— Мальчики опять отнимут мою куклу и сломают ей голову, — Анюта обиженно надула губки, смотря куда-то в пол. Такой вид порой умиляет, заставляя мое сердце слегка подтаять. Но здесь нельзя быть расплавленным, словно сливочное масло, особенно с такой хитропопой маленькой женщиной, как моя дочь. Интересно, в кого это у нее?

— Тогда скажи, что твой папа им самим голову сломает, — весело проговорил я, стараясь поднять настроение ребенка и выкинуть дурацкие мысли из ее головы.

— Ну, пап! — протестующе вскликнула Аня. Так, сейчас начнется театр одного зрителя. — Почему мне нельзя остаться дома одной? Ты же оставался, — о чем я и говорил. Маленькая хитрюга продолжала гнуть свою линию, несмотря на мое мнение по этому поводу. Зря, Анют. Знаешь же, что не сработает, но в глубине души надеешься на обратное.

— Потому что я взрослый, а ты еще до моего возраста не доросла, — присаживаюсь на колено, стараясь доступным языком объяснить ей простые истины, которые, несомненно, пригодятся в будущем. Не знаю почему, но именно такое общение проходит более продуктивно.

— Так нечестно, — упрямица. В течение практически пяти лет стараюсь избавить ее от этой привычки. Раньше я действовал различными методами, но поняв, что они не работали, выбрал один верный путь — разговаривал с ней, как со взрослой. Не слишком грубо, но и не ласково. Как с другом. Такую манеру общения я оставляю на крайний случай. Почему? Как любому родителю, мне хочется видеть ее маленькой девочкой, играющей в куклы и смеющейся беззаботной улыбкой. Не представляющей, что такое настоящая жизнь. Что такое горе. И я надеюсь, что в ближайшее время она об этом не узнает.

— Смотри, если ты останешься одна дома, я буду переживать за тебя. Вдруг с тобой что-то случится? В итоге я не смогу спокойной поработать и купить моей принцессе сладенькое, одежду и прочие побрякушки. Так что послушай папу, хорошо? — я старался улыбнуться своей обезоруживающей улыбкой, которую дарил только одной женщине на свете — своей дочери. Счастливая, искренняя и, скорее всего, благодарная. За подарок судьбы. Вряд ли она сейчас догадывается об этом значении, но, повзрослев, поймет абсолютно все.

— Ладно. Я люблю тебя, папа, — немного разочарованно из-за своего проигрыша, но в то же время ласково произнесла Аня, обнимая меня за шею маленькими ручками. А я просто-напросто не мог не обнять дочь в ответ, хотя бы за проявление понимания.

— И я тебя люблю. Иди умываться, я приготовлю завтрак, — подтолкнул дочь подальше от балкона — все-таки здесь еще оставался запах табака, а при Ане старался не курить, хоть я и понимал всю бесполезность этих действий. От меня все равно воняло, словно от табачного скунса.

За что я любил больше всего свою дочь — послушание. Как у любого маленького ребенка, у нее бывают перебои, но Анюта ни разу не ослушалась меня за всю свою крохотную жизнь. Для каждого родителя их чадо самое лучшее. И я считал свою дочку самой лучшей на свете не только потому, что она моя дочь.

Она дочь Таси…

Конечно, все это предрассудки, но стоило мне увидеть новорожденную Анюту, взять на руки и взглянуть в еще не сформировавшиеся глаза цвета темного моря, я сразу понял — она не такая, как все. Она очень похожа на нее. Глаза, губы. Практически одно лицо, если бы не мои светлые завитушки, которые в скором времени потемнеют, и острый носик. Быть отцом-одиночкой непросто с самого рождения. С каждым новым днем я чувствовал, что ей нужна мама. Нужна не только женщина рядом, но и материнская любовь. Я не пытался насильно найти мать для моей дочки — все это полный бред. Мне проще воспитывать ее самому, нежели доверить какой-нибудь клубной бабе, которая даже не попытается найти общий язык с ребенком. Им нужны мои деньги или же отменный член, но никак не отношения, хотя я и сам к этому не стремился. Переспали — свободна. Им этого достаточно, а я удовлетворял свою потребность. Так гораздо проще, чем мучиться от требований современных дам.

Из дома мы выходим как ни странно вовремя. Обычно Анюта любит повозиться, выбирая очередной наряд, или же я никак не закончу приводить себя в порядок. Хоть я и отец-одиночка, но уход за собой никто не отменял. Хотя для кого там наряжаться? Для стареющих женщин бальзаковского возраста? Вряд ли. Все-таки это школа, а не поход по бабам, да и строгий серый костюм подойдет сюда гораздо лучше, нежели джинсы.

