Полковник посмотрел вдаль, будто вспоминая те бурные годы. Я похвастаться своим боевым прошлым, естественно, не мог. Хотя, кто знает, что еще с нами будет. Полковник продолжил:

- В 1932г. - командир парка Броне-Танковой Школы имени т.Сталина г.Горький. В 1933 г. окончил МКУКС мехвойск, возвратился в Школу, где работаю по настоящее время руководителем техники.

Член ВКПБ с 1924г., в партию вступил в г.Ленинграде, будучи в Школе, принят по первой категории. В 1927г. имел партвзыскание за пьянку - строгий выговор. В 1930г. - выговор за демобилизационное настроение. На чистке в 1929г. и 1934г. замечаний не имел. В других партиях не состоял. В 1924г. окончил 2 курс военной школы механической тяги в г.Ленинграде. Во время гражданской войны был награжден часами, револьвером, костюмом и т.д. За всю службу в РККА имел дисциплинарных взысканий: 3 суток ареста /в отдельности/, один выговор и наряд.

Под судом и следствием не был. Вот и вся моя биография. Да, тяжело прошла жизнь, и ради чего! Чтобы ты, сволочь, разъезжал на отцовской машине, жрал ананасы и бренчал на рояли всяким тут блядям! Не бывать этому!

Полковник вскочил, изо всех сил треснул кулаком по столу, выхватил маузер, подаренный Фрунзе и утопленный потом бабушкой в Черном море из страха, и выстрелил в меня три раза. Я упал под стол, обливаясь кровью и томатным соусом. Поднялся страшный шум, со всех сторон послышались свистки городовых, меня положили на носилки и понесли прочь. Еще несколько мгновений я что-то видел и соображал, но потом сверху на меня стали сыпаться бутылки и какая-то посуда, и полный мрак наступил на мою голову окончательно и бесповоротно.

Глава 3

Ночные скачки

Очнувшись, я решил не открывать глаза и не шевелиться, чтобы не потревожить рану. Где эта рана, и сколько их вообще, мне было непонятно. Вокруг никого не было, только тихо потрескивал огарок свечи. Издалека доносился приглушенный шум какого-то ресторана. Я принялся осторожно, чтобы не поехала крыша, припоминать вчерашний день.

Конечно, когда жена кричала, кидая в меня одну сковородку за другой, чтоб я провалился сквозь землю, она, наверное, не подозревала, что это произойдет так скоро.

- Хоть бы денег принес, бестолочь! - когда поток призывов слился в одну мощную ядовитую струю, я не выдержал и выскочил на улицу. В кармане остались только права и ключи от машины. Что мне было делать? Пришлось волей-неволей пуститься в странствие за презренным металлом - привычный для многих печальный путь. Поэтому дома пока не особенно беспокоятся. В прошлый раз в результате подобной стычки пришлось потревожить вечером тещу. Мы попили чайку на ее кухне, я с радостью сообщил, что "она выгнала меня из дому", теща сжалилась надо мной, отчитала по телефону дочурку, и когда я через полчаса въехал во двор на лихом коне, жена уже виновато выглядывала в окошко.

Теперь пусть думают, что я зарабатываю ночным извозом. Двойника они сразу должны раскусить, мне даже трудно было представить, чтобы кто-то другой сможет меня изобразить со всеми подробностями, да и вряд ли он попрется ко мне домой, что ему там делать?

Судя по всему, рана у меня не смертельная. Дедушка, видимо, палил больше для острастки, в воздух, просто я слишком перенервничал и сам опрокинул на себя посуду с соусом. Я попытался повернуться на правый бок, и тут острая боль в ухе заставили меня вскрикнуть. Все-таки задел меня мой родной красный партизан! Вот уж никогда бы не подумал, что увижу дедушку живым. Правда, не понятно, кто это был на самом деле, ведь я сам несколько раз красил ограду вокруг его могилы на кладбище. Значит, все эти тяжелые памятники сверху ничего не значат, а если крематорий?...В эти подробности лучше уж не вдаваться. Конечно, не надо было его сердить, но откуда я знал, что он окажется в этом месте! Он, наверное, и без меня все давно знает, раз у них все выходят наверх, да еще газеты приходят по подписке. А похож все-таки на портрет, который висит у бабушки в комнате! Правда, умер он за десять лет до моего рождения, может, я что-нибудь все-таки спутал?

Фрак теперь придется где-то добывать новый, этот весь засран, да и на сцену в повязке на ухе выходить совсем уж неудобно. Лучше уж по левой стрелял, не так было бы видно! А рояль мне очень понравился. Вот бабуля-то обрадуется, что внучек ее наконец-то с дедушкой повидался! Жаль, он не успел мне ничего передать наверх, письмецо какое-нибудь, или открытку. Может, еще встретимся? Надо бы мою новую девушку попросить, она-то с ним наверняка давно знакома.

