Оболтусы всю запланированную самостоятельную сидели тихо, словно мышки, печатая на своем компьютере правильные варианты ответа, хотя до этого создали шума больше, чем во время первого занятия. Парни никак не могли угомониться от новости о школьной самодеятельности, а Лазарева со своей подругой, не переставая, задавали мне явно не двусмысленные вопросы. Видимо, мои воспитательные методы не всегда срабатывали, однако успокоить класс мне удалось куда быстрее, чем раньше.

Все это время я размышлял не о заинтересованных мною малолетних девицах или о способности некоторых личностях подсматривать ответы в интернете. Я смотрел на мою будущую жертву. На Сафронову. Пишет ответы сосредоточенно, быстро, будто знала их наперед, порой даже умудрялась подсказывать своей рыжей подружке. Однако стоило мне метнуть в их сторону строгий взгляд — девочки делали вид, будто ничего не произошло. Но не это главное. Она волновалась. Нервничала. Это я заметил по слегка трясущимся конечностям и редким косым взглядам в мою сторону, пока я отвечал на только что пришедшее сообщение на телефоне — все равно делать нечего, а я хоть приятным делом займусь.

«Привет, Стас» — получил я сообщение от Инны. Помню ее. Красивая Брюнетка с симпатичным личиком и хорошим умением доставлять удовольствие. Ты уже соскучилась по мне, красавица? Я рад, очень рад.

«Привет»

«Что делаешь завтра?»

«Не знаю, а что?» — на странность, мой ответ звучал честно, ибо планы на пятницу в моей голове еще не сформировались.

«Не хочешь встретиться?» — издалека пошла? А как же «Мне не хватает мужского тела» или «Твой член сводит меня с ума»? Неужели решила превратиться в благородную женщину, мечтающую о прекрасных детях с идеально ровными зубами? Не смеши меня.

«Посмотрим. У меня много работы»

«Я буду ждать звонка=*» — о да, этот пафосный смайлик, которые посылают девушки на раз, намекающие мне на приятное продолжение вечера, начинает порядком раздражать. Они все будто сговорились! Ненавижу всю эту бабскую херню. Всегда ненавидел. А сейчас она злила меня еще больше. Хотя нет. Это всего лишь легкое раздражение, которое задобрило приглашение на встречу. Думаю, под конец недели мне не помешает отдохнуть как следует, помимо жаркой субботы, конечно.

— Станислав Родионович, у меня не выходит нужная цифра! — воскликнула Марина Потапова, надув губки бантиком. О, нет. Девочка, не пытайся меня загипнотизировать. Я тебе не школьный мальчик — портфель таскать не буду.

— Включи мозг, Потапова, и у тебя все сойдется, — ответил я. На самом деле, как порядочный (почти) преподаватель, желающий вбить в головы учеников хоть какие-то знания, обязан прийти на помощь ученице, но, припоминая последние спектакли одного актера ее и такой же тупоголовой подружки Лазаревой, перестал реагировать на подобные уловки. Нет, девочки, думайте сами. Все-таки «Microsoft Excel» не такая сложная программа, чтобы думать над ней целых полчаса, не продвинувшись ни на шаг.

От этих тупиц меня отвлекает входящее сообщение. Я бы даже сказал ММС, если бы жил лет десять назад. Вашу ж мать! Мне пришла фотография от той самой Инны, которая несколько минут назад предлагала встретиться. И нет, там изображены не цветочки или какая-нибудь жратва из японского ресторана. А попка. Знакомая, округлая попка в красных стрингах. А к ней прикреплено сообщение:

«А теперь сходишь со мной?»

Интересно, ты решила так задобрить меня и постараться получить положительный ответ? Прости, родная, но решений своих не меняю. Пока что. Хотя этот шикарный вид я не прочь увидеть в реальности.

Звонок прозвенел внезапно, заставляя меня закрыть злосчастную фотографию голой задницы и заблокировать экран «Айфона». На странность, мою команду закрыть файл и отправить в учительскую папку, ученики, не возникая, выполнили требование и вышли из класса.

Почти. Одна лишь Сафронова что-то дописывала в своей работе, а когда оторвала свой яркий взгляд от монитора — слегка удивилась. Да, девочка, ты слишком долго засиделась. Возможно, снижу тебе за это оценку. Хотя нет, все будет зависеть от исхода нашего разговора.

— Ну что, Сафронова, бери стул, разговор будет долгий, — подозвал к себе девчонку, краем глаза проверяя количество присланных файлов на главный компьютер, то есть на мой, пока жертва, видимо, собираясь с духом, подошла к рабочему столу и присела на рядом стоящий стул. Не переживай, Сафронова, кусаться не буду. Наверное.

