Синди Холбрук - Озорная леди

— Нет! — закричала Чентел и проснулась. Так это все ей только приснилось! Она уставилась в темноту, вся мокрая от пота. Повернувшись, она посмотрела на портрет леди Дженевьевы — это было всего лишь темное пятно во мраке. Сознавая, что ведет себя по-детски, она отбросила покрывало и подбежала к картине. Сновидение было столь реальным, что она до сих пор дрожала. Чентел повернула портрет так, чтобы леди Дженевьева смотрела не на нее, а на дверь, и удовлетворенно вздохнула.

После этого она поспешила обратно в постель и натянула покрывало до самого подбородка. Свернувшись клубочком, она приказала себе заснуть. Ведь это был всего лишь сон. Она должна была выспаться, чтобы завтра выглядеть свежей, отдохнувшей. Чентел вздохнула: скорее всего это будет одна из тех ночей, которые тянутся бесконечно. Она смотрела в темноту до тех пор, пока милосердный Морфей наконец не сжалился над ней и не принял в свои объятия.

Чентел внимательно рассматривала себя в зеркале, сидя за туалетным столиком. Сейчас она не видела в зеркале портрет леди Дженевьевы, ибо он был повернут к ней оборотной стороной. Чентел не смогла ни простить ей своего жуткого сна, ни забыть о нем.

Первый бал, который она устраивала как хозяйка, должен был вот-вот начаться. «Хватит ли шампанского? Довольно ли еды? Понравятся ли гостям музыканты, которых я пригласила? Прибудут ли родители Алисии? И, самое главное, будет ли Ричард? Кстати, где его черти носят? Неужели он унизит меня перед всеми этими людьми своим блистательным отсутствием?» — думала про себя Чентел, волнуясь все сильнее.

Она покачала головой и приказала своему отражению в зеркале: «Хватит заниматься глупостями, и быстрее одевайся».

На ней были надеты только нижние юбки и легкий полупрозрачный пеньюар, один из тех, что купил ей Ричард. Правда, она поклялась не носить ничего из его подарков, но в такой вечер, как сегодня, леди должна быть во всеоружии. Тончайшее одеяние, которое открывало больше, чем закрывало, придавало ей уверенность в том, что она сможет соблазнить того, кто ей нужен.

Чентел как раз собиралась пудриться, когда услышала за своей спиной легкое шевеление.

— О господи! — воскликнула она, уронив пуховку. Она задрожала, вспомнив ночной кошмар. Неужели леди Дженевьева действительно на этот раз сошла со своего портрета?

Она резко обернулась, испытывая неподдельный ужас. За нею стоял высокий мужчина в плаще и маске, с темно-каштановыми волосами и серыми глазами.

— Слава богу, что это ты! — облегченно выдохнула она и покраснела: страх в ее душе быстро уступил место радостному возбуждению и… страсти… Она быстро повернулась обратно к зеркалу и спросила: — Что вы хотите, сэр?

— Мадам, вы чересчур быстро отворачиваетесь от посетителей, — упрекнул ее Ричард.

Она бросила взгляд на его отражение в зеркале и заметила, что он притворно хмурится, но не может скрыть улыбку, и в ответ она тоже улыбнулась. Все ее тревоги и страхи мгновенно исчезли, растворившись в воздухе. Ричард приехал! Он здесь, с ней, в ее комнате, и поддразнивает ее. Чентел, сделав вид, что зевает, сказала:

— Но я уже привыкла к визитам незнакомцев в масках и мужчин, которые не стучатся в дверь.

— Мужчины, мадам? — суровым тоном спросил Ричард. — Вот как, во множественном числе? Советую вам перейти на единственное. Я должен быть единственным, кто входит в вашу комнату без стука.

Он приблизился к ней, и его плащ коснулся ее спины. Она ответила ему в тон, так же шутливо, насколько это ей позволило сердце, забившееся так быстро, что она едва могла дышать:

— Да, теперь, когда вы мне напомнили об этом, я признаю, что вы единственный мужчина, который ведет себя так бесцеремонно.

За спиной раздался низкий, мягкий смех, и Чентел почувствовала, как все в ней отзывается ему в унисон, как будто маленькие колокольчики зазвенели у нее внутри. Но она постаралась скрыть эти приятные ощущения и добавила:

— Что вам теперь нужно, сэр? У меня нет больше черной шкатулки. — И она бросила на него вопросительный взгляд.

— Это очень просто, мадам. Ведь в этом случае у вас остается только два варианта. Ваша честь или ваша жизнь… — Он как-то особенно улыбнулся с видом соблазнителя, предвкушающего очередную победу.

Чентел опустила глаза, взяла со столика серебряную расческу и принялась расчесывать свои роскошные волосы.

