– О, у Эдварда в самом деле есть титул или появится однажды. Видишь ли, Эдвард – единственный ребенок лорда Делекорта. В прошлом году он признал Эдварда как своего законного наследника. Эдварду сейчас двадцать один год. Он должен вернуться в Англию и приступить к своим официальным обязанностям. Я только взяла его в Америку, потому что хотела, чтобы он знал, откуда я родом, пока не стало слишком поздно.

– А откуда ты родом? Эви, я думал, что ты настоящая английская леди.

– Представь себе, прямо из трактира в Бостоне. Мой отец – владелец пивной "Удачливый парень". Отцу Эдварда, лорду Вильяму, принадлежит корабельная флотилия. Он приехал сюда двадцать пять лет назад по делам. Мы полюбили друг друга. Когда он уехал, я поехала с ним. Я не рассчитываю, что ты поймешь. Но мы были влюблены. Он уже был женат на женщине намного старше его. Это не имело значения. Я никогда не раскаивалась ни в чем. Сейчас лорд Делекорт стар и болен. Он знал, что я скучала по дому. Поэтому он настоял, чтобы я вернулась домой богатой женщиной.

Гораций поймал руку леди Эвелины и нежно пожал ее:

– Я знал одну леди, которая покинула семью и уехала с человеком, которого любила. Она тоже была прекрасная леди.

– Твоя жена?

– Да. Я приехал в город с передвижным палаточным шоу. Она пришла на спектакль с подругами. Я выглянул в зрительный зал и увидел ее. В этот миг мы полюбили друг друга. Через три дня она уехала из города со мной. Мы были вместе двадцать лет.

– Аллистер тоже любил меня, но, по правде, мы никогда не были в браке. Его жена умерла в прошлом году, но было слишком поздно. Извини, Гораций, но я обманщица. Мое настоящее имя – Эвелин Петти.

– Извини? Разве ты не видишь, что это судьба, Эви. Два старых обманщика, которые нашли друг друга. Останься со мной, Эвелин Петти.

– Ты уверен, Гораций?

– Я абсолютно уверен, Эви. Наконец я нашел кого-то, кто будет удерживать меня в этой жизни. Я дам моим детям уйти.

– Я знаю, Раша, я должна сделать то же самое. Эдвард вернется в Англию. Его не волнует, что скажут люди. Он будет там счастлив с Фаиной. И не так уж важно, что меня с ним не будет.

– А Фаина, он даст ей счастье?

– Эдвард добрый и заботливый. Он любит Фаину. Как графиня Хайдмарская она будет иметь все, что только захочет. Если она сумеет удержать Эдварда от того, чтобы он потратил свое счастье на телефоны и лампы накаливания.

Гораций обнял полную фигуру леди Делекорт и наклонился близко к ней:

– А теперь можно мне сказать, бедная Эви. Ты знаешь, мне нечего предложить тебе, кроме моего имени.

– Этого достаточно, Раши. Но есть одна вещь, в которую мне нужно внести ясность. Я не хочу делить тебя ни с кем и не буду вступать ни в какие авантюры. Мы похожи друг на друга, и я очень хорошо понимаю тебя.

– А что ты скажешь об актерстве, Эви? Мне кажется, ты сотворила бы блестящую леди Макбет.

– Может быть, но думаю, из тебя вышел бы лучший отставной актер, чем из меня актриса. Раши, ты не должен беспокоиться. Может быть, у меня нет настоящего титула, но я не бедная. Лорд Делекорт сделал очень щедрый вклад на мое имя. А Эдвард наследует все. Видишь ли, здесь, на источниках, я планирую купить один из отелей.

– Ты – владелица отеля?

У Горация открылся рот. Второй раз в жизни он влюбился. И на этот раз женщина оказалась обманщицей, как и он сам. Это была поразительная ирония судьбы. Но теперь он обнаружил, что она и вправду богата, и на такой поворот событий он не мог рассчитывать.

– Да. И я решила остаться здесь навсегда. Что ты думаешь? Тебе понравится быть владельцем курорта?

– Эви, я не мог мечтать о более прекрасной жизни для двух старых обманщиков. Что ты думаешь о лорде Горации? Это звучит прекрасно.

– Я думаю, что мне больше нравился капитан Гораций, Раши. Ты когда-нибудь был на пароходе?

– Нет. Не говори мне, что ты владеешь еще и пароходами.

– Только одним, дорогой, только одним.

– Я никогда раньше не был богатым человеком. Ты должна рассказать, что мне нужно делать.

– О, Раши, не будь глупым. Ты сам знаешь, что делать. Прямо сейчас ты можешь начать с того, чтобы выключить свет.