— Станислав Родионович, я хочу извиниться п… перед вами, — неожиданно начала девчонка, опуская полные раскаяния мраморные глаза в пол. — То, что случилось на парковке я… я не должна была так поступать… — заикается. Не может правильно высказать мысль. Краснеет. Ей стыдно. Этого ли я добивался? Практически. Если честно, я надеялся, что прощение придется выбивать из нее силком, но она удивила меня своими словами. Интересно, где же ты была раньше?

— Ладно, Сафронова, не утруждайся, — перебил я девчонку, понимая, что от ее слов легче мне не станет, а время бесконечно тянулось в никуда. — Мне приятно, что ты решилась попросить прощение, но я попросил остаться не за этим, — она подняла свои глаза с пола и посмотрела в мои слегка недоуменно. Будто ожидала чего-то другого. Что, думала, я приговорю тебя к смертной казни? Нет. Ты не опустилась до такого, чтобы я желал тебе смерти. Никто ее не достоин, но, к сожалению, нас об этом не спрашивают. — Видишь ли, через неделю десятые классы устраивают концерт, посвященный дню учителя. Мне сказали, что ты умеешь петь. От тебя требуется спеть одну песню, на учительскую тематику, — произнес я, наблюдая за реакцией, а она оказалась немного странной. Девчонка смотрела на меня, как на неандертальца, будто в один миг оказалась на другой планете. У меня даже возникло желание повертеть рукой возле глаз, однако от этой детской идеи решил воздержаться. Не стоит пугать эту малолетку больше, чем я планировал.

— А если я откажусь? — проговорила она серьезным тоном, будто мы решали какой-то деловой вопрос мирового масштаба, а не ее выступление на школьном празднике. Все-таки не сдашься без боя? Ладно, сама напросилась.

— Считай, что твои вышесказанные слова были для меня пустым звуком, — наверно, этими словами я растворил все ее домыслы в голове, учитывая выражение лица малявки. Так и надо. Пора вернуться с небес на землю.

— Почему вы думаете, что этот шантаж со мной сработает? — спросила она. Шантаж? Это что-то новенькое. Девчонка пыталась говорить гордо, на равных, будто она не являлась моей ученицей, но даже в ее серьезности виделся детский страх, волнение. Трясущиеся коленки под столом явно дали мне об этом знать. Еще одно доказательство, что тебе рано взрослеть. Слишком мала для игры со мной в одной лиге, слишком наивна, чтобы полагаться на свою голову и рассчитывать на победу в этом раунде.

— Не думаю, Сафронова, я знаю. Ты не такая сложная личность чтобы гадать, как отреагируешь или поведешь себя в данной ситуации, — безапелляционно ответил я, наблюдая на ее лице то, чего так долго ждал. Нерешительность. Я практически раздавил ее, заставил делать то, чего не хочется. Пока временно не убедился в обратном.

— Я не практиковала вокал более двух лет, — это твоя последняя попытка, Сафронова. У тебя был шанс сказать что-то более вразумительное, дабы убедить меня в ошибочном мнении о твоих способностях. У тебя был шанс отмазаться. Но ты им не воспользовалась. Все-таки ты еще ребенок.

— Это решение не обсуждается. Завтра принесешь мне песню, которую будешь петь. Будь добра, подобрать что-нибудь хорошее и без пошлости, — быстро отрезал я, переключая свое внимание на монитор. Почему? Так она быстрее поймет свой проигрыш и беспомощность в данной ситуации. Я принял решение, ей оставалось только осознать его в своей маленькой головушке и принять, как должное.

И вроде бы я должен остаться довольным своим поступком и ее громким разочарованным вздохом. Но нет. Этого не произошло. Я не почувствовал должного удовлетворения за свой поступок. Может, сделал что-то не так? Не таким способом добился мести? Хотя нет, это трудно назвать местью. Почему? Этого понять я не мог. Не в состоянии. Не дошло до моего мозга осознание всей сути.

Она еще немного посидела рядом, пробубнив слова согласия, пока я проверял работы класса. На этот раз подготовились — уже радует. Пара ошибочных символов да и только, хотя Лазарева с Потаповой почему-то принципиально набирали буквы «Х» и «Y» на русской раскладке. Ничего, выбьем дурь из головы этих лентяек. Работу Сафроновой я открыл почти сразу же, когда она все-таки встала со своего места и начала собирать сумку. На странность, все выполнено идеально. Да, я подумывал снизить балл медлительность, но, смотря на ее ответы, передумал. Все гладко, четко, без ошибок и переключений языка. Даже тире поставила вместе дефиса. Вряд ли за свою работу она заслужила «четыре».

