Каролина Дэй - P.S. моей ученице

— Можете ответить на один вопрос? — прервав утомительное молчание и мои умозаключения, спросила Вика, заставив посмотреть в полный серьезности малахитовый взгляд.

— Удиви меня, — ответил я, слегка улыбаясь намерениям девчонки, хотя, не думал, что ее откровенность дойдет до столь крайней точки.

— Я вам нравлюсь, Станислав Родионович? — быстро, будто пыталась перед всем классом выговорить скороговорку, спросила она, скрывая на мгновение свои глаза от меня. В ярком взгляде таилась надежда, а мне почему-то хотелось послать всех вокруг, в том числе и саму Вику. А главное задать вопрос: по мне не видно, что ты мне нравишься? К чему эта бабская меланхолия? И только спустя время я понял — ей это важно. Важно не просто понять мои чувства, но и услышать о них. Когда-то я проходил через это. С Тасей.

— Я не могу тебе сказать, — резко выдохнув, ответил на поставленный вопрос. Буквально несколько минут назад в своей голове я возмущался нелогичности женщин, а сейчас сам вел себя ничем не лучше, продолжая гнуть свою линию, которая мало к чему сможет привести.

— Почему? — спросила она с какой-то непонятной мне злостью. Хотя нет, в голосе, который по большей части приглушался медленной мелодией, я мог заслышать обиду. Непонимание.

— Не хочу врать, — между нами нарастало какое-то притяжение, несмотря на праздничную обстановку вокруг. Ощущение, будто мы являлись давно женатой парой и сейчас выясняли отношения, расставляя все точки над «i».

— Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, — ее взгляд мигом оторвался от моего и опустился ниже по моему телу, останавливаясь на быстро вздымающейся груди. Я даже не заметил, в какой момент волнение взяло надо мной верх. Она выглядела так же. Переживала, будто сейчас ей предстояло лишиться невинности.

— Не таи внутри себя надежду, — что я несу? Вновь чувство защищенности заставляет меня нести полную херь. Я же хотел наоборот дать ей понять о своих чувствах и решить самой, что с ними делать, а не идти по странному, совершенно нелогичному пути.

— Значит, не нравлюсь? — предположила она. Мы будто играли в угадайку: она пыталась подобрать правильные ответы, а я, как полный мудак, все больше и больше запутывал ее сознание своей загадочностью. Нет бы, чтобы прямо сказать ей то, что хочет услышать.

— Я же говорил, не хочу врать тебе, — ответил я, замечая, как взгляд вновь становится ярким. Она посмотрела на меня с надеждой, только я знал, что все это временно. Надежда временна. Она уйдет на второй план, уступая уверенности в завтрашнем дне, в своих вкусовых предпочтениях и в наших чувствах…

— Все-таки, нравлюсь? — не отстает она.

— Вика, перестань, — понимая, что эта игра меня начала больше раздражать, чем заводить, проговорил я, опускаясь к ее уху, спрятанному за темными прядями волос. Хотела правды? Держи. Воспринимай, как тебе угодно. — Запомни одну важную вещь: мы никогда не сможем быть вместе, но это не значит, что я этого не хочу, — прошептал я, поправляя выбившуюся прядь за ухо. Я приблизился к ней чуть ближе, чем это мог позволить школьный этикет. Всего лишь на мгновение, дабы дать ей почувствовать серьезность моих слов. Конечно, вряд ли я отпущу эту малышку, но хочу, чтобы решение о наших отношениях она приняла сама. Взвесила все за и против, подумала о себе, о своем будущем, прежде чем ввязаться во все это. Ввязаться в авантюры, в интриги. В одну тайну, которую придется долгое время скрывать от всех своих друзей и близких. Я давно принял решение. Выбор за ней.

Но вряд ли я смогу смириться с отрицательным ответом…

Наше время

— Мам, зачем это? — возмутился я, перешагнув порог квартиры в центре Берлина, которую снял для нашей семьи отец. — Я не люблю праздновать новый год, — напомнил я свою традицию, основанную после смерти Таси, хотя мне почему-то казалось, что особо никто не церемонился по этому поводу или же все забыли этот маленький факт.

— Сынок, ты столько времени находился в больнице. Доктор разрешил тебе поехать на праздники домой, так что не будь эгоистом, — возразила мать. Да, в ее духе. Ей плевать на мои чувства, на неприязнь к этому празднику. Всем вокруг, видимо, плевать. Наверное, родители думали, что я смогу что-то вспомнить, только вряд ли можно на что-то рассчитывать. Как сейчас помню, все это время после смерти Таси новый год я праздновал в гордом одиночестве со стаканом коньяка, а Анюту привозил к тестю и теще. Так происходило из года в год и, думаю, вряд ли можно что-то выцепить из воспоминаний, которые я и так знал наперед.

