— Станислав Родионович, можно? — не удосужившись постучаться, спросила историчка. Или я так сильно застрял в своих мыслях, что даже не услышал никаких признаков присутствия посторонних?

Рыжая копна волос виднелась даже на отдаленном расстоянии сквозь слегка приоткрытую дверь. Сегодня эта женщина решила удивить нас чересчур коротким для ее возраста платьем, будто пыталась слиться с толпой старшеклассниц на новогоднем вечере. Странный выбор для здравомыслящего человека, хотя в какой-то момент я предпочел приписать ее к странным людям. Или это только навешанный преждевременно ярлык?

— Заходите, Анна Михайловна, — практически сохраняя свое дружелюбие, произнес я, закрывая окно, в которое недавно выкурил около двух-трех сигарет. Да, сегодняшний день получился довольно нервным, учитывая предыдущий концерт, на котором кое-как высидел до конца.

— Вы идете наблюдать? — вопрос на самом деле звучал риторически — ведь я и организовал этот праздник. Вряд ли Анна Михайловна не знала об этом, скорее нашла очередной повод заглянуть в мой кабинет, пока все находились в актовом зале тремя этажами выше, зная, что сюда никто не придет, кроме меня. — Через пару минут начнется школьная дискотека. Если мы не придем вовремя, то дети превратят актовый зал в апокалипсис, — напомнила о своем присутствии учительница, когда молчание затянулось слишком долго. Я и не собирался отвечать на ее вопрос, а рассчитывал докурить последнюю сигарету и прийти в тот момент, когда Афанасьев объявит начало дискотеки открытым. Но, видимо, эта женщина не оставит меня наедине со своими мыслями, а курить при ней в собственном классе не особо то и хотелось.

— Ладно. Пойдемте, — скрепя зубами, надеясь, что эта рыжая мадам ничего не услышала, проговорил я, закрывая за собой дверь кабинета.

Этот путь длинной в три этажа казался мне бесконечным. Возможно, все дело в медленной скорости исторички, под которую мне приходилось подстраиваться каждый раз, или же в чем-то другом. Я заметил, что в какой-то момент мы поднимались по лестнице все медленнее и медленнее, а затем и вовсе остановились. Поначалу я подумал, что ей стало нехорошо, но, завидев ее коварный взгляд, понял, что просто так из пустого лестничного пролета я не уйду.

— Станислав Родионович, — начала она, — надеюсь, вы составите мне компанию на медленном танце? — спросила женщина. Я заметил, как ее голос с более делового и строгого сменился на мягкий и кокетливый, а расстояние между нами ощутимо сократилось.

— Это обязательно? — стараясь сохранить спокойствие, спросил я, отходя от этой женщины все дальше и дальше, только мои шаги вряд ли увеличивали между нами расстояние; она шагала мне навстречу, пока я не уперся в стенку. Вот же гадство!

— Можно и так сказать, — кокетливым голосом произнесла историчка. Да, она решила не только внешне слиться со своими подопечными, но и внутренне. Именно так вели себя мои ученицы, только вот рамок не переходили, кроме одной блондинистой особы. А эта…

— Не припомню, чтобы меня обязывали танцевать, а тем более медленный танец, — констатировал факт, надеясь, что хоть это ее остановит. Почему-то сейчас я чувствовал себя загнанным в угол зверем, которому невозможно вырваться из лап хищника. Странно. Раньше я чувствовал себя в роли этого самого хищника, а сейчас меня решила охмурить какая-то надоедливая баба, которая, видимо, не понимала отказов вообще. Кому же я так насолил?

— Очень жаль. Если хотите, могу вам напомнить, — я не заметил, как эта женщина оказалась еще ближе, буквально дыша мне в область шеи, поднявшись на носочки. Вот надоедливая сучка. Как же меня бесят бабы, не понимающие безответность чувств.

— Анна Михайловна! — добавил я чуть громче. — Меня не интересуют отношения вне стен школы, — вновь стараясь сохранить спокойствие, выплюнул я. Хотя нет, спокойствием тут и не пахло, судя по ее расстроенному лицу, однако мне уже было глубоко наплевать на этот факт — сама виновата. — Попрошу меня извинить, — я старался как можно быстрее оказаться от этой сумасшедшей подальше. Еще неизвестно, что она может задумать. Не хватало, чтобы нас увидела Вика, хотя коридоры, вроде как, казались пустыми, а все школьники находились в актовом зале.

