Я раздумывал о ее монологе. О словах про бывшего парня, о подругах. Но все это полная хрень по сравнению с ее воспоминаниями о той аварии. О том роковом дне, который, по сути, для меня ничего не значил, но перевернул мир этой малявки. Стал раздумывать о причинах, о своей невнимательности, о ее ошарашенном взгляде, когда я едва ли не переехал ее на своей синей машине. Интересно, почему я стал винить именно ее в аварии, хотя сам превысил скорость и недоглядел? Почему свалил все на хрупкие плечи подростка, которая не знала, что такое жизнь и с чем ее едят? Не предполагала, что ждет ее в будущем, стоит окончить университет и устроиться на первую работу. Да, для каждого человека это сложный период. Я проходил через это, только в более сложном варианте — с грудным ребенком на руках и без гроша в кармане. И зачем я поступил так, как все остальные безразличные люди? Как поступали со мной…

Я не знаю, почему злился на нее все это время, почему решил «отомстить», приперев к стенке этим чертовым выступлением на дне учителя. Я не знаю, почему злился на нее, когда увидел с Глебом Николаевичем. Возможно, она просто оказалась не в том месте и ни в то время. Или я хотел думать, что она такая, как все. Такая же притворщица с ангельским лицом и дьявольской сущностью. Я так привык думать, что все представительницы прекрасного пола от мала до велика — коварны по своей природе, но даже не мог предположить, что встречу исключение из правил. Кроме Таси. Она, несомненно, являлась исключением, как и эта девочка, смотрящая на меня изучающе, будто пыталась рассмотреть эмоции на моем лице. Но это бесполезно. Я и сам не знаю, что сейчас чувствую. Все смешалось. Все мысли, слова, доводы. Превратились в кашу. Но я сделаю сейчас то, чего не хотел или боялся по некоторым причинам.

Исправлю одну маленькую несправедливость…

— Знаешь, у каждого человека в жизни происходит тот или иной диссонанс. От этого не убежать, не спрятаться в клетке. Такие моменты переживает каждый: кто-то больше, а кто-то меньше.

Но главное то, как мы относимся к этой ситуации. Наверное, ты уже поняла, что не все люди идеальны, однако мы умеем преодолевать препятствия и идти вперед с высоко поднятой головой. Не ты первая, не ты последняя. У тебя получится разобраться в себе, в своих чувствах. У тебя сильный характер, Вика, помни это, — не знаю, почему я вновь заговорил, как чертов мудрый старец, почему назвал ее по имени, хотя привык окликать своих учеников исключительно по фамилии, в том числе и ее. Я не мог дать точную формулировку моему поступку. Так нужно. Однако объяснять последующие слова не видел смысла — все и так понятно без излишеств. — Прости меня, — произнес я с небольшим временным опозданием. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. И, как ни странно, это звучало искренне. Мне действительно жаль, что частично ее жизнь загнулась по моей вине. Очень жаль.

Мне не нужны были ее слова, не нужны намеки, дающие понять, что она меня простила. Это бессмысленно. В таком состоянии она бы вряд ли смогла сказать «нет», а едва уловимые огоньки в мраморных глазах буквально кричали о прощении. Но мне этого мало. Я не просто хотел извиниться и загладить вину. Я нуждался в большем.

— Ну что, Сафронова, вставай, — резко произнес я, поднимаясь со своего места. Ее глаза смотрели на меня, словно на какого-то призрака. А чего ты ожидала, Сафронова? Мы тут вечно с тобой сидеть не будем.

— Зачем? — удивлено поинтересовалась девчонка. Вставать со стула она, видимо, не собиралась. Пора прекратить лить слезы, Сафронова. Я тебе покажу, что нужно делать, когда не видишь выхода из ситуации.

— Хочу исправить свои ошибки, — ответил на ее вопрос. Все-таки мне пришлось помочь ей встать со своего места. Не знаю, что именно держало ее пятую точку на деревянном стуле: неверие или ступор. Но это не важно. Главное, что сегодня я больше не увижу грустную физиономию этой девчонки. По крайней мере, я на это сильно надеялся.

За время нашего пребывания в пиццерии народ в парке порядком увеличился, а закрытые аттракционы начали свою работу. Сама идея пришла мне в голову спонтанно, совсем неожиданно. Но оно того стоило осуществления в реальность.

