— Не хочешь рассказать мне? — поинтересовался я, хотя, честно говоря, не рассчитывал на какой-либо ответ. Вряд ли она в состоянии делиться со мной своим горем.

— Не сейчас, — будто прочитав мои мысли, ответила она. Свободной рукой, не выдержав, я притянул ее к себе ближе за талию, почувствовав, как медленно, но верно, она, не сопротивляясь, подходила ближе ко мне. Еще немного. Ближе. Вот так. Мы стояли практически вплотную, а я почувствовал, как ее все еще дрожащее тело немного расслаблялось, но не до конца. Все-таки замерзла девочка. Еще немного, и она таким макаром заболеет.

— Пойдем, ты вся продрогла в своих тонких колготках, — размыкая наши объятья, я потянул ее за окоченевшую руку в сторону большой дороги. Раз она не может попасть в свой дом, значит попадем в мой.

— Куда? — удивленно спросила она. О чем я говорил? Даже голос стал дрожать от мороза. С огнем играешь, девочка, а точнее с морозом и моими нервами.

— Ко мне домой, — ответил я честно, зная, что она не будет противиться этой затее. Даже сейчас она не сопротивляется и быстрыми шагами следует за мной.

— А как же новый год? Вас, наверное, ждут, — послышался ее вопрос из-за спины. Ох, девочка, ты бы знала, как весело я в последнее время провожу праздники, особенно этот гребанный новый год. Наверное, я бы ни за что не сказал ей об этом, но правда так и шла из моих уст, как недавно было и у нее.

— Я праздную новый год один, — отчеканил, словно вынес вердикт. Вопросов она больше не задавала, а мы быстрым шагом добрались до большой дороги, где могли поймать такси. Ожидая машину, мне пришлось заставить надеть ее мои перчатки — слишком сильно замерзли ее маленькие ладошки. Ничего, малышка. Мы скоро приедем домой, отогреемся, а ты мне все расскажешь. Даже если не расскажешь, я все равно пойму тебя.

Садясь в вызванную машину, я понял, что вот он. Мой второй шанс. Вот эта самая возможность, которую я так ждал. Может, она последняя, а, может, и нет, но я воспользуюсь подарком судьбы. Да, я не верю в судьбу, но сейчас, сидя рядом с моей малышкой, которую могу спокойно обнять и прижать к себе как можно ближе, чувствуя ответ с ее стороны, я готов поверить в эту чертову судьбу.

В ту самую хрень, которая отняла у меня все и вновь вернула, только в лице подростка, которую я готов любить так же, как и мою жену, если не больше…

Машина приехала через пару минут, несмотря на предновогоднюю суматоху, а довезли нас еще быстрее, чем я предполагал ранее. Видимо, я не так далеко ушел от дома, в отличие от некоторых. Вика все это время прижималась ко мне в поисках тепла, а я безвозмездно согревал ее, одаривая необходимым уютом. Хотя салон такси вряд ли можно назвать уютным, но, видимо, она не особо обращала на это внимания, держась на мою руку. Даже находясь в тепле, она все равно дрожала, зуб на зуб не попадал. Интересно, сколько она находилась на улице и как далеко ушла от дома? Наверное, на приличное расстояние, судя по все еще покрасневшим ногам в тонких колготках. Что же тебя заставило уйти из дома в чем попало?

Телефон время от времени вибрировал, оповещая меня о пришедших поздравлениях от друзей и бывших коллег, только я не особо обращал на это свое внимание. Зачем? Ведь в моих руках находился самый важный подарок от деда Мороза, хоть я знал о вымышленности этого персонажа. Рад ли я такому стечению обстоятельств? И да, и нет. Вряд ли я могу радоваться ее печали. Ее грусти и досаде. Мне хотелось уберечь ее от этих чувств, отгородить от них, подарив радость в этот день. И в следующий.

Мои крепкие объятья начали действовать лишь за пару минут до приезда домой, а расплатившись с таксистом и выйдя из авто, мы чуть ли не бегом направились к моему подъезду. Я заметил, как малышка еле-еле передвигала ногами. Все-таки слишком сильно замерзла, да и я не радовался наступившему морозцу. Лучше бы остался дома вместо того, чтобы прогуливаться по местным улицам. Хотя… хорошо, что все сложилось именно так.

Зайдя в квартиру, я быстро разделся и быстрым шагом проследовал на кухню. Ее нужно было немедленно отогреть, хотя, судя по довольному выражению лица, девчонка и так чувствовала себя нормально. Тогда почему так сильно дрожала в машине? Или не было так холодно, как мне казалось? Маленькая симулянтка!

— Проходи. Я сейчас сделаю чай, — бросил я, понимая, что она слегка отогрелась в машине и в состоянии сама снять верхнюю одежду. Надо бы ей горячий душ принять или выпить горячий чай. Сколько там времени осталось до нового года? Думаю, она быстро справится со всеми делами.

— Спасибо большое, мне не надо, — скованно сказала она, заставляя моего внутреннего зверя не на шутку разозлиться. Не надо, блядь? А кто недавно ходил по улицам в тоненьких колготках и мерз, словно мы находились не в Москве, а на Северном полюсе? Совсем о своем здоровье не думаешь, девочка? Папочки на тебя нет! Ах, да, совсем забыл… Почему же все так сложно?

— Я тебя не спрашивал, — только и проговорил ей в ответ, хотя мой тон получился довольно свирепым, будто я отчитывал не замерзшую девушку, оказавшуюся на морозе по стечению обстоятельств, а ученицу, которая без уважительной причины прогуляла уроки. А что она хотела? Решила поскромничать? Поздно!

— Я думала вы такой строгий только в школе, — ее голос раздался куда ближе, чем коридор. Я даже не заметил, когда она оказалась практически рядом со мной, представ передо мной в одном лишь платье. Странно, я не видел его под курткой, хотя в тот момент меня мало интересовала ее одежда. Даже с потекшим макияжем, который стоило бы смыть, она выглядела необычайно красиво. Нет, Вика не походила на какую-то простушку или шлюшку с Ленинградки. Для меня она оставалась такой же невинной и прекрасной, даже если выходило все с точностью да наоборот. Хотелось прижать ее, погладить обнаженную кожу на руках, прощупать пальцами миловидное личико и стереть черные разводы под глазами. Так хотелось, но эти действия почему-то казались мне невозможными. Опять здравый смысл врывается в самый неподходящий момент, но сейчас, в отличие от других столкновений разума и чувств, я оттолкнул это ужасное ощущение, наслаждаясь лишь моей малышкой без оглядки на какие-то запреты. Плевать. Сейчас она рядом, а остальное не имело значения.

Нас разделяла лишь барная стойка, за которой я заваривал зеленый чай для моей малышки. Взглянув на нее, я заметил, как на покрасневших от мороза и слез щеках появились маленькие ямочки. Их всего две. На одной и другой щеке. Она улыбалась, несмотря на мою грубость. Нет, не насмехалась, а просто улыбалась. Искренне.

— Я не могу быть не строгим, когда вижу свою продрогшую упрямую ученицу, — стараясь спрятать всю злость на ее упрямость, проговорил я. Нет. Вру. Я не старался быть спокойным, все получилось само собой, даже усилий не пришлось прикладывать — Вика сама все сделала вместо меня.

Чашку с горячим чаем, которую я в тот же момент практически с силой всучил в прохладные маленькие ручки, она выпила моментально, почти залпом. Глоток за глотком и небольшая кружка осталась пуста. Умничка. Молодец. Даже выглядеть стала получше, чем раньше. Слезы совсем высохли, только черные разводы подтверждали недавнее расстройство.

— Спасибо вам, — опустив свой взгляд вниз, поблагодарила Вика. У меня сложилось ощущение, будто мой паркет и пустая кружка интересовали ее куда больше, чем я. Неужели правда смутилась? Постеснялась? Чего именно? Что я приютил тебя? Отогрел? Если не помнишь, такое происходило часто, а я не чувствовал никакой неприязни во время помощи. Ведь мне нравится быть рядом с тобой, защищать от бед. Ты не просто моя ученица, за которой я обязан присматривать в стенах школы.

Ты девушка, которая изменила мою жизнь.

Я не сразу преодолел расстояние между нами и оказался рядом, чувствуя, как маленькое сердечко начало биться быстрее, а тело непривычно подрагивать. Она тоже поняла, насколько близки мы сейчас оказались и подняла свой мраморный взгляд, полный благодарности и… чего-то еще. Любви? А она знает, что такое любовь? Готова ли пойти на риск ради родного человека? Наверное, да, иначе не оказалась бы здесь, в моей квартире, стала бы сопротивляться, отшатнулась бы, стоило мне сократить между нами расстояние и коснуться ее своими ладонями. Но этого не происходило. Она смотрела на меня, не отрываясь, как и я на нее. Я вглядывался в совсем еще детское лицо. В глаза, полные наивности и нежности, в маленький покрасневший от слез носик, в полные губы, которые потрескались от мороза. Хотелось увлажнить их, отогреть в тепле своих собственных губ. А желала ли этого она? Однозначно. Видно по ее глазам, в которых можно утонуть и не возвращаться обратно.

— У нас осталось два часа. Как ты думаешь, успеем мы с тобой нарядить елку и приготовить праздничный ужин? — не ответив на ее благодарность словами, поинтересовался я, понимая, что если сам переживу этот день в полном равнодушии к какому-либо веселью, то для нее новый год, перерастающий в день рождения, который и так, видимо, испорчен, не может закончиться так уныло. Мне хотелось устроить такой праздник, который она не смогла бы забыть. Вечер, где мы забудем о статусах, о конфликтах. Вечер, где мы будем одни, и нам не сможет никто помешать. Сегодня.

¬— Хочу на это надеяться. Если честно, я подумала, что вы вообще не встречаете новый год, — напомнив сказанные ранее мною слова, произнесла Вика, посмотрев на меня немного недоверчиво. Понимаю, на то были причины, ведь я говорил об отреченности в этот день, а теперь спрашиваю о том, как нам лучше отпраздновать новый год. Странно, правда?

— Так и есть, — не отрицая, ответил я. На ее лице появилось непонимание, а темные брови изогнулись в каком-то недоверии.

¬— Тогда к чему весь этот маскарад? — не унималась девчонка. Еще бы она сложила руки в боки и была бы похожа на одну очень хорошую женщину. Точнее на женщин. На мою маму и Тасю.

— В моем доме важная гостья, не думаю, что ей придется по душе скучный вечер без еды и праздничного настроения, — честно ответил я. Сказал то, что давно крутилось в моей голове, стоило ей перешагнуть порог моей квартиры. Еще сидя в такси, я понимал, что обратно домой, откуда она ушла, свою малышку не отправлю, а сама она не уйдет.

Наверное, какие-нибудь сраные романтики сочли бы этот день, как волшебный, но помимо нахождения рядом одного важного в моей жизни человека, я не замечал здесь ничего такого. Будто не праздник преподносит сюрпризы, а именно она. Эта маленькая малышка, смотрящая на меня несколько минут назад с надеждой в глазах, чья макушка была усыпана крупными хлопьями снега, придала этому дню второе дыхание. Необыкновенность. Сказочность. Подобное чувство последний раз я испытывал очень давно. С Тасей. Только она могла своей очаровательной улыбкой затмить всех вокруг, в том числе и мою неприязнь к новому году. Сейчас происходило то же самое. Вика одним лишь своим появлением наполнила пустующую долгое время ячейку внутри меня. А главное — я не чувствовал себя обязанным, просто знал, что так надо. Не только ей, но и мне.

Как ни странно, время пролетело довольно продуктивно. Я заставил Вику принять горячий душ, предоставив свою одежду и чистое полотенце, а сам в это время установил елку, которую купил на всякий случай ради Анюты, ибо поезда к тестю и теще могла в любой момент сорваться. Давно я не наряжал это колючее дерево, которое всей душой ненавидел и желал сломать, однако девушка за дверью ванной комнаты останавливала меня от этого действия. «Это ради нее» — пронеслось в голове. Ради нее одной я иду на такие жертвы, ради нее одной иду против собственных принципов и это касалось не только чертовой елки, но и наших отношений в целом. Наверное, я не до конца осознавал, насколько сильно сломал себя ради того, чтобы просто находиться рядом с ней и не бояться преград. Хотя… они еще дадут о себе знать. Но не сегодня. Не сейчас, когда мое настроение приподнялось с появлением Вики, а ее слезы я рассчитываю больше не видеть. Кроме слез счастья, конечно.

Она вышла из душа спустя минут пятнадцать в том же платье и тонких колготках. Все-таки не захотела надевать футболку и шорты, которые я преподнес? Неважно. Это ее дело. Зато заплаканное личико превратилось в более-менее человеческое. Без макияжа она выглядела куда лучше, чем с потекшей чернотой под глазами, а взъерошенные волосы после фена придавали ей немного подростковой небрежности. Моя девочка. Кое-как воздержался от того, чтобы подойти и провести рукой по длинным волосам. Нет. Не сейчас. Позже, когда она окончательно придет в себя.

Пока я искал в шкафу давно заставленные всеми возможными предметами игрушки, Вика готовила праздничные блюда. За короткое время она уже успела освоиться на моей кухне, орудуя всеми возможными кастрюлями и ножом. Такими темпами хозяйкой станет, хотя я особо и не возражаю, главное, чтобы мы не отравились и не бегали в сортир в новогоднюю ночь. В какой-то момент, когда я уже установил елку и принялся размешивать по своему вкусу игрушки, у меня сложилось впечатление, что новогоднего ужина мы не дождемся в принципе. Почему? Хотя бы потому, что наш «повар» не просто не готовила, а, стоя на месте, наблюдала за моей работой. За моими действиями и переходами из одного конца комнаты в другую. Даже не поворачиваясь к ней лицом, я ощущал, как она двигалась снизу вверх по моему телу, а прислушавшись к звукам на кухне, осознал, что Вика занята отнюдь не готовкой.