Тихая дорога радовала до приезда в детский сад. А потом… Стоило мне попрощаться с дочкой и выехать на большую трассу в сторону школы, я начал проклинать все на свете, включая малышню с чертовыми цветами в руках, шагающими по тротуару за руку со своими родителями. Проклинал тормозящих водителей, проклинал какого-то мудака, подрезавшего меня в самый неподходящий момент. Сука! Ради дочери я держал лицо, зато сейчас имел полное право злиться на этих идиотов, которым купили права их богатенькие родители по блату. Не можете выучить элементарные правила дорожного движения? Не садитесь за руль, бараны!

Пробка рассосалась только на перекрестке, когда я свернул в нужную сторону. Опаздываю конкретно. Мать по головке не погладит. Увеличиваю скорость до восьмидесяти километров в час. Пока что этого хватит, чтобы успеть, да и дорога практически свободная. Звонит телефон. Все-таки опоздал, да? Не умолкает, трещит, но я не спешу искать его на соседнем сидении. Сто километров в час. Снова звонок. Какой он уже по счету. Второй? Третий? Перестань, мам, я не маленький! Не делай из меня маменькиного сынка!

Стоп! Почему там красный? Плавно нажимаю педаль тормоза, вновь отвлекаясь на вновь зазвонивший телефон, норовя выкинуть его в окно. Блядь, там девчонка лежит! Посреди дороги. Твою ж мать! Дура! Какого хера ты вышла на этот переход? Почему лежишь? Беги, давай! Подальше отсюда! Ты же не в шоковом состоянии, чтобы смотреть на меня, как на монстра! Ну же! Топай уже!

Затормозил я с большим трудом прямо у нее перед носом. Не хватало, чтобы я в первый рабочий день сбил человека. Дура! Почему ты лежишь? Поднимайся уже, мне приехать надо! Нет, ждать бесполезно. Видимо, с ней и правда что-то случилось.

Я вышел из машины, наблюдая за остолбеневшими прохожими и непутевыми водителями. Чего уставились? Объезжайте, сам разберусь. Не видите, тут девчонка без сознания лежит. Хотя нет, она просто сильно зажмурила глаза, зачем — неизвестно, а ее тело слегка подрагивало, будто от мороза. Испугалась? В следующий раз будешь думать головой, прежде чем лезть на дорогу на таких высоких каблуках!

На дороге лежала маленькая брюнетка, цепляясь за грязный асфальт, будто он в состоянии спасти ее. Только от чего? От меня? От аварии? От машины? Девочка, я даже бампером к тебе не притронулся, так что волноваться нечего. Но, кажется, ее мозг думал иначе. Блядь, я так и знал, что сегодня день полных неудач! Беру ее на руки и несу к заднему сидению своей машины. Одно дело, когда у нее шок, а другое, когда она отказывается верить, что находится в сознании. Просыпайся, девочка, ты жива. Радуйся.

Она совсем легкая, совсем маленькая. Ты вообще хоть что-то ешь или пытаешься следить за модой анорексичек? Только хотел направиться в сторону своей машины и привести ее в себя, как мне преградила дорогу какая-то рыжая девчонка. Они что сговорились? Эти малолетки преследуют меня целыми днями. То в клубе, теперь на пешеходном переходе, да еще и эта рыжая смотрела на меня таким взглядом, будто сейчас следом за ней в обморок упадет. Только этого не хватало!

— Вика, что с тобой? Почему она без сознания? — не бушуй, малышка. Я понятия не имею, кто такая Вика. Или… Ах, да, девчонка у меня на руках.

— Эта девушка чуть не очутилась под колесами моей машины, — строго, даже чуть грубовато сказал я. Возможно, девчонка этого не заслуживала, однако ее испепеляющий меня взгляд совсем не порадовал. Я же не монстр какой-то, но, видимо, в глазах этой малолетки именно таковым и являлся. — Научите свою подружку смотреть по сторонам, — добавил я, не меняя тон голоса. Школьница. Сразу видно по юбочке и белой блузке. Вряд ли будет нарываться на такого большого дядю, как я. И таких мне предстоит учить. Сука!

Девчонка в моих руках лежала якобы без сознания. Ало! Хватит притворяться! Я на это не куплюсь! У меня дома вот такая же манипуляторша растет, только вот под машины не попадает и на нервы не действует. С одной стороны я ненавидел сложившуюся ситуацию и ее саму за невнимательность, но с другой — мне жаль. Жаль, что она оказалась в таком положении. Возможно, во мне сыграли отцовские чувства, однако это не меняло положения вещей. Она всего лишь невнимательная девчонка, спешащая куда-то по своим делам, видимо, в школу, а я будущий учитель информатики, который опаздывал в свой первый рабочий день. Да, школьную линейку я точно пропущу, хотя в какой-то степени меня не могло это не радовать.