Вечер оказался в самом разгаре, как я и предполагал. Свет уже выключили, громкие биты музыки стучали по вискам, а радостные школьники, порой не попадая в такт, содрогались под непонятный ритм. Мне почему-то казалось, что это похоже на приступ эпилепсии, судя по некоторым личностям, и радовался, что в такой темноте не видно, как я едва ли сдерживаюсь от смеха, хотя наблюдались и довольно милые моменты. В полумраке я едва различал очертания учеников, но одну тоненькую фигурку узнал из тысячи. Вика, как и все остальные, двигалась в такт музыке, практически повторяя те движения, которые я видел недавно, только более невинные и не такие резкие. Наверное, я очень долго смотрел только на нее, пользуясь ситуацией, раз не заметил появление физрука, попросившего сигаретку. Я знал, что она чувствует мой взгляд, а она понимала, что сегодня я буду здесь, буду находиться рядом с ней. Порой она оборачивалась ко мне, чтобы встретиться взглядом, будто проверяла, здесь ли я. Я буду стоять на месте, малышка. Вряд ли кто-то сможет меня отвлечь. Так я думал пару минут назад, пока Афанасьев не объявил по микрофону начало белого танца. Ох, любят же малолетки все эти сентиментальные моменты, хотя я надеялся, что ко мне никто приставать не будет, пока парочка школьниц чуть ли не силком пытались меня вытащить в центр танцпола. Но я оказался непробиваем, словно скала, отказывая то одной, то другой старшекласснице в танце. И спустя одну медленную песню, после которой стала звучать следующая, в мою голову пришла гениальная мысль. Хотя нет, она появилась в тот момент, когда физрук с легкостью повел на танец Потапову, а Ольга Павловна уже танцевала со своим учеником из одиннадцатого «Б».

Вика сидела где-то в углу на стуле рядом со своей рыжей подружкой. Из-за темноты я не видел не цвет ее платья, которое она переодела после концерта, не скучающий взгляд. Я видел, как ее тоже приглашали потанцевать, видел, с какими лицами уходили несостоявшиеся кавалеры, стоило услышать отказ. Но я понимал — мне она не откажет, даже если в ее голове найдется тысяча причин для этого. Ведь я знаю, как расположить к себе женщину, даже такую маленькую и хрупкую, как она.

— Потанцуем? — довольно громко спросил я, дабы быть услышанным сквозь громкую мелодию, протягивая ей свою руку. Я видел, как странно посмотрела на меня ее подружка, но меня это ни капельки не волновало. Мне нужен этот танец. С ней. С моей малышкой.

Вика не сразу ответила согласием, некоторое время размышляла, смотря своими изумрудными глазами на меня, и только после небольшого напора, она поддалась моим движениям и вышла в центр танцпола. Наверное, если бы не звучала музыка, я бы мог заслышать удивительные вздохи, а если бы здесь горел свет — то и искривленные гримасы окружающих. «Слишком рискованно. Привлекаю много внимания» — подумалось мне. Но сейчас я думал об этом в самую последнюю очередь. Мысленно я послал всех людишек на хуй, оставляя в этом помещении только себя и свою девочку, неуверенно двигающуюся в такт с моими движениями. В какой-то момент мне показалось, что она чувствовала себя немного скованно, но стоило мне прикоснуться пальцами к ее спине, Вика чуточку успокоилась, а я почувствовал на обнаженной платьем коже мурашки. Моя малышка. Как же я скучал. Скучал по твоей близости, по твоему запаху, по наивной легкой улыбке, которую ты сейчас демонстрируешь мне. Порой не хватает твоего взгляда. Яркого. Чистого. Запоминающегося. Я так хочу, чтобы ты поняла мои чувства, чтобы встала на мое место. Знаю, вряд ли это произойдет, но ты же умная девочка. Ты все осознаешь. Я в этом уверен.

— Знаешь, я должен перед тобой извиниться, — начал я. Стараюсь говорить спокойно, отгоняя школьные и общественные рамки. Будто мы находимся здесь одни, а статус учителя и ученицы не висит над нашими головами. Почему-то так стало проще находиться рядом с ней, не боясь, что нас могут не так понять, однако Вика все равно чувствовала себя неуверенно, сжимая пиджак на моих плечах в маленькие кулачки.

— За что? — спросила она, взглянув снизу в мои глаза. Хоть вокруг и царила тьма, освещаемая лишь мелькающими прожекторами, но я в состоянии разглядеть ее заинтересованный взгляд.

— За тот поцелуй. Этого больше не повториться, — заверил я, как сделал это мысленно несколько дней назад.

— Даже если я этого захочу? — лукаво спросила Вика, не выдерживая паузу. Ее взгляд казался мне выжидающим, однако я не сразу осознал, что хотел бы ей ответить. Мы разговаривали на разных языках. Наверное, я бы с удовольствием на глазах у всей толпы целовал ее сладкие губки, которые практически всегда пахли сладкими ягодами на протяжении волшебной ночи. Только делал бы это не с сожалением, не оставлял бы ее потом одну, не прогонял, не бросал.