— Сафронова, — окликнул я девчонку, когда она уже хотела открыть дверь и выйти из класса, — у тебя заслуженная «пять». Поздравляю, — огласил оценку за самостоятельную. Она отреагировала не сразу, повернувшись ко мне лицом, но, когда восприняла в голове сказанную мной информацию, слегка улыбнулась. Через горечь. Через досаду. Но улыбнулась, обнажая светлые девичьи зубки. Легко-легко. И я бы удивился такой реакции, если бы не знал, что никто в ее классе такую высокую оценку не получал, даже Галкина, славящаяся репутацией круглой отличницы. Улыбка тебе больше идет к лицу, Сафронова.

— Спасибо, — ответила она, продолжая одарять меня своей улыбкой. Искренне. Как ребенок, которому подарили желанную игрушку. После того груза информации и негатива, который я на нее свалил, эти эмоции выглядели странно. И самое главное — странно действовали на меня. Я хотел смотреть на ее довольное лицо, на ее пухленькие губки, расплывшиеся чуть дальше, чем несколько секунд назад. Хотел надеяться, что эти яркие чувства неподдельны.

И я задумался. Задумался о мести, которую она не ожидала. А был ли в этом какой-то смысл? Нужна ли мне была эта, так называемая, месть? Да, я хотел, чтобы она осознала свою ошибку и извинилась, но за все это время забыл о главном. Мы виноваты оба. Как в автомобильной аварии, так и здесь. Однако я извиняться не спешил, тем более она уже покинула. Я еще успею поговорить с ней — все-таки мне нужно одобрить ее песню и посетить пару репетиций ребят, дабы проследить за пристойным поведением. Но все это неважно. Главное, она пробудила во мне какое-то светлое чувство. Непонятное. Или же это вновь был отцовский инстинкт, заставляющий заботиться и сопереживать своим детям. Но эта девчонка не моя дочь. Она мне никто. Всего лишь ученица.

Но, чувствую, что этот статус быстро сотрется из моей головы…

* * *

— Я так рада нашей встрече. Мы давно с тобой не виделись, — томным голоском произнесла Инна, стараясь положить свою ладонь на мою. Прости, детка, но на романтическое свидание я не подписывался, хотя, видимо, ты именно на это и рассчитывала. На романтику. Наверное, забыла, что я терпеть не могу всю эту пафосную хрень.

Я всеми силами старался не смотреть на эту отвратную обстановку, на этих милый парочек за соседними столиками, переплетающихся друг с другом не только пальцами, но и языками, стараясь одновременно слушать монолог Инны и внутренне закрыться от этого места.

Вашу ж мать! Какого хера я на радостях согласился сходить с этой женщиной в кафе? Почему сразу же после вчерашнего разговора с Сафроновой согласился на эту встречу? Почему после продолжительного рабочего дня не отменил ее? Почему мне не сиделось дома после того, как я отвез Аню к тестю и теще? Я не знал ответы на эти вопросы. Хотя нет, знал. Я рассчитывал отдохнуть пятничным вечером на небольшой встрече, которая продолжился в моей или ее квартире уже в горизонтальном положении, но, по-видимому, наша неприступная мадам решила иначе. А по присланной вчера фотографии сразу и не скажешь о смене своего мировоззрения. Терпеть не могу эту бабскую наигранность. Если ты даешь всем подряд — так не отрицай этого. Зачем? Рано или поздно окружающие люди все равно поймут истинную сущность и мотивы. От этого не убежать. Это не смыть, если не хочешь измениться полностью. А Инна не из тех, кто предпочитал благоразумие вместо безумных оргазмов.

Наверное, будет звучать странно, но до этого момента я чувствовал себя намного спокойнее, несмотря на переполохи, начиная с попытки Сафроновой сбежать из школы, заканчивая авралом в актовом зале после репетиции малявок, который я застал спустя полчаса после окончания всех уроков в школе. И теперь ощущал себя не в своей тарелке. Я устал. Хотелось отдохнуть в приятной компании и с приятным продолжением. Однако складывалось ощущение, что я нахожусь в долгих отношениях, месяцев десять, не меньше, и мы с моей псевдо девушкой отмечали дату создания нашей «идеальной пары». Да мы знакомы от силы месяц и виделись пару раз ради удовлетворения собственных потребностей. Я никогда не запудривал никому мозги, давая надежду на что-то большее, чем секс, да и Инна не выглядела глупышкой, которая не понимает моих намерений. И в моей голове сложилось только два варианта: любо она прикидывалась дурой, либо я оказался дураком. Хотя в последние несколько минут нескончаемого монолога я больше склонялся ко второму варианту.