— Если послушать вашу матушку, то у меня нет ни чести, ни добродетели.

— Нет, ты обладаешь и тем и другим, но я хочу предложить тебе кое-что получше, — и он кончиками пальцев погладил ее шею.

— Уж не обманывает ли меня мой слух? Неужели это Сент-Джеймс, столп английской аристократии, считает, что что-то может быть лучше добродетели и чести? — В глазах Чентел вспыхнули опасные искорки.

Он нагнулся и приник губами к тому месту, которого только что касались его пальцы, и тихо сказал:

— Да. Именно это я тебе предлагаю. Чентел некоторое время не могла прийти в себя от неожиданности, потом тихо произнесла:

— Но ведь этот брак был затеян только ради того, чтобы защитить твою честь.

Ричард встал на колени, так что она чувствовала его теплое дыхание у себя на виске:

— К черту мою честь! Я обнаружил, что она мне безразлична! Так решайте, мадам, что вы выбираете — смерть или бесчестье? — Его руки обняли ее за талию. Чентел казалось, что ее тело будто создано для его объятий. Она закрыла глаза, чтобы Ричард не прочитал в них, что она испытывает, и, главное, не увидел всю глубину ее чувств, и легким тоном сказала:

— Я слышала, что смерть — это очень неприятно.

— А бесчестье, наоборот, может быть очень приятным. — Ричард уже целовал ее обнаженное плечо, и его смех дразнил и завораживал ее.

По телу Чентел пробежала томная дрожь. Какое счастье, что она надела это соблазнительное белье! Никогда не знаешь, когда к тебе в спальню зайдет мужчина в маске… Она попыталась собраться с мыслями:

— Но разве добродетель не должна быть вознаграждена по достоинству? — спросила она.

Глаза Ричарда засверкали, и он сказал уже совершенно серьезно:

— Я и собираюсь вознаградить тебя, дорогая. Ты будешь моей, Чентел, только моей.

Чентел вздрогнула. Именно этого она и хотела; но теперь, когда он недвусмысленно дал ей понять, чего он от нее ждет, она вдруг испугалась. Одно дело, когда ставила условия она, и совсем другое — когда их ставит Ричард. Во всяком случае, время легкого флирта прошло.

— Я… я… — дрожащим голосом начала она. Вдруг оба услышали, что кто-то ахнул.

— Я, кажется, не вовремя… — пробормотала стоящая на пороге спальни Бетти, широко раскрыв глаза от любопытства.

— Черт!.. — процедил Ричард.

— Еще один человек, который не стучит в дверь, — с деланной улыбкой сказала Чентел; на самом деле она была не слишком благодарна Бетти за столь своевременное вмешательство.

— Извините меня. — Бетти приветствовала Ричарда неглубоким реверансом. — Я вовсе не собиралась вам мешать, милорд, но очень скоро вам предстоит встречать гостей, и я должна помочь миледи одеться.

— Да, — кивнул Ричард, нехотя поднимаясь с колен.

— Милорд, у нас очень мало времени, — поторапливала его Бетти.

— Да, я должна одеться, иначе мы опоздаем, — присоединилась к ней Чентел.

На губах Ричарда появилась улыбка:

— Но, моя дорогая, я сам могу помочь тебе одеться! Разве я тебе уже не оказывал подобные услуги? Правда, речь тогда шла о раздевании…

— Ричард! — воскликнула Чентел, покраснев.

— Лучше позвольте мне, милорд, — захихикала Бетти.

Ричард повернулся к Чентел, которая вздернула подбородок и изо всех сил пыталась не выдать своего волнения.

— В таком случае, дорогая, мы встретимся внизу. Как ты будешь одета, чтобы мне напрасно тебя не искать? — поинтересовался Ричард.

— Ты узнаешь меня без труда, — улыбнулась Чентел. — Я буду леди Дженевьевой.

— Ах да, колдуньей! — рассмеялся он.

— Как вы смеете так говорить, сэр! — воскликнула Чентел в притворном гневе. — Я вовсе не колдунья!

— Но меня-то ты околдовала, — прошептал Ричард и вышел из комнаты, прежде чем она успела что-либо сказать.

— Судя по всему, ты сегодня в превосходном настроении, — заметил Эдвард, взглянув на вошедшего в библиотеку Ричарда.

— Ты прав. Все готово? — резко спросил Ричард.

— Абсолютно все. Конверт с бумагами в ящике стола, Рот и Перкинс на месте, — отрапортовал Эдвард.

— Здравствуйте, Рот и Перкинс, — сказал Ричард, обращаясь к слугам, спрятавшимся в комнате.

— Здравствуйте, милорд, — отозвался голос из-за занавеса.