Я бы остался с ней, чтобы вновь и вновь видеть счастливый яркий взгляд цвета свежей зелени. Полюбившийся и, казалось, ставший источником моего счастья. Вновь и вновь дарил бы счастье одной единственной девушке, которую обнимал сейчас и старался не слишком сильно прижимать к себе под прицелом десятка пар глаз.

— Даже если мне снесет голову от твоего очередного танца, — признался я, хотя, наверное, эта фраза показалась мне лишней — Вика и так все понимала без лишних слов.

— Почему вы поцеловали меня? — прямо спросила Вика. Подготавливая себя морально к сегодняшнему дню, я пообещал себе, что буду с ней откровенен и честен. В принципе, предыдущий ответ, видимо, дал ей об этом знать, стоило сложить дважды два.

— Я не сдержался, — вновь честность вытесняла все остальные качества, хотя я даже не пытался ее спрятать куда-то подальше в недра головного мозга.

— И вас не волновало, что нас мог застать кто-то из учителей? — подозрительно поинтересовалась она. Интересно, она этот вопрос заготовила заранее или хотела отвести взор от основной темы разговора? Хотя… разницы уже никакой нет.

— Из преподавательского состава на тот момент оставался только я и директор школы, а она была загружена бумажной работой. Так что нет, не боялся, — соврал я. Наверное, эта первая за наш танец ложь, однако я сам себя уверил в сказанных словах, по крайней мере мать точно была занята работой, а преподавателей в пустых кабинетах уже не находилось. Просто в тот момент меня мало волновало присутствие коллег на рабочем месте. Глупый поступок с моей стороны.

— Вам понравилось? — вопрос показался мне риторическим — вряд ли ей нужно знать достоверный ответ из моих уст. Она и так догадывалась об этом. Надо отдать Вике должное: держалась она стойко и спокойно, а из пухлых губ так и рвалась прямолинейной. Хотя на данный момент эти понятия мы не разделяли, а точнее последнее. Мне хотелось идти по кривой, изогнутой дорожке, подкидывая девчонке некоторые подсказки, которые легко можно сложить в целое предложение. Чувствую себя чертовым детективом, пытающимся донести определенные для подопечного мысли. Хреновое ощущение, если честно.

— Зачем ты спрашиваешь меня об этом? — в какой-то момент я немного напрягся. Возможно, на это повлияли бесконечные взгляды разъяренных девиц, наблюдавших за нашим танцем или же взгляд одной единственной, который так хотелось на себе ощущать. Или не хотелось?

— Хочу знать, осталась ли в вашей натуре фальшь или вы можете показать себя настоящего, — поначалу я подумал, что она шутила, но, завидев полный серьезности взгляд, осознал — сейчас ни ей, ни мне не до шуток.

— Вика, за все время нашего общения я не пытался с тобой играть или обманывать, — чуть жестче, чем предполагалось, заверил я. Ее слова меня задели. Ведь на самом деле я не пытался использовать девчонку, а тем более играть с чувствами. Однако если посмотреть со стороны, все так и происходило. Я соблазнял ее, околдованный немыслимыми женскими чарами, а затем разум встревал между нами в самое неподходящее время, возвращая меня в реальность. Неудивительно, что в ее маленькой головушке сложилось именно такое мнение обо мне.

— Почему вы заставили меня думать, что все это игра? — вновь серьезность на ее лице, которую я мало хотел видеть сегодняшним вечером. Взгляд словно старался выловить какие-то подсказки на моей физиономии, однако я, как это случалось обычно, тщательно скрывал своим эмоции за маской спокойствия. Так гораздо лучше, чем она будет придумывать в голове несуществующие вещи.

Сколько бы она не ждала, ответить на вопрос я не мог. Почему? Потому что ответа не нашлось. Как я ей объясню, что не хотел с ней играть? Как объясню, что в какие-то определенные моменты моя семья становилась важнее какой-то влюбленной девчонки, несмотря на взаимность чувств? Всю жизнь я старался думать не только о себе, но и о других. О своей семье, о друзьях, о близких мне людях, только в какой-то момент я забыл о самом себе. Забыл о своем счастье, на которое имею полное право, забыл о давно потухших чувствах к женщинам. Забыл о ее чувствах ко мне. Поставил на первое место других людей, а одну важную для меня девчушку старался выкинуть из своей головы. Отбросить на последний план. Я вел себя как сволочь. Как настоящая сука. Ведь у нас имеется множество вариантов развития отношений, однако я видел лишь один единственный — крах.