– Сегодня никакой темноты, Эви, дорогая! Первый раз за долгое время я планирую выйти в рискованное предприятие с широко раскрытыми глазами. Это в том случае, если ты уверена, что на остаток своей жизни хочешь такого поношенного старого дурака, как я.

Эвелина Делекорт отпустила халат, упавший на пол облаком шелка:


– Гораций Макинтош, мне не нужно никого другого.

14

– Мисс Фаина, доброе утро! – Ян смотрел удивленно. – Вы одна? То есть Даниэль ждет вас сегодня утром?

Пропуская Порцию в гостиную, Ян постоял в нерешительности.

– Нет, он ждет Филиппа. Но Филипп занят. Он послал меня сделать за него утренний доклад. Вы скажете мистеру Логану, что я здесь?

– Но его в данный момент нет. У него ранняя утренняя встреча. Я должен был сказать Филиппу, что он вернется.

– Понятно. Благодарю вас. Я подожду.

– Прекрасно. Я надеюсь, вы не будете против, чтобы подождать в одиночестве. Я встречаюсь с Вики за завтраком.

– Вики? – Порция не могла скрыть легкую улыбку.

– Мисс Тревильон, – сказал Ян, покраснев. – Но я буду рад подождать вместе с вами, если вы хотите.

– Нет, идите. Я подожду одна.

После ухода Яна Порция стала бродить по гостиной, раздумывая, почему она пришла в комнату Даниэля как Фаина. Будучи Филиппом, она могла сохранять дистанцию между собой и Даниэлем. Но в последние три дня, когда она приходила к нему, Даниэль был расслабленным, рассеянным, и ей было все более и более неуютно участвовать в его разговоре "как мужчина с мужчиной". Здесь не было вины Даниэля. Он думал, что имеет дело с мужчиной, а Порция поняла, что, оставаясь одни, мужчины бывают более непринужденными, чем женщины.

Она даже стала опасаться, что в следующий раз может найти его вообще абсолютно голым, а не полуодетым, как в прошлый раз. Она не могла бы сохранить свой маскарад, если бы ей пришлось представлять свой доклад раздетому Даниэлю Логану. Роль Филиппа больше не спасала. Она не видела возможности, чтобы быть Порцией, и не знала, что делать.

Порция с любопытством прошла на половину Даниэля. Ковер был свернут, как будто он выехал. Его красный парчовый халат был брошен на вырезанную в виде ананаса стойку, стоящую в ногах кровати. На резной полке вишневого дерева стояли умывальные и бритвенные приборы. Кончик желтого шелкового галстука выглядывал из приоткрытого комода. Она вытащила его и повязала себе на шею.

Его запах объял ее. Шелк мягко лег на шею. Она закрыла глаза, и в ее голове невольно возник Даниэль, освещенный луной. Он был настолько реален, как будто в самом деле находился там. Он был сильный и суровый, и Порция вздохнула. Интересно, как это было бы на самом деле – быть женщиной Даниэля, чувствовать его губы, его прикосновения. Она и не представляла себе, какие странные, чудесные чувства может вызвать мужское прикосновение! Даже сейчас у нее возникло это ощущение приятного покалывания. Ее горло пересохло, и она открыла глаза.

Это наваждение нужно прекратить. Она пришла делать доклад вместо Филиппа, и следует выкинуть из головы эти мысли здесь, в спальне Даниэля, где она стояла с мечтательными глазами и трогала вещи, к которым прикасался он.

Она быстро открыла комод, чтобы положить на место галстук. Когда она клала его в комод, ее пальцы наткнулись на что-то холодное и гладкое. Она вытащила стопу белья и обнаружила приоткрытый кейс с драгоценностями. Ничего особенного, заверила она себя, кроме того, что одна из вещей была женская.

Возможно, было объяснение тому, что у Даниэля хранилось золотое ожерелье с рубинами, мужской бриллиантовый перстень и карманные часы с инкрустацией в виде розы и инициалами А. Л., сказала себе Порция. Но откуда у Даниэля ожерелье? Она порылась в кейсе. Там было ожерелье, перстень, который он выиграл в покер в ту самую первую ночь, и часы, больше ничего. Почему она так взволновалась? Может быть, она ожидала, что найдет колье леди Эвелины, спрятанное под бельем? Конечно, нет.

Неважно, сказала она себе, Даниэль, может быть, и не вор, а даже если и вор, то почему ее это должно беспокоить? Если ожерелье принадлежит леди Эвелине, она использует это, чтобы гарантировать возврат труппы. Но оно золотое с рубинами, а колье леди Эвелины было отделано бриллиантами. Что бы Даниэль ни сделал с такой великолепной драгоценностью, это его собственное дело. Но все же она не могла не думать об этом теперь.