Надо сказать со временем я начал привыкать к новшествам, к изменению времени, к тому, что вместе «Айфона 4s» все пользуются более поздней моделью. Дурацкое сравнение, но таким способом можно измерять время. Странно, правда? Если раньше я мысленно отрицал пройденные четыре года, то сейчас не мог не принять это, как данность. Вокруг все изменилось. Люди. Мысли. Поступки. А я один остался все на том же месте, отставая в общественном развитии. Хотя раньше я чувствовал себя более отстраненным и чужим среди своих, а сейчас радовался, что это ощущение больше меня не преследовало.

За время моего пребывания в больнице, в голову приходили некоторые несущественные воспоминания. Таким образом, я медленными шагами вспомнил еще один утерянный год. Тот самый год, когда купил новую квартиру для нас с дочерью в благополучном районе, когда отправил впервые ее в детский садик и наблюдал, как маленькая мордашка покраснела от слез, думая, что папа оставил свое дите на попечение чужих теть и больше не вернется. Помню, как она обрадовалась, когда я пришел за ней в конце рабочего дня. На странность, тогда она уже научилась разговаривать. Я вспомнил даже все обстоятельства этого события и первое слово. Папа. Впервые меня назвали папой, а я радовался, словно маленький мальчишка, получивший на день рождения любимого робота. За тот произошло много событий, а я почувствовал, насколько моя голова оказалась, будто там не нашлось больше места для хранения мыслей. Как на флешке. Но я знал, что все это временно, стоило мне пару дней отоспаться в своей палате и умственно отдохнуть. Это всегда помогало мне расслабиться и приготовиться к новым порциям внезапных вспышек, однако сегодня я был спокоен. Почему? Потому что вряд ли мне предстоит вспомнить что-то очень важное, особенно в этот день.

Все вокруг суетились: Аня с удовольствием помогала своей бабушке на кухне, отец и Костян устанавливали елку, а я, как больной на всю голову человек (во всех смыслах этого слова) сидел на своем месте и ничего не делал. Совсем. Пару раз я даже хотел сходить покурить на балкон, пока не понял, что здесь это не положено. Странная страна, странные порядки. Все больше и больше я цеплялся за мысли о возвращении на родину, в свою любимую квартиру. Почему-то мне казалось, что именно в своем родном доме мне удастся вспомнить больше утерянных воспоминаний, нежели в чужом месте. Этот вопрос я даже попытался обсудить с матерью и доктором. Мать категорически против моего возвращения, пока я не буду полностью здоров, а врачи хотели последить за моим головным мозгом еще некоторое время, пока не закончится пара курсов принятия лекарств — все-таки не только благодаря своей концентрации утерянные моменты из жизни возвращаются на свои места. Эти новости меня не особо обрадовали, но поделать я сейчас ничего не мог.

— Пап, почему ты скучаешь? — вернув меня в реальность, спросила дочка. Я еще не особо привык к ее возрасту, однако старался не показывать свою скованность, а разговаривать с ней, как со взрослым человеком, как мечтал раньше.

— Я не скучаю, Анют, — соврал я. — Тебе показалось, — дернув по маленькому носику, я улыбнулся маленькой счастливой девочке, на что та показала мне линию выпавших зубов. Кажется, неделю назад их было больше, чем сейчас. — Анют, как ты думаешь, что тебе подарит на новый год дедушка Мороз? — стараясь отвлечь малышку от посторонних мыслей, спросил я.

— Папа, ты что маленький? — слишком серьезно спросила она. — Деда Мороза не существует, — с небольшой досадой поделилась девочка новостью. Вот это новость! А я думал, что она об этом лет так в двенадцать, когда подрастет и поймет, что к чему. Но не в шесть лет!

— Откуда ты знаешь? Может тебя обманули, а дедушка Мороз на тебя обидится за такие слова, — уверял я дочь, хотя ее хмурые глазки настроены решительно. Видимо, она узнала правду.

— Нет. Мне бабушка с дедушкой в прошлом году сказали, что дед мороз скоро придет, а на самом деле пришел какой-то странный дяденька с бородой на голове и шубой наизнанку, — она грустно опустила глазки в пол. Мда. Вот тебе и детский праздник. Надо обязательно поговорить с родителями Таси, когда вернусь домой. Ничего, малышка, в твоей жизни еще будет праздник.

