– Прекрасно, Даниэль. Давайте найдем скамейку. Там вы сможете рассказать мне о ваших планах. Между прочим, – добавила она ехидно, – вы поделились ими с Филиппом?

– Нет еще. Я не видел его с тех пор, как опустился занавес. Но я хочу, чтобы он знал, как прекрасно он сыграл роль Ромео. Я почти поверил, что он на самом деле испытывал муки любви.

Любви? Даниэль, наверное, не знал, насколько прав он оказался, даже Фаина была заворожена игрой Филиппа.

– Ну да. Филипп очень талантлив, как и все Макинтоши. Я расскажу ему о вашем восхищении.

– Нет необходимости, Фаина. Лучше я сам скажу ему, – Даниэль разглядел скамейку у кромки воды и повел ее туда. – Я думаю, что отсюда будет хорошо видно.

Видно? Фейерверк? Порция сдержала свое раздражение. Какая глупая болтовня. Когда же этот человек собирается объяснить свой план? Порция поправила блузку и выпрямила спину. Местечко, выбранное Даниэлем, было достаточно уединенным. Между скамейкой и водой горел костер, который придавал легким волнам оранжевый цвет. На противоположном конце острова другой огонь посылал искры в небо.

– Да, вид отсюда очень хорош!

– Теперь о моем плане. Или, может, мне лучше раньше обсудить его с Филиппом?

– Даниэль! Расскажите, что вы придумали?

– Хорошо. Сколько там главных характеров?

– Ну, там двое близнецов, Виола и Себастьян, которые потерпели кораблекрушение на острове Иллирии и каждый другого считал погибшим. Роль Виолы играет Порция. Она влюбляется в герцога Иллирии, узнает, что ему нужен паж, выдает себя за юношу и поступает на работу.

– И Гораций играет герцога?

– Нет. Герцог должен быть моложе. Это роль Лоусона Пейна.

– Понятно, – задумчиво сказал Даниэль, – продолжайте. Порция играет Виолу. Какую роль играете вы?

– Фаина играет Оливию, которую тайно любит герцог.

– Почему тайно?

Даниэль не знал, зачем он задал этот вопрос. Он хорошо знал сюжет. Он прочитал и перечитал большинство пьес Шекспира в последние два дня, пока разрабатывал детали ловушки, объясняя их Яну.

– Потому что Оливия оплакивала своего брата, который тоже пропал после кораблекрушения, и отказывалась видеть герцога. Он был вынужден послать своего пажа Виолу объясниться в любви. Виола, безумно влюбленная в герцога, объяснилась словами, которые были в ее собственном сердце. Слова были так красноречивы, что, вместо того чтобы влюбиться в герцога, Оливия влюбилась в юного пажа, который на самом деле был, конечно, Виолой.

– А какую роль играет Гораций?

– Гораций играет дядю Оливии, который сговорился о ее браке с другим человеком. Роуди играет ее домашнего наставника, который также влюблен в Оливию, а Бесси – ее служанку.

– Продолжайте, что дальше?

– Виола снова послана к Оливии, чтобы выразить чувства герцога. Но Оливия отвергает внимание герцога, чувствуя более глубокую любовь к искренним речам красивого молодого пажа. Тем временем настоящий поклонник, с которым заключил договор дядя, видит, что Оливия любит пажа, и вызывает его на дуэль. Одновременно Себастьян, разлученный с сестрой Виолой кораблекрушением, наконец, прибывает на Иллирию.

– Конечно, – беспечно сказал Даниэль, – Себастьян идет на дуэль вместо сестры, переодетой юношей. А потом что?

– Оливия просит Себастьяна жениться на ней, думая, что он и есть паж, посланный герцогом. Себастьян, сбитый с толку, но восхищенный, соглашается. А герцог…

Даниэль закончил за нее: – Герцог понимает, что он Виолу любит. Чего она не знает – это того, что он давным-давно установил, что она – девушка. Тогда-то он и понял, что влюблен.

– Нет, герцог ничего не знал об обмане, – возразила Порция, подумав, не было ли у ее отца какого-либо зловещего умысла, когда он выбирал ту пьесу. Было очень стесняющее окончание – то, что случилось с ней. Уже не в первый раз ее отец расставлял такие сети. Он считал забавным играть на сцене то, что отражает реальную жизнь.

– В любом случае, – быстро продолжала она, – если вы хотите делать "Двенадцатую ночь", мы можем распределить по-другому главные роли, но у нас недостаточно актеров, чтобы играть гостей и горожан. Это не говорящие роли, и при том освещении и с той огромной сценой мы будем выглядеть убого.