И я не прогадал…

Первым делом я потянул поникшую Сафронову в сторону батутного парка. Она особо не сопротивлялась, но и желание попрыгать не горело в ее мраморных глазах. Ну же, девочка! Я ведь не в детский батут тебя притащил! Сейчас она напоминала мне Аню, которая боялась сделать первый шаг навстречу детским приключениям. Так и здесь. Как и несколько лет назад, мне пришлось протянуть девчонке руку, затащить ее на этот эластичный матрас и самому забраться. Все началось с небольших прыжков. Затем все выше и выше. Все это время я держал ее за обе руки, показывая, как маленькой, что такое радость от этого пустяка. И она втянулась. Медленно. Маленькими шажками. Те эмоции, когда я держал в руках достаточное количество купюр для того, чтобы сводить свою маленькую дочку в парк аттракционов на ВДНХ, когда показывал всю радость от катания на каруселях и прыгания на батуте, будто пережиты вновь. Хоть сейчас я практически не ограничен в средствах, видеть радостные эмоции на лице девчонки доставляло мне огромное удовольствие. Да, это звучит странно, учитывая мое пренебрежительное к ней отношение, но факт остается фактом. Возможно, я просто хотел видеть ее счастливую улыбку на лице, после совершенных мною действий. Хотел отвлечь не только от нашего конфликта, но и других проблем.

Из батутного парка мы вышли с радостными улыбками на лице. Мне абсолютно было плевать, как я выглядел со стороны, плевать на косые взгляды, да и девчонке, видимо, тоже, учитывая заливистый смех, который затем передался и мне. Все это время мы просто гуляли. Развлекались. Катались на других аттракционах. Я замечал, как из поникшей и оторванной от всего мира девочки она оживала и превращалась в живого человека. Веселого. Заводного. Через пару часов она сама тянула меня на американскую горку, после которой я выкурил две сигареты подряд. Она ожила. Я видел в ней это чувство пробуждение. А главное, мне это нравилось. Зверски. Нравилось наблюдать за ней, слушать ее взгляд на ту или иную ситуацию, чувствовать, как она отвлекала меня от моих личных размышлений. Но я старался не думать. Зачем? Я хорошо провожу время… со своей ученицей. С простой девчонкой. Я давно не получал столько удовольствия от прогулки. Если честно, я даже забыл, кем она мне являлась. Забыл о статусе учителя, забыл обо всем на свете. Для меня она являлась обычным человеком, с которым можно разговаривать и подискутировать на различные темы. Как взрослая. Хоть с небольшим присутствием подросткового максимализма, способного превратить из мухи слона.

— Знаете, Станислав Родионович, а вы не такой козел, каким казались раньше, — съязвила девчонка, поедая сахарную вату. Мы шли по небольшой аллее, после очередного путешествия по мертвой петле. Я медленно курил сигарету, стараясь не дымить в сторону малявки, а она уплетала купленную мной сладость. Нет, она не просила ее, но я знал, что этот презент ей придется по вкусу. Так и произошло. Хотя из-за слов я чуть не подавился сигаретным дымом. Осмелела девочка за последние часы прогулки, однако соблюдать школьную субординацию я не собирался. Вряд ли она пыталась меня оскорбить. Хотя…

— Это комплимент? — так же весело спросил я, выдохнув дым из легких без каких-либо последствий. Она смотрела на меня двумя посветлевшими озорными огоньками малахитовых глаз, а на пухлых губах играла слегка игривая улыбка.

— Можете считать и так, — ответила она, помещая в свой рот маленький кусочек ваты, а затем облизав перепачканные пальцы. Словно маленькая девочка, честное слово. Хотя такие действия вызывали у меня улыбку.

— Я за это лишнюю «пятерку» тебе не поставлю, — вставил я, награждая ее шуточно-грозным взглядом. И, видимо, мою задумку она восприняла как нужно.

— А мне и не нужно — сама заработаю, — смело проговорила девчонка, ни капельки не сомневаясь в своих словах, хотя я, откровенно говоря, тоже в них не видел лжи. С хорошими для ее класса знаниями она и, правда, способна заработать заслуженную «пять», не приложив каких-либо усилий.

— Ты не думала поступать на информатику и вычислительную технику? — поинтересовался я, наблюдая за ее задумчивым выражением лица. Однако размышляла над своим ответом недолго.