Я не сразу заметил, когда стол уже был накрыт, елка наряжена, а все члены семьи вместе с Костяном уже сидели на своих местах. Все вокруг веселились, радовались, один я сидел с дочерью на руках и не хотел присоединяться к остальным. Она, уже получив свой заслуженный подарок, сначала бегала и хвасталась новой куклой, а затем, видимо, устав от такой суматохи, уснула на моих коленях. Даже в тот момент, когда я отнес ее спать в другую комнату, тело едва шелохнулось. Все-таки утомилась моя маленькая принцесса.

В гостиной ничего не изменилось, все веселились, отдыхали в свое удовольствие, даже не заметив, как я присоединился к скромной компании. Вновь я почувствовал себя чужим. Отдаленным от всех остальных. Даже голос матери едва вернул меня в реальность, напомнив, что после речи президента наступит новый год. Уже без пяти двенадцать. Интересно, сколько времени сейчас в Москве? Наверное, там все без исключения напиваются в каких-то барах на вечеринках или дома в одиночестве как я. Раньше. А сейчас…

— Десять… — выкрикивали мои домочадцы, поднимая бокалы. Как они не боялись разбудить Анюту?

— Восемь… — продолжали они, хотя я даже не пытался поддержать их веселье.

— Шесть… — вновь голоса родных мне людей раздался в моей голове, только я никак не мог понять, почему до сих пор не присоединился к ним. Наверное, вы могли подумать, что мне совсем не до праздника. С одной стороны именно так и было, но с другой — все казалось гораздо сложнее. Мне ничего не стоило подыграть им, только я не хотел. Точнее не так. Не мог.

— Три… — вновь крик. Однако я больше не видел ни родителей, ни лучшего друга. Никого. Передо мной открылась другая картина. Домашняя атмосфера праздника царила в стенах моей квартиры. Чертова елка колола мне пальцы, а я злился каждый раз, когда неудачно вешал шарик. Но не долго. Пока не задерживался взглядом на одной фигуре. Женской. В своей квартире я был не один. На меня смотрела какая-то брюнетка в праздничном платье, нарезая салат на новенькой кухне.

Внутри меня что-то радовалось и одновременно сжималось. Я видел ее улыбку. Ее маленькие ручки. Длинные, струящиеся волосы. Только издалека я не мог разглядеть ее лицо, как бы не старался. В какой-то момент я осознал, что в тот день совсем не злился из-за присутствия постороннего человека, а наоборот — радовался. Ведь я находился рядом с красивой девушкой, которая мне была небезразлична. Внутри разносилось какое-то непонятное тепло, стоило мне лишь взглянуть на домашнюю атмосферу, где я наряжал ненавистную когда-то елку, а на кухне старательно готовила девушка.

Девушка, которую я любил…

— С новым годом! — громко выкрикнули все вокруг, даже за стенкой и на улице слышались радостные возгласы. Лишь я один остался равнодушен и не сразу присоединился к всеобщему веселью, лишь почувствовав на себе странные взгляды родителей и друга. На самом деле я готов был проклинать этот чертов праздник, эту радость и всех вокруг. Я хотел вернуться в то время, где был счастлив. Где ненавистный день в году наполнился счастьем, о котором я успел позабыть за годы одиночества. Но мне не дали. Ни родители, ни друг, ни шумящие на улице люди. Будто сговорились. Насрать! На все и вся. У меня появилась точка отсчета, от которой я могу двигаться дальше, цепляясь за это воспоминание, как за спасательный круг. Мои обычные дни не проходили спокойно, а я не жил той размеренной жизнью, как представлял себе. В ней многое изменилось, и главное — появился человек, который разделял мои будни.

И я узнаю все о ней, чего бы мне это не стоило…

— Стас, пожалуйста, — прошептала девушка, смотря на меня двумя изумрудами. Кристально-чистыми. Красивыми. Практически родными. Ее нежный голосок умолял меня. Только о чем — неизвестно.

Вокруг царила тьма, но я мало обращал на это внимание. Точнее не так — вообще не обращал. Меня интересовала лишь одна девушка, стоящая передо мной. Моя малышка. Моя Вика. Мы находились так близко друг к другу. Я буквально чувствовал, как быстро билось маленькое сердечко в грудной клетке. Как и мое. Романтики, наверное, подумали, что это судьба, но нет. Просто физиология. Но это все ерунда. Она была рядом со мной, а это гораздо важнее других факторов.