Брюнетка не шевелилась, а глаза так и оставались закрытыми. Хоть что-то радовало — уже не жмурила их со всей силы. Или все плохо? Может, сознание потеряла? Совсем не шевелится. Будто я держал бездыханное тело, хотя небольшая грудь под праздничным платьем периодически вздымалась. Вот теперь можно паниковать.

— Может, вы вызовите скорую помощь и позаботитесь о своей подруге? — стараясь скрыть напряжение, выдал рыжуле, которая переводила взволнованный взгляд то на меня, то на свою бессознательную подругу. Какого хера я разговаривал так вежливо? Понятие не имею. Я готов сейчас рвать и метать вместо вежливо-услужливых фраз. Готов растормошить эту девчонку и наглядно показать ей все правила дорожного движения. Дать понять, что под колеса машины злых дядек падать не стоит, а притворяться бессознательной — тем более. И чему только учат родители таких вот детей?

— Я никуда не поеду, — тихий голосок с протестными нотками раздается внезапно, привлекая мое внимание. Открыла все-таки глаза — неужели. Испугалась больницы? Боялась, что не сработает твоя симуляция? Умничка. Правильно мыслишь.

— Разбирайтесь сами без меня, я сильно опаздываю, — не знаю, зачем я сказал о своей занятости, будто их это особо волновало. Вряд ли. Никого не волнуют проблемы других, когда у самих жизнь не сахар и, судя по состоянию девчонки, — ей глубоко на это наплевать. Или нет?

Она ничего мне не ответила, возможно, просто-напросто не в состоянии это сделать, однако все это время я чувствовал, как меня сканировали взглядом. Я уже привык к этому, хотя, надо признать, дискомфорта взгляд мне не приносил. Прости, малышка, но ты слишком мала, чтобы смотреть на меня так поедающе, как двадцатипятилетние девушки в клубе, мечтающие ощутить между ног мой половой орган, а в своей сумочке новый «Айфон».

Посадил я ее на ближайшую лавку автобусной остановки — хорошо, что они располагались на каждом шагу по всей Москве. Конечно, я бы мог осмотреть ее, убедиться в полном здравии, но, учитывая дикое опоздание в школу, да еще и благополучное состояние пострадавшей, судя по ее испепеляющему меня взгляду, эти действия не несли за собой никакого смысла. Что же сегодня за день? То больная голова, то пробка, то эта чертова девчонка, оказавшаяся не в том месте и не в то время. Не день, а одно сплошное недоразумение.

Прежде, чем сесть обратно в машину, я вновь обернулся на пронзающий взгляд девчонки. Она смотрела на меня, словно видела человека впервые в жизни. Возможно, это последствие шока, однако она не собиралась отрывать от меня взгляд, несмотря на сидящую рядом с ней подругу, требующую внимания. Я осмотрел ее. Милая девочка, еще не познавшая весь сок жизни. Я бы даже сказал типичная школьница. Длинные струящиеся темные волосы, пухленькие губы, взгляд слегка тусклых глаз цвета свежескошенной травы. Обычный подросток. Таких множество. Только почему-то именно от нее я не мог оторваться долгое время. И нет, дело не в худощавой фигурке. В чем-то глубоком. Она будто пыталась заглянуть куда-то глубже моих глаз. В душу. Прости, деточка, но тебе вряд ли удастся заглянуть туда, где вход на ограниченное количество персон. Не прыгай выше головы.

Но ей, кажется, все равно. Она не отрывает от меня взгляд, одаряя меня зеленью своих глаз. Она будто искала надежду во мне, в моей сущности. Но это не так. Ее там нет. Однако одно странное ощущение не покидало меня еще очень долго.

Я чувствовал — мы встретимся вновь, но очень сильно надеялся на обратное…

Я быстро сел в машину, даже не посмотрев на нее в зеркало заднего вида. Оно и к лучшему. Не хочу держать в голове ненужные мысли. Не хочу натыкаться на ее взгляд. Не хочу оборачиваться на нее, чувствуя притяжение. Точнее не так. Не хочу, чтобы она чувствовала притяжение с моей стороны. Я не даю ложные надежды, а, учитывая всю ситуацию, в этом нет никакой логики.

Меня ждет трудный день. Я не знаю, с чем сегодня встречусь, с какими трудностями придется столкнуться. Не хочу думать о прошлом, настоящем или будущем. Зачем? Это никак меня не подготовит к сегодняшнему испытанию.