— Добрый вечер, — ответили из-за канапе.

— Возможно, вам придется ждать очень долго. Я не знаю, когда нужный нам человек решит прийти за документами, — обратился к ним Ричард.

— Не беспокойтесь, милорд, — ответили ему из-за занавеса. — Мы терпеливые, служба такая.

— Мы схватим этого мерзавца, когда бы он ни пришел, — подтвердили из-за канапе.

— Как жаль, что мы пропустим эту потеху, — заметил Эдвард, подмигнув своему приятелю.

— Что же делать, — покачал головой Ричард. — Мы с тобой должны быть на балу: предатель никогда не попадется в западню, если не увидит нас среди гостей. Пошли! Охота начинается, и сегодня нас ждет удача!

— Будем надеяться, — с сомнением произнес Эдвард и последовал за другом.

Чентел стояла у входа в бальный зал с бокалом шампанского, встречая запоздавших гостей. Она обвела взглядом зал, чувствуя себя королевой на большом приеме. Бал был в разгаре, и, несомненно, он удался. Гости, разодетые в костюмы разных фасонов и стилей, разгоряченные шампанским, лившимся рекой, весело кружились в вальсе.

Зал был оформлен в древнегреческом стиле, символизируя собой Олимп. Свет множества зажженных свечей проникал сквозь драпировки из тончайшей ткани. Вдоль стен стояли коринфские колонны с капителями, увитыми гирляндами живого плюща, веточки которого также сжимали в кулачках пухлые золоченые амурчики.

Ричард Сент-Джеймс общался с гостями в другом конце зала. Но, покидая Чентел, он прошептал ей на ухо, что, как только с обязанностями хозяина будет покончено, он вернется к ней, чтобы пригласить ее на вальс. Он произнес это так страстно и многозначительно, что Чентел до сих пор краснела при одном воспоминании об этом. Она поднесла веер леди Дженевьевы к лицу и стала обмахиваться им, забыв о том, что этим предметом надлежит пользоваться с особым изяществом.

Заставив себя отвлечься от воспоминаний, бросающих ее в жар, и от мыслей о том, что она должна и не должна делать этим вечером, Чентел заметила дородного Арлекина, неумело танцующего с краснеющей молочницей. У него было преглупое выражение лица, а леди улыбалась Арлекину и не сводила с него восхищенных глаз.

Нахмурившись, Чентел подумала, что если Алисия и Тедди и дальше будут вести себя так же вызывающе, то они навлекут на себя гнев матери Алисии. Конечно, то, что леди Лиллиан и сэр Томас присутствовали на балу, само по себе было почти чудом, но серьезно поговорить с ними среди такого огромного количества людей было почти невозможно.

Чентел поискала глазами леди Лиллиан среди гостей и очень скоро нашла ее. Она стояла на краю площадки для танцев с видом стервятника, разыскивающего жертву. На ней был костюм средневековой дамы, а остроконечный колпак на голове делал ее еще выше и отнюдь не украшал ее длинную лошадиную физиономию. Соседи также не были в восторге, так как каждый раз, когда леди поворачивала голову, ее собеседник рисковал лишиться глаза. А так как она крутила головой беспрестанно, то опасность, которой подвергались стоящие рядом с ней гости, была велика.

Сэр Томас облачился, несмотря на немалую полноту, в рыцарские доспехи. Увидев его, Чентел захихикала, закрывшись веером. Он нисколько не походил на отважного рыцаря, готового спасти прекрасную даму от огнедышащего дракона. Впрочем, дама его сердца прекрасно сумела бы отпугнуть любого дракона, если бы он на нее напал. Она бы сама и убила его своим ядовитым жалом. Чентел так ярко представила себе эту картину, что вздрогнула, когда за ее спиной раздался то ля вопль, то ли воинский клич. Она обернулась так резко, что шампанское выплеснулось из ее бокала. Перед ней стояла приземистая, закованная в броню рогатая женщина-викинг. Длинная накладная златоволосая коса, уложенная кольцом на голове, сильно контрастировала с нездоровым цветом лица.

— Тетя Беатрис? — ахнула Чентел. Костюм Валькирии очень подходил характеру тети Беатрис, но на ее приземистой полной фигуре выглядел нелепо. Тетка стояла, приняв горделивую осанку, и не сводила глаз с Чентел; лицо ее стало совершенно серым.

— В чем дело? — забеспокоилась Чентел. Вперед вышел Чед, одетый в костюм корсара.

— Чентел, это ты? Ты выглядишь точь-в-точь как леди Дженевьева. Тебя можно принять за ее призрак, — изумился он.

До Чентел внезапно дошло, что случилось с ее теткой. Она рассмеялась и сделала низкий реверанс, осторожно подобрав свой кринолин.