- Конечно знакома, - вдруг сказала она, подсаживаясь на мою постель. Я ощутил прикосновение ее теплых рук и улыбнулся. - Твой дедушка прекрасно танцует, особенно вальс.

- Еще бы, они с бабушкой даже выиграли конкурс бальных танцев в Берлине, бабушка тогда еще с самим Жуковым танцевала.

- Это с Ванькой, что ли?

- Да нет, с маршалом. Ну ты даешь, не знаешь, что ли, проспекта Жукова?

- Я думала, это другой Жуков. - Вот дурочка!

- Сам дурак, нечего было с дедушкой ссориться, теперь он тебя точно где-нибудь подстрелит, уж больно он на тебя осерчал. - А у вас тут что, все с оружием ходят?

- Нет, только кому положено.

- А если я наследник?

- Чего ты хочешь, зачем тебе револьвер?

- Вот бабушка тоже так говорит, и с дуру утопила такую реликвию револьвер Фрунзе! Раз уж я тут отдуваюсь за всех буржуинов, должен же я хоть револьвер-то иметь!

Я даже приподнялся от волнения на постели.

- Я вижу, мой милый, что у тебя опять начинается какой-то бред. Вчера ты вдруг вскочил на стол посреди зала и принялся петь "Боже, царя храни!". Дедушка с трудом смог стащить тебя вниз, вы принялись толкаться, а потом и пальба началась. Давай-ка лучше покатаемся с тобой на свежем воздухе.

Я сел в постели, пытаясь прийти в себя. Голова действительно была как чужая, и ухо болело, будто его сначала оторвали, а потом приклеили на старое место. Правда, домой возвращаться не хотелось. Во-первых, наверняка у них здесь еще осталось после вчерашнего всякие салатики и мясо, которое мне очень понравилось, во-вторых, денег я не достал ни копейки, а в-третьих, дедушка. Надо все-таки попытаться привыкнуть к этому подземному положению, удрать наверх всегда можно, а здесь мне пока нравится, да еще такая новая подруга!

Я обнял ее и погладил по крепкой попе. Она оттолкнула меня и улыбнулась.

- Идешь ты или нет?

На этот раз дорога по лабиринту показалась мне короче. Отворилась последняя дверь и мы вдруг вышли на улицу из какого-то подъезда.

Опять была ночь, сияли звезды, прохожих совсем не было, и редкие машины шуршали где-то за домами. Пройдя через несколько переулков, мы очутились у здания ипподрома на Беговой. Казалось, внутри него все было темно и тихо, но иногда к окнам подходили какие-то люди со свечками, выглядывали наружу сквозь тусклые стекла и отступали назад, растворяясь во мраке. Так всегда кажется, когда идешь ночью мимо дома с потушенными окнами, что сейчас кто-нибудь выглянет из окна с того света. Наверное, они ходят туда развлечься. Скучно все-таки лежать все время на одном месте, нужно какое-то разнообразие.

Мы не стали заходить внутрь дворца, а пошли сразу к конюшням. По полю стлался низкий холодный туман, доставая примерно до пояса. На середине арены было совсем светло от неба и далеких прожекторов. Из конюшни послышалось ржание. Лошади забеспокоились, как и положено в присутствии нечистой силы.

- Никак не могу приручить их к себе, каждый раз они становятся просто бешеными. Недавно каталась в ночь перед скачками, так лошадь потом взяла все призы и к вечеру сдохла. Надо было сказать Герцогу, чтобы ставил на моих лошадей, да он сам катался на Лучистой, думал, она победит, но ошибся.

- А я думал, тут уже давно все куплено.

- Конечно куплено, только нашими. Они и берут все деньги, оставляя этим козлам только всякую мелочь.

- А вам-то на что эти деньги?

- Как на что! Ты думаешь, на этом свете все кончается и человеку ничего больше не нужно? Вот глупости, придуманные известно кем. Я, например, страшно люблю ходить на всякие показы мод и покупаю себе всегда самые дорогие платья. Сразу чувствуется, когда видишь действительно ценную вещь. Она всегда зашкаливает. Не могу тебе объяснить, чем они так отличаются, но я-то в этом разбираюсь!

Ну прямо как моя жена...Сторож в буденовке и с винтовкой отдал честь моей королеве, подозрительно взглянул на меня и открыл ворота.

- Ну как там мой Буцефал? - спросила его она, как старого знакомого.

- Ждет, ваше сиятельство, совсем измучился тут на привязи, уж больно горячий.

- И моему другу найди какую-нибудь девочку по-спокойнее.

- Как изволите, как изволите, ваше высокоблагородие, есть тут у меня на примете одна дамочка в белых яблоках.