Ошеломленная своим открытием и ходом своих мыслей, Порция не слышала, как открылась дверь, как Даниэль прошел через гостиную и вошел в спальню.

─ Дорогая, я ждал Филиппа сегодня… что вы делаете…

Даниэль увидел, что она держит ожерелье в одной руке и часы в другой. Он остановился.

─ Даниэль, я не хотела… Я не обыскивала. Где вы это взяли?

─ Это принадлежит мне, – сухо сказал Даниэль.

─ Вы украли это, Даниэль? Пожалуйста, вы можете сказать мне?

─Украл? Конечно, нет. Почему вы так подумали?

И тогда он понял. Она думала, что он грабитель. Он улыбнулся, потом уловил недоверчивое выражение ее лица и посерьезнел.

─ Моя дорогая девочка, я не украл ни это ожерелье, ни часы.

Он взял у нее украшения и заботливо уложил их в комод.

─ Ожерелье сделано из первого золота, которое я добыл. Рубины были добавлены позже, как некое мерило моего успеха.

─ Вы, должно быть, очень удачливы, – прошептала Порция, чувствуя, с одной стороны, свою глупость, а с другой – облегчение.

─ Если успех вы оцениваете богатством, то можно сказать, что да. Но для меня гораздо больше значат эти часы, принадлежавшие моему отцу. Они даже не ценные. Ходят плохо: всегда на двадцать минут спешат. Я глубоко ценю ваше участие, но вы не должны беспокоиться обо мне. А теперь потрудитесь объяснить мне, почему вы здесь вместо Филиппа.

Даниэль взял ее за руку и повел от комода в гостиную. Он видел, что она смущена. Ее голубые глаза были темными и настороженными. Может быть, она боялась его? Ему хотелось утешить, обнять ее и защитить, развеять все ее сомнения.

Порция не могла смотреть Даниэлю в лицо. Зачем она пришла? Этот маскарад с Фаиной вдруг показался дурацким. Просто потому, что он был с ней, у нее было покалывающее чувство, напоминающее сильный теплый ливень, освежающий горячую кожу. Ей захотелось представить свой отчет и уйти. Даже если Даниэль был грабителем, она – не могла бы выдать его.

─ Филипп занят в это утро, Даниэль, – поспешно сказала она. Папа послал меня, чтобы я сказал вам, что заболел Лоусон Пейн. Нам нужно сегодня днем начинать репетиции, но у нас нет другого актера на роль герцога. Мы может отменить спектакль либо отсрочить его до выздоровления Лоусона.

─ Лоусон болен? Что с ним?

─ Доктор Джеррит думает, что он мог заразиться корью.

─ Черт возьми! – выругался, не подумав, Даниэль. Отмена спектакля повлечет отмену бал-маскарада. Его ловушка уже расставлена. Он не может этого допустить. – Не могли бы вы заменить спектакль?

─ Ну, мы можем продолжить "Ромео и Джульетту", но я боюсь, что эта пьеса не подходит для веселого бал-маскарада.

─Вы правы. Я должен что-нибудь придумать! Продолжайте репетиции. Мне пришла в голову мысль о другом актере.

─ О другом? Кто это?

─ Я.

─Вы сыграете герцога? Мистер Логан, мне трудно представить себе, что вы выучите роль к сроку. И у нас нет времени, чтобы учить вас сценическому искусству.

─ Фаина, я должен сделать вам одно признание.

Дело в том, что я могу процитировать эти роли из Шекспира так же верно, как обыграть вашего отца в покер. У меня фотографическая память с детства. Чтобы запомнить текст, мне достаточно его увидеть. Все, что мне нужно сделать, это перечитать сценарий.

– Вы можете прочитать сценарий и запомнить роли – так вот просто?

– Да, с небольшой вашей помощью. Я не очень силен в манере произношения, но так как представление будет дано как часть фестиваля, гости не заметят возможных ошибок. Если вы пройдетесь по сценарию вместе со мной, я верю, что вы лучше отнесетесь к моей идее. Я не хочу, чтобы труппа плохо выглядела перед зрителями, которые придут на бал, если я могу избежать этого.

Порция тяжело вздохнула. Она боялась того же. Будет недостаточно, если они введут нового исполнителя. Им придется иметь дело с неопытным актером, когда они предстанут, может быть, перед самой изысканной аудиторией. Как исполнительнице роли Виолы ей придется иметь дело с Даниэлем. Он будет играть герцога, человека, в которого Виола тайно влюблена. Порция не была уверена, что Даниэль справится с ролью.

Тем не менее, она актриса. Она просто должна делать свою работу, даже если будут подвергнуты испытанию все ее способности.