершенно откровенно, не скрываясь, хохоча от души, притянул к себе девушку, прижался щекой к ее голове и простонал от смеха:

– Э-э-э-э… – утирая выступившие слезы.

– Да, – пришла в себя окончательно Анюта и тут же смутилась ужасно: – Куда-то меня не туда понесло с этими пироженками.

– Но замуж-то пойдете? – переспросил в третий раз, продолжая посмеиваться, Северов.

– Пойду, – подтвердила свое решение Аня.

– Вот и ладненько, – подвел итог их «переговорам» Антон, поцеловал ее в висок и предложил: – Ну что, давайте выбираться отсюда, пора уже заканчивать с этим делом и нашим смертоубивцем неугомонным.

– Вы его догнали? – только тут вспомнила про самое важное она.

– Догнал, – односложно ответил Северов, поднимаясь с корточек и помогая встать девушке.

На тропе возле неподвижно лежащего со связанными руками и ногами мужчины топталось несколько человек, в одном из которых Анна узнала следователя Маркова, а когда они с Антоном подошли поближе, то опознала и остальных его коллег из следственной бригады.

– Не сильно ты его приголубил, Антон Валерьевич? – поспешив им навстречу, протянул руку Северову, спросил с заметным беспокойством Марков.

– Нормально, – пожимая руку, успокоил следователя Антон. – Оклемается часа через три-четыре и как раз созреет для допроса. Ну и я к тому времени подойду. Простимулирую своим присутствием соседа к большей открытости и доверительной беседе. Не возражаешь, Михаил Анатольевич?

– Нет, конечно, подходи, Антон Валерьевич, только рады будем.

– Там на тропе место, с которого он стрелял и где в засаде сидел, я вам двумя полотенцами обозначил, дальше по тропе велосипед к сосне прислонил, в которую первая пуля вошла, вторая в следующую угодила, а вот третья в молоко ушла, придется искать. Велик потом Александре Юрьевне домой доставите.

– Вот за это спасибо, – поблагодарил от души майор, – нам хоть не перепахивать всю тропу, и экспертам полегче будет. Сейчас все оцепим, пока их дожидаемся. У нас же только доктор из райцентра, а остальные только едут.

– Ладно, вы уж тут разберетесь, а мы пойдем. Нам вон Анне Александровне надо рану обработать.

– Не сильно задело? – с искренним беспокойством спросил Марков. – Давайте доктору покажем, вон он задержанного осматривает, – указал на склонившегося над лежавшим на земле преступником мужчину следователь.

– Аня? – спросил у девушки Северов, посмотрев на нее.

– А там сильно? – уточнила она.

– Да не так чтобы, просто глубокая царапина. Но доктор – это все же надежней, чем мои диагнозы.

– Нет, – отказалась Анюта. – Я сейчас врачебный осмотр не потяну. Давайте лучше мы сами.

– Ну сами так сами, – согласился с ее выбором Антон.

И, попрощавшись с майором очередным ритуальным мужским пожатием рук, придерживая Анюту под руку, повел ее вперед по тропе к калитке.

– Слышь, Миш, – подошел к Маркову коллега, – а кто этот Северов?

– Подполковник инженерных войск, – ответил майор, провожая парочку взглядом.

– А на самом деле? – хмыкнул помощник следователя, напомнив: – Ты видел, как он этого ухаря упаковал? – и хохотнул саркастически: – «Инженер».

– А на самом деле не знаю я, и никто не знает, – разозлился Марков: – Что ты спрашиваешь, сам, что ли, не понимаешь: не наш с тобой уровень для такой информации, даже не нашего начальства и как бы и не начальства над начальством. Все, пошли работать, – и поворчал раздосадованно: – Спрашивает он тут, умник нашелся.

Стараясь быть максимально осторожным и нежным, Северов обрабатывал царапину девушки, находившуюся прямо под мочкой уха, проходя росчерком от скулы на край щеки, оказавшуюся при тщательном осмотре более глубокой, чем на первый взгляд в походных условиях. Хорошо хоть порез был чистым и оцарапавшая ее щепка не оставила в ране ни одной занозы.

– А ведь вы меня спасли! – нарушая процесс обработки, резко повернула голову и посмотрела на Северова изумленно Анюта, вот только сейчас осмыслив этот факт, и повторила немного восторженно: – Спасли ведь! И уже второй раз, там, у хутора, вы меня тоже спасли. А говорили, что никто никого не спасает, за редким исключением.

– Я вас не спасал, – мягким нажимом пальцев вернул он ее голову в прежнее положение, продолжив заниматься раной. – Я скорее, как тот известный герой из старого культового фильма, «норовил всегда прийти, когда разгар событий кончен», находя вас вышедшей из боя с телесными повреждениями разной степени тяжести.

– Нет, спасли, – настаивала на своем Анюта, – в этот раз уж точно, когда выдернули меня с велосипеда из-под третьей пули. Она ведь могла попасть в меня.

– Могла, – помолчав, согласился с ней Северов.