– А теперь возьми с собой Даниэля, и пусть он тебе расскажет, кого на самом деле подозревает детектив отеля, – сказал он.

Выйдя за дверь, Даниэлю и Порции было нелегко оказаться лицом к лицу друг перед другом.

– О чем он говорит, Даниэль? Кого они подозревают, если не моего отца?

Даниэль начал спускаться по лестнице.

– Я боюсь, что они подозревают Яна или меня. Порция задохнулась:

– Но вы не могли…

Она замолчала. Она чуть не сказала "потому что вы были со мной". Но их игра продолжалась. Даниэль не был с Порцией, он был с Фаиной. Кроме того, Фаина была с Эдвардом, пока его мать грабили. Да, ситуация становилась все более запутанной.

– Нет, я не мог. Я был с… с огненной маленькой мегерой, которая так взболтала мою кровь… Вы ведь знаете, что это такое, Филипп? Вам известно, что бывает с мужчиной, желающим женщину?

Взболтала его кровь? Порция вдруг споткнулась на ровном месте.

– Ох, нет, я не слишком много знаю о женщинах. По-моему, они все только одним способом могут возбудить мужчину.

– Ну, есть такие женщины, которые возбуждают мужчину лишь одним взглядом. Я боюсь, что эта исключительная особа доведет меня до такого сильного волнения, что придется вскорости затащить ее в постель.

На этот раз Порция не могла скрыть своего страдания.

Фаина! Даниэль стоял и рассказывал Порции, что Фаина нуждается в том, чтобы ее затащили в постель. Но это была не Фаина, это была она. А вдруг он приведет свою угрозу в действие? Что будет с Фаиной, если он поцелует ее так же, как целовал Порцию при лунном свете?

Интересно, Фаина отвечает на поцелуи Эдварда так же, как она отвечала Даниэлю? Ей хотелось с кем-нибудь поговорить о том, что с ней случилось. Все, что она знала, – это то, что женщина чувствует и реагирует на ласки почти одинаково с мужчиной; интересно, позволила ли Фаина Эдварду коснуться ее? Чувствовала ли она, будто разорвалась на тысячу кусков, когда он сделал это?..

Даниэль, казалось, не замечал ее смущения. Он стоял, похлопывая шляпой по колену. Она изучала его лицо, но было так трудно разобрать, смеется он над ней или говорит серьезно.

Порция дрожала. Казалось, что ее раздели догола и выставили на всеобщее обозрение. Но ей хотелось все же знать правду.

Она постаралась взять себя в руки:

– А она, эта женщина, отвечает вам взаимностью?

– Не совсем, Филипп, но рано или поздно она ответит. Я надеюсь на это, мой друг.

– А могла она ошибаться? Могла она поверить, что волнует вас, чего на самом деле не было?

– Она могла. Она не имеет ни малейшего понятия, какие чувства она подняла в мужчине. Она могла не знать, что ее действия говорят сильнее, чем слова!

Придав как могла своему голосу спокойный и мужественный тон, Порция сказала:

– Я понимаю, что ваш договор с моей сестрой – сплошная фикция, но пока он все же действует, я надеюсь, что вы будете обращаться с Фаиной как с леди. Я ясно выразился?

– Разумеется, Филипп! Слово джентльмена! Я приложу все усилия, чтобы относиться к Фаине как к леди в любом случае. Вам не нужно беспокоиться о ее безопасности, когда она со мной. А теперь я попрошу извинить меня. Мне нужно выполнить кое-какие дела в Атланте. Пожалуйста, продолжайте репетиции как обычно.

Даниэль надел шляпу, придал ей щегольской вид и направился обратно к отелю. Порция смотрела, как он уходит, слишком обессиленная, чтобы что-либо ответить ему.

– Да! – Даниэль остановился на полпути и оглянулся. – Скажите Фаине, что меня не будет сегодня вечером, так что она пока свободна. Но завтра вечером я буду ждать ее после вашего спектакля.

– Зачем?

– Чтобы отпраздновать ее триумф в роли блистательной Джульетты. Ян сказал мне, что лодочная прогулка по озеру – изумительный способ провести вечер.

– Но…

– Я буду ждать у входа в общежитие.

Даниэль не осмелился оглянуться снова, иначе он вернулся бы и задушил Порцию в своих объятиях, независимо от того, кого она сейчас представляла. Сладкая истома и страх одновременно терзали его тело и душу. Боже, как он любит ее…

По меньшей мере он должен исчезнуть на сегодняшний вечер, должен выдержать дистанцию между ними, прежде чем броситься с головой в этот любовный омут. К тому же он не имеет права забывать о делах, которые привели его на берег озера Наслаждений.