– Значит, вам нужно больше статистов. Точно! Даниэль оценил ситуацию. Пьеса представляет идеальный выбор благодаря близнецам Виоле и Себастьяну. Порции подходила роль переодетого молодого человека из-за того, что она влюблена в герцога, и он удивлялся точности выбора Горация. "Двенадцатая ночь", кульминация сезона отдыха, очень хорошо впишется в фестиваль отеля.

– Да; но если вы сможете нанять местных, чтобы заполнить все маленькие роли. Это не так уж легко. Поэтому давайте не будем строить воздушных замков, Даниэль, я не могу тратить время впустую.

Мгновенно Порция устыдилась своей неблагодарной выходки. Кем бы Даниэль Логан не мог быть еще, он был владельцем. Бесси и миссис Фармер уже чинили их костюмы и были готовы шить новые. И он обещал обеспечить их всем, что нужно.

– Вы правы. Я был слишком таинственен. Вот что я предлагаю. Некоторые из посетителей отеля будут играть роли горожан и членов семьи. Вовлекая их в игру, мы наполним театр, пока вы будете тратить время на то, чтобы нанять других актеров. Зал не будет взыскателен к своим друзьям за их ошибки и не будет высмеивать труппу.

– А сколько времени уйдет на это? – вопрос Порции прозвучал скептически. – И сколько людей вы намерены нам добавить?

– Смотря по тому, сколько вам нужно. И не думайте, что я абсолютно несведущ в ваших проблемах. Было время, когда я выполнял кое-какую сценическую работу. Не такую, конечно, но у меня есть некоторые знания.

Нет нужды объяснять, что его сценический опыт состоял в том, что он был церемониймейстером, объявляющим музыкальные номера, которые исполняли девушки из Беллиного дансинг-Холла.

– Но зачем вы хотите взяться за это?

– Потому что это прекрасным образом свяжется с балом, который я намерен дать в честь Джея Голда, богатого нью-йоркского железнодорожного промышленника и финансиста, и его дочери Элен, которые будут здесь на следующей неделе. Мы дадим гостям возможность участвовать в пьесе, введя ее в бал. Для мистера Голда и его дочери это будет частью развлекательной программы. Как вы считаете?

– Я считаю, что вы немного сошли с ума, – ответила Порция самым категоричным тоном.

Ни при каких условиях нельзя было смешивать папу и труппу с гостями отеля. Там уже было одно ограбление. А если случится еще? Нет, это было невозможно. А кроме того, как быть с Фаиной? Она не может разлучить Фаину и Эдварда.

– Может быть, Фаина, но ведь отель заплатит приличный гонорар вашему отцу, если вы представите пьесу как часть общего развлечения на балу.

– Вы предлагаете сыграть пьесу в отеле?

– Да, в сокращенном варианте, конечно. Мы назовем это генеральной репетицией и дадим ее с одной темной декорацией, которая не будет меняться от сцены к сцене.

– Как шарада?

– Как шарада, и ваша труппа, конечно, будет одета в соответствии с темой. Уже сейчас Бесси и миссис Фармер шьют костюмы. Вас снабдят настоящим золотом и драгоценностями, чтобы сделать представление более убедительным.

– Настоящим золотом и драгоценностями? – сердце у Порции упало. Теперь она была уверена, что Даниэль что-то замышляет. Настоящие драгоценности? Чего этот человек хочет?

– Зачем вы хотите сделать это, Даниэль?

"Потому что это наверняка выдаст вора", – хотел ответить Даниэль.

Вместо того он сказал:

– Я знаю, что вас беспокоит потеря основного дохода, в то время как лето скоро кончится. Я думаю, что двести долларов будут вам всем кстати.

– Двести долларов? – Порция кинулась на шею Даниэлю, не в силах сдержать радости. – О да, спасибо вам, Даниэль! Я хочу сказать… – она вырвалась из его рук, отвернулась и остановилась, глядя на затухающий огонь. – Я уверена, что мы сможем что-нибудь придумать.

Вдруг круги серебряных звезд распустились в небе, и ночь наполнилась взрывами цветов и звуков. Глядя на фейерверк, Порция знала, что ее пульс забился так страстно не от услышанного только что предложения, а от простого прикосновения к Даниэлю. Она вздохнула.

Даниэль услышал ее вздох, борясь с желанием снова заключить ее в объятия. Воспоминания о поцелуях с Порцией Макинтош превратились в навязчивую пытку. Ни литиевая вода, ни санаторий, расположенный внизу по дороге, – ничто не могло излечить от этой болезни. Зря он выпил галлон минеральной воды за несколько последних дней.

Даниэль поднялся со скамейки и встал возле Порции. Ничего не говоря, он подал руку, и они проделали обратный путь к лодке и через озеро к общежитию. У входа он слегка поклонился.