— Нет. Если честно, я еще не решила, чему хочу посвятить свою жизнь. Это должна быть та работа, которой я буду отдавать всю себя и получать от этого не только деньги, но и удовольствие, — уверенно ответила она, не дав мне усомниться в ее словах. Только удивился я другому. В эти моменты Сафронова напомнила мне одного заносчивого семнадцатилетнего парня, сидящего за учебниками по информатике и алгебре с геометрией. Меня на десять лет моложе, когда я готовился к вступительным экзаменам, буквально проглатывая книжки по программированию. И не зря. Я прошел на желанный факультет одним из первых. У нее такой же большой потенциал, как и у меня несколько лет назад, стоит его только правильно применить и направить энергию в нужное русло. Но захочет ли она этого — неизвестно. — Станислав Родионович, вы можете пообещать мне одну вещь? — прервала мои мысли девчонка. Я не сразу почувствовал перемену в ее взгляде. Совсем незначительную. Но внимания никакого этому не придал, в отличие от вопроса.

— Смотря что, — с подозрением произнес я. Хотя нет, с любопытством. Мне стало интересно, что она напридумывала в своей маленькой головке.

— Будьте почаще таким веселым, — на ее слова я не ответил, но не сомневался, что она сделает свои собственные выводы. Но не это главное. Мне хотелось выполнить ее просьбу.

За эту прогулку я многое осознал. Я приписал эту девчонку к остальным. Повесил на нее ярлык, как делал это с другими. Только разница в том, что если остальные подтверждали этот самый ярлык, то она постоянно подвергалась сомнению на этот счет. Постоянно заставляла менять о себе мнение в противоположенную сторону, а потом… Совершило совершенно неожиданное для меня.

Она стала собой…

За это время, казалось, я готов был уловить ее характер, ее переживания, а главное — помочь. Искупить вину за свое пренебрежительное отношения. Наверное, я впервые скажу об этом, но Вика не заслужила к себе подобного. Она не заслужила моей грубости во время аварии, не заслужила той взятки, не заслужила сравнения с клубными шлюхами. Она не заслужила ничего. Мое искупление мало что решит, по крайней мере, я так думал некоторое время, а затем завидел ее настоящую. От той загруженной девчонки не осталось и следа. Она вычеркнула этот образ из моей головы раз и навсегда, открывая свою наивную сторону, присущую многим школьницам, не подвергшимся современной моде подражанию шалав. Она не такая, как все. Она другая.

За эту прогулку я не думал ни о чем. Голова оказалась свободна, позволяя мне наслаждаться поистине теплым днем. Наслаждаться компанией девочки, которая являлась моей ученицей. Я забыл о нашей разнице в возрасте, о наших конфликтах, обо всем. С ней легко. Легко все забыть и невозможно вычеркнуть из памяти моменты, проведенные вместе. Мы казались свободны от каких-то наставлений других людей, от статусов. Сейчас она была просто человеком, размышляющем о смысле жизни. А я был тем, кто поддерживал беседу не просто так из вежливости.

А потому что мне это нравилось…

Вечер наступил слишком быстро, а я даже не осознавал, как молниеносно пролетело уделенное время. Если бы мы могли гулять целую ночь, я бы не задумывался ни о чем и продолжил наше времяпрепровождение. Но она несовершеннолетняя, поэтому, я как истинный джентльмен и строгий классный руководитель отвез малявку домой, несмотря на ее протесты и капризы. Да, мне тоже хочется прогуляться еще немного, но у тебя еще есть родители, с чьим мнением необходимо считаться.

Домой я вернулся с отличным настроением и нежеланием что-либо делать, а тем более куда-то ехать. Костяну я позвонил только через час после возвращения в свою любимую берлогу, обнаружив на «Айфоне» несколько пропущенных, и отменил встречу, услышав в ответ язвительное «Лошара!». Нет, я не забыл и нашей договоренности, желание взглянуть на прекрасных нимф с подиума крутилось в моей голове вплоть до сегодняшнего дня. Но понял, что сейчас мне это абсолютно не нужно. Если раньше мне это приносило удовольствие, то сейчас я не получу никакого удовлетворения от этого. Я и так удовлетворен целиком и полностью, хоть и не провел ночь с пышногрудой красавицей. И я остался дома один на один с собой, стараясь осмыслить эту прогулку со своей ученицей, которую до недавнего времени считал меркантильной сукой. Внешность и повадки обманчивы. Мое чутье меня обмануло. И я рад, что мне хотя бы частично удалось исправить свою ошибку. Я привык жить своими принципами, опираясь на ярлыки, которые практически каждая девушка могла подтвердить. Но не она. Вика опровергла навешанную ей табличку. Как когда-то ее опровергла Тася.