Теперь у него был новый список посетителей отеля, который он должен отвезти в Атланту и телеграфировать в офис Пинкертонов о предварительной информации. До сих пор у него нет никого на подозрении. Кража одного колье явно не совпадает с почерком их грабителей. Даниэль был склонен к мысли, что эта кража была отвлекающим маневром.

Даниэль ускорил шаг.


Порция смотрела, как он уходит. Теперь он был слишком далеко, чтобы она могла отказаться от исполнения его указаний. Она знала, что любой аргумент был бы безнадежным. По всей видимости, власти еще не знали о воровских замашках ее отца. Но Даниэль вполне мог сказать им о Горации и Эви…

Порция направилась к озеру, погруженная в размышления.

Она не верила, что Даниэль – вор. Он знал ее, но он был таким добрым и заботливым! Мужчины его положения никогда не вызывали в ней ничего, кроме тревоги. Но Даниэль производил впечатление человека, знающего кто он есть и что ему нужно. Он всегда полностью владел собой, к тому же от него исходила такая спокойная сила, такое дружелюбие, что она просто не в состоянии была остаться равнодушной.

Но постойте: что это был за человек в тени, человек, с которым Даниэль составлял заговор? Она слышала, как он говорил, что они слишком долго занимаются одним важным делом… Стало быть, вся эта чушь с поисками жены является лишь прикрытием его истинной цели пребывания на источниках?

Порция была ошарашена своим открытием. Озеро было спокойным в утреннем солнечном свете. Она долго стояла там, сердце ее болело от всего того, что сказал ей Даниэль. Она страдала за своего отца и за труппу, но правда состояла в том, что именно Даниэль был мужчиной, который нарушил ее спокойствие.

Она решила, что лучше бы Даниэль оказался вором. Тогда его бы арестовали и она избавилась бы от него. Но постойте. Она начала обдумывать эту идею. Если ее отец не брал драгоценности, то кто же еще? Может быть, власти и правы, подозревая Даниэля? Заставив себя отставить в сторону свои личные чувства к нему, она обдумала такую возможность. А что если Даниэль и в самом деле вор. Она видела, как он разговаривал с незнакомцем в тени. Это явно неспроста!

Внезапно Порция почувствовала себя окрыленной. Если она сможет доказать, что колье у Даниэля, она сможет заставить его вернуть труппу в обмен на свое молчание. Она не будет ничего говорить инспектору полиции. Он вернет колье, она освободит труппу и снова возьмет ее под свой контроль.

Порция глубоко вздохнула и почувствовала самонадеянную улыбку на своем лице. Отныне все приобретало иной смысл. Если он вор, это объясняло его довольно подозрительное поведение на курорте. Он просто использовал их актерскую труппу и невесту для отвлечения внимания. Она почти позволила Даниэлю совершенно сбить себя с толку. Но если он думает, что будет использовать ее или ее семью и дальше в своих неблаговидных целях, он глубоко ошибается.

Чутье подсказывало ей, что Даниэль никак не остался равнодушным к их поцелуям. Если он смог воспользоваться ею, она воспользуется им. Покуда он чувствует это страстное влечение к Фаине, он будет оберегать их труппу. И они могут еще воспользоваться его финансовой помощью. Кроме того, отныне Фаине больше не позволят встречаться с ним. Придется ей самой нести этот крест. Фаину нельзя подвергать опасности. Порция должна защищать людей, которых она любит.

Слава Богу, ей не придется видеть Даниэля почти два дня. У нее будет возможность работать спокойно, без его постоянного вмешательства. Больше никаких полночных прогулок вокруг отеля! Никаких грешных поцелуев под луной. К тому же она должна серьезно поговорить с Фаиной. Но одну вещь она должна понять, прежде чем составит окончательный план. Ей нужно знать, можно ли свихнуться от любви. Ей нужно это знать срочно. Она за себя не ручалась.

13

Театр был полон посетителями отеля и слушателями Чатаквы. Вдоль авансцены горели огни, свет которых распространялся и за занавес. Великолепные лампы накаливания, вмонтированные для вечерних спектаклей, еще не действовали.

– Похоже, что розданные тобой билеты сработали, – сказал Ян, усаживаясь на сиденье рядом с Даниелем.

– Да, но я беспокоюсь, что наш вор воспользуется всеобщим отсутствием в отеле. Не считая моих подозрений на капитана, я так до сих пор и не знаю, кто грабитель. Я телеграфировал имена посетителей по нашему списку в главный офис. Они сличат имена со списком посетителей Саратога-Спрингс.

– Очень плохо, что у нас нет одного из тех телефонов, которые изобрел Том Эдисон, – заметил Ян. – Мы могли бы немедленно получить ответ.

– Он придет достаточно скоро. Проволока, по которой можно передать сообщение с одного места на другое. Моторные автомобили, которые перевезут вас по стране. Вот время, чтобы жить по настоящему, Ян. Мир меняется. Если что-нибудь новое от тех, кто остался?

– Ничего. Наш человек на железнодорожной станции сказал, что никто из тех, о ком мы говорили, не покинул отель.

– Это значит, что с грабителем еще не покончено. Я этого и боялся. Ожерелье леди Эвелины – всего лишь отвод глаз, "проба пера". Что ты сделал еще?

– Бен получил указание следовать за Горацием как приклеенный. Если Гораций будет у Эви дома, Бен будет под кроватью.

– Я надеюсь, его Нелегко смутить, – рассеянно ответил Даниэль. – Может быть, я теряю проницательность, но не воспринимаю капитана как грабителя. Украсть ожерелье у графини было бы глупо. Он автоматически подпадал бы под подозрение.

– Может быть, это и не было так уж глупо. Он, возможно, представил себе, что мы и будем рассуждать в этом роде. И опять же, может быть, ты просто не хочешь, чтобы он был преступником, – спокойно предположил Ян.

– Я знаю. Надеюсь, что мне не придется самому разбираться с ними. Вот почему я решил устроить эту приманку. Если грабитель намерен воровать снова с это же время, я должен буду признать, что у меня нет идей на этот случай.

– Что за приманку ты устроил?

– Когда я был в Атланте, то узнал, что Джей Голд и его дочь будут в городе в конце следующей недели. Он едет, чтобы присмотреть несколько участков для железнодорожных депо. Они планируют провести там одну ночь и уехать на поезде следующим утром в Саванну, но Элен хочет увидеть «Свитуотер». Они решили приехать днем раньше и предпринять поездку на источники. Что мы сделаем…

– Подожди, Даниэль, – прервал Ян, – здесь Виктория и ее отец.

Ян поднялся и протянул руку, чтобы поцеловать пальчики Виктории.

– Добрый вечер, Логан, Ян, – сказал Вильям Тревильон, засунув большие пальцы в карманы жилета и оглядываясь вокруг. – Значит, "Ромео и Джульетта"? Чересчур забавно для старичка вроде меня.

– Папа, сядь, пожалуйста, и перестань разыгрывать деревенщину. Это не первое театральное представление, которое ты посетил, а Даниэль и Ян уже знают, что ты – практичней меня.

Виктория улыбнулась Даниэлю и подала руку Яну, чтобы он проводил ее к месту.

– Взгляни на эту женщину, Вики. В ней что-то есть, правда?

Вильям Тревильон оглянулся на презрительный взгляд миссис Френсис Бартоломео, шествующую с мужем к своим местам во втором ряду.

Даниэль улыбнулся. Он не удивился, увидев преподобного отца Бартоломео. Во-первых, он был взбешен, узнав, что Порция сказала миссис Бартоломео, что он взял на себя заботу о больном мальчике. Он очень быстро понял, что миссис Бартоломео почитает своим христианским долгом надзирать за труппой. Она была готова причинить неприятности, если он не сумеет изменить ее мнение. Его предложение, сделанное ей и преподобному отцу, – воспользоваться свободными билетами на спектакль, последовало после более чем щедрого пожертвования их миссионерскому делу. Пожертвование подействовало успокоительно.

В следующий момент Эдвард Делекорт и леди Эвелина царственно заняли свои места, и газовые фонари вдоль стен стали гаснуть. Не было музыкантов, чтобы обеспечить должное настроение. Из-за кулис вышел Гораций и молча ждал, когда зрители успокоятся.

Густым мелодичным голосом Гораций изложил пролог об истории двух прославленных любовников, Ромео и Джульетты.

Поднялся занавес, и действие началось. Зрители не догадывались, что юного Ромео играла женщина. Порция играла юношу просто и искренне. Когда Фаина в роли нежной Джульетты вышла на сцену, театр неожиданно перенесся в шекспировскую Верону. Через два часа Даниэль поднялся вместе со зрителями, покоренными красотой этой истории.

– Я потрясен, – сказал Ян, повышая голос, чтобы быть услышанным в громе аплодисментов.