– Спасибо за приятный вечер, Фаина. Пожалуйста, скажите Филиппу, что я буду ждать его утром в десять. Мы должны немедленно начать разрабатывать план. Вы проинформируете его?

– Да, я уверена, что он будет, – Порция отступила назад и ждала. В выражении ее лица была какая-то незавершенность, как будто ей обещали конфету и не дали.

– Спокойно ночи, Даниэль.

– Спокойно ночи, Фаина, и спасибо вам.

– Спасибо мне? За что?

Она помедлила. Ей нужно было бы войти в эту дверь и пойти спать. Даниэль понял ее молчаливый отказ и не пытался тронуть ее, если не считать того первого целомудренного поцелуя.

Даниэль подошел ближе:

– Что касается вашего согласия играть в отеле. По-моему, вы так и не поняли по-настоящему его детали. Я оставлю это обсуждение до Филиппа, но мне хотелось бы знать, что вы думаете о плане.

Он просто разрабатывал детали их мероприятия, как она и ожидала от него. Разумеется, она даст некую оценку его усилиям. В действительности он не был хамом. Она знала, во-первых, что ее отец вправду не был мошенником. И она не хотела верить, что Даниэль был грабителем отеля!

– Благодарю вас, Даниэль. Я выучилась быть леди. Я никогда не была невестой раньше и, может быть, никогда не буду опять. Я благодарю вас за ваше доверие.

– Да, но вы ошибаетесь, – усмехнулся Даниэль. – Вы гораздо больше леди, чем все эти фальшивки в отеле. Посмотрите на Тревильонов, вот хороший пример. Семья миссис Тревильон сделала деньги на торговле в Миссисипи. Ее муж сделал их на выращивании свиней. Они отправили дочь в Европу и теперь притворяются теми, кем на самом деле не являются, с целью найти для дочери мужа среди благородных. Держу пари, что большинство из них такие же, как вы и я. Единственная разница в том, что вы честная и от этого страдаете.

– Честная? – Порция сглотнула. Кем бы она ни была, она не честная. Страдание было следствием этого. – Раньше мне никто не говорил, что я страдаю.

Летний бриз дотронулся до волос Порции, развеяв их вдоль шеи. Тот же бриз взъерошил шевелюру Даниэля. Он протянул руку, чтобы поправить локоны Порции в то же время, когда она подняла пальцы к его лицу. Их руки встретились и застыли на мгновение.

– Фаина?

– Даниэль?

Они проговорили одновременно, засмеялись и снова опустили руки.

– Еще раз доброй ночи, Даниэль.

– Я знаю, что чувствовал Ромео, – хрипло сказал Даниэль. – "К подругам мы – как школьники домой, а от подруг – как с сумкой в класс зимой".[4]

Внезапно он притянул Порцию к себе, поцеловал ее крепко и сильно, потом отвернулся и зашагал в темноту.

Переведя дыхание, Порция прошептала: "Прощай, прощай, а разойтись нет мочи! Так и твердить бы век: Спокойной ночи". И он был прав. Завтра мы должны встретиться.


– Эви, известно ли тебе, как это много значит – быть с тобой?

Гораций бросил карту в колоду и взял другую.

– Ты имеешь в виду – не разрываясь между доктором Фигулдом и мистером Барнумом? Я не знаю, как это ты не умер от разрыва сердца или где-нибудь в долговой тюрьме, Раши, дорогой.

Леди Эвелина подняла карту, брошенную Горацием, и начала шарить рукой по столу.

– Джин! Вы мне должны двенадцать тысяч триста два доллара.

– Будете удваивать или нет? – Гораций поднял руку леди Эвелины и поцеловал ее ладонь. – Или найдете какой-нибудь другой способ платежа?

– Гораций Макинтош, если бы не Эдвард, я вышла бы за вас замуж и остерегалась бы встречи с вами на узкой дорожке.

– Что Эдварду делать с тобой, Эви? Он теперь взрослый мужчина, и я думаю, что Фаина прибрала его к рукам.

Леди Эвелина поднялась, просунув руки в рукава шелкового халата, и пошла открыть окно и выйти на балкон. Гораций вышел следом за ней.

– Есть кое-что, чего ты не знаешь обо мне, Раши. Я думаю, лучше рассказать тебе правду. Я не настоящая графиня.

Гораций повернул Эвелину лицом к себе:

– Значит, все в порядке, дорогая, а я – не настоящий капитан, к тому же не богатый. Для Фаины ни фига не важно, кто ты есть. Я начинаю беспокоиться о тебе, и не думаю, что в моей жизни когда-нибудь появится другая женщина.