Сторож ушел, и вернулся через несколько минут, ведя под узцы черного блестящего Буцефала и серую Француженку. Я, естественно, никогда в жизни не сидел в седле.

- Ничего, это особые лошади, не бойся.

Сторож помог вначале герцогине, потом подсадил и меня. Француженка, приняв груз, сразу понеслась вперед через поле к воротам. Буцефал не отставал.

- Куда поедем? - спросил я, охваченный восторгом движения и готовясь, наконец, свернуть себе шею.

- Куда глаза глядят! - весело прокричала она и вырвалась вперед. Мы выскочили на проезжую часть. Машин уже совсем не было видно. Вскоре мы повернули направо, к Белорусскому вокзалу. Вокруг Горького, вспоминая, наверное, пьесу "На дне", спали бомжи, редкие пассажиры разглядывали расписание. Было около трех часов ночи.

Следующим был Маяковский, он опустил руку, сел на постамент и что-то читал, болтая ногами. Во рту дымилась папироса. Рядом с ним сидела какая-то девушка в желтом платье. Я бросил в Маяковского огрызок яблока, но он ловко увернулся и швырнул в меня какой-то кирпич, или свою книжку. Я пригнулся, послышался звон разбитого стекла в ресторане напротив, кажется, в "Софии". Маяковский погрозил мне вслед чугунным кулаком.

Зато в Английском клубе - Музее Революции - окна горели вовсю. Наверное, там сейчас веселились всякие исторические деятели. Играла музыка, стреляли пушки, во дворе вокруг костров сидели революционные матросы, а на втором этаже кипел бал. Но мне туда зайти не захотелось, вдруг там сейчас мой дедушка, начнет опять палить в меня, а я пока оружием не обзавелся.

Площадь впереди нас переходил Пушкин, спотыкающийся на каждом шагу о свой плащ. Он спешил на бал и грыз по дороге яблоко.

- Хотите антоновку? - предложил ему я.

- Нет, у меня симеринка! - и он швырнул огрызок в какую-то форточку. Герцогиня подала Пушкину желтый конверт.

- Дельвиг просил передать, что сегодня не придет, у него насморк.

- Такой могучий организм!

Мы поскакали дальше. Медный князь Долгорукий упражнялся в рубке деревьев. Его меч сверкал направо и налево, круша ветки деревьев, фонари и троллейбусные остановки, попадающиеся под руку.

- Вот это мужчина! - восхищенно воскликнула моя королева.

- Не заглядывайся на посторонних! - прикрикнул я на нее.

- Сам ты посторонний, он меня уже два раза спасал от монголо-татарского ига, когда меня хотели забрать в гарем.

- Я уже боюсь и подумать, сколько времени ты здесь катаешься.

- Вот и не думай, думай лучше о том, что будешь сейчас играть.

- Опять играть, где, как? Мне уже как-то боязно, надеюсь, не в военно-революционном клубе имени матроса Железняка?

- Ты что же, простым народом брезгуешь? А вот Шаляпин любит петь прямо с балкона, а ты что, боишься?

- Потом на ухе у меня пластырь...

- Давай, давай, не расслабляйся, сейчас тут в одном местечке будет небольшой утренний концертик, тем более ты не сыграл еще все, что мог. - А что я буду делать, когда сыграю все, что могу?

- Будешь учить что-нибудь новенькое или повторять старенькое.

- А я уж подумал, ты заменишь меня на кого-нибудь другого.

- Что, тебе уже надоело?

- Да нет, я только начинаю входить во вкус.

По улицам начинал стелиться туман, у Центрального телеграфа мы свернули направо. Я вдруг вспомнил, что у меня в машине что-то стучит в правом колесе. Лазил вниз уже два раза, все шарниры вроде проверил, заменил две резиновые прокладки, а все равно стучит, если покачать ее справа, нажимая у фары. Может, гидравлический амортизатор?

В узком переулке стук копыт отражался от стен нависавших по сторонам домов и уходил вверх, в синюю мглу. Мы ехали теперь рядом. Ее бедра, повторяя форму седла, лежали свободной дугой и из-за раздвинутых ног казались больше, дивно спускаясь от узкой талии. Подъехав к ней по-ближе, я обнял ее, просунув руку под жилетку.

- Я хочу сойти с тобой.

Она посмотрела на меня туманными глазами. Мы слезли с лошадей. Я повел ее к какому-то полуразвалившемуся трехэтажному дому. По дороге ее бедро снова обжигало мой бок. Теперь у нее уже были каштановые волосы, распущенные по плечам. Вообще, она явно менялась в лучшую сторону. Я толкнул тяжелую дверь подъезда. Навстречу выскочили две кошки и исчезли в тумане.