Костян, как и обещал, приехал ко мне перед отъездом на родину, хотя я не рассчитывал, что все-таки смогу по-человечески с ним попрощаться, учитывая, как халатно в последнее время относился к близким людям. Я чувствовал какой-то отголосок вины за свое отношение, за отрешенность. Конечно, мы успели напоследок пообщаться как следует, однако под конец разговора то надоедливое чувство вины атрофировалось у меня окончательно. Возможно, когда я верну забытые воспоминания, то смогу вернуть его, но не сейчас, когда в моей голове творится невообразимая каша.

— Смотрю, ты уже не похож на бабу во время ПМСа, — весело проговорил Костян, покуривая сигарету. Да, не самое лучшее время года для курения, но ничего не поделаешь — приходится мириться с этим надоедливым снегопадом.

— Не неси хуйню, — злобно прошипел я. Помнится, друг всегда вспоминал про ПМС только в те моменты, когда я очень сильно злился. Видимо, сейчас так и происходило, судя по его ухмылке.

— Чувак, я говорю правду, — начал он серьезно. — Ты после нового года стал какой-то странный, молчишь все время, ничего нам не рассказываешь. Твои родственники волнуются, — и он туда же. Сначала приходила мать и причитала мне о нездоровом поведении, затем доктор, который решил прописать новые медикаменты взамен старых, а теперь и Костян к ним присоединился. Что же за пиздец творится вокруг меня?

— Хотя бы ты не начинай! — прорычал я. — Мать опять будет нянчиться со мной, как с маленьким, как только зайдет в палату, — пожаловался я, а такое, к моему великому сожалению, происходило довольно часто. — Кстати, куда пропала Аня? — задал я давно интересующий меня вопрос, выпуская клубы дыма вверх. Как же я соскучился за этот день по сигаретам. Жаль, что пришлось воздержаться от никотина из-за тренера, который не хотел отставать от меня, пока я нормально не разработаю ногу. Бесит!

— Она в России вместе с родителями Таськи, — так же весело ответил друг, как и раньше, вернув задорность на свое законное место, только, к сожалению, я его не разделял ни с кем из своих близких.

— Хоть что-то радует, — с облегчением произнес я. — Ей сейчас лучше держаться подальше от меня, — вынес вердикт я, выпуская новую порцию дыма. Несмотря на хорошее настроение друга, я оставался таким же серьезным, а главное — решительным. Я медленно шел к поставленной несколько дней назад цели, продвигаясь небольшими шажками. Был ли я близок к ней сейчас? Вряд ли. Однако надеялся продвинуться хотя бы на целый шаг. Подняться на ступеньку ближе к утерянным воспоминаниям.

— Почему? — поинтересовался Костян.

— По кочану, — начал я пререкаться. Зря. Нужно успокоиться, все-таки он мой лучший друг. — Мне нужна твоя помощь, — перешел я ближе к делу.

— Слушаю тебя, — лицо Костяно моментально преобразилось из веселого и беззаботного в серьезное, будто мы сейчас не прощались, будто я не просил помощи, а вел с ним серьезные переговоры для какого-то важного дела. Хотя, по сути так все и происходило

— Я с кем-нибудь встречался за последние два года? — спросил я, сосредоточенно глядя в глаза другу. Да, когда-то я умел распознавать ложь в людях. К сожалению, эта способность читать собеседника по эмоциям пропала, однако дни, проведенные наедине с собой, не прошли даром. Хоть я и не полностью вернул себе этот талант, но все же азы имелись. Именно по ним я определил сосредоточенность Костяна наравне с волнением, причем нездоровым. Оно возникало частенько, когда я спрашивал его о прошлом, и гораздо чаще, когда интересовался последними годами своей жизни.

— А что? — выражение лица друга стало каким-то странным, будто боялся сказать лишнее. Однако именно это мне и нужно. Нужно, чтобы он открылся, не боясь мне что-то сообщать. Но если мне все это просто кажется, а его эмоции связаны с волнением за меня? Нет. Эта отговорка моего мозга больше не сработает.

— Я задал вопрос, Костя, — с нажимом произнес я, не отрываясь, вглядывался в его глаза. На самом деле я редко называл так своего друга, только в редких и очень серьезных случаях. И он это понял. Осознал, насколько для меня важна эта информация. Взгляд Костяна метался туда-сюда в поисках ответа. Возможно, старался вспомнить? Тоже страдает амнезией? Вряд ли.

— Ты много с кем встречался, но… — промямлил он, однако я быстро перебил его, понимая, в какую сторону пытается склонить беседу. Явно не в выгодную для меня.

— Я спрашиваю не о тех клубных шлюхах! — прикрикнул я, наблюдая, как Костян пребывает в недоумении, смотря на меня, словно на сумасшедшего. Именно таковым я себя и ощущал — тем ебанутым мужиком, пытающимся во что бы то ни стало вспомнить свое прошлое. Счастливое прошлое, как выяснилось недавно.

— Стасон, что происходит? — все так же шокировано смотря на меня, недоумевал Костян.

— Ответь на вопрос, — я продолжил гнуть свою линию, предпочитая сделать вид, что поставленный другом вопрос я не расслышал. — Я встречался с кем-нибудь так же серьезно, как с Тасей? — мой голос раздался в курилке словно ром среди ясного неба. А затем последовала тишина. Ебучая давящая тишина, которая не давала покоя ни мне, ни другу.

Я, как маленький нетерпеливый ребенок, ждал от друга хотя бы пары слов, однако он не спешил отвечать, обдумывая мой вопрос с такой тщательностью, будто не знал об этом толком ничего. Странно. Я всегда делился с Костяном всем, что происходило в моей жизни, и вряд ли бы он упустил возможность по подробнее узнать о той брюнетке из воспоминаний.

— Нет, — твердо ответил друг спустя какое-то время. Он устремил свой взгляд на меня, подтверждая правдивость своих слов, зажал в пальцах тлеющую сигарету, готовую вот-вот развалиться под его напором. Поджал губы в тонкую линию. Злился. Но на что?

— Хорошо, — уже более спокойно, чем раньше, проговорил я. — Спасибо за помощь, — закончил я ничего не выражающим тоном и, подойдя к нему практически вплотную, протянул руку. Этот жест, наверное, показался ему странным после всего ада, который я свалил на него, но я действительно благодарил друга за помощь, хоть и незначительную.

— Не пугай больше так, братан, — так же спокойно, как и я, произнес Костян, пожав мою руку в ответ. — Возвращайся поскорее, тебя не хватает дома, — закончил он. Наверное, еще немного, и он бы превратился в того же весельчака, которого я знал все эти годы. В товарища, готового помочь списать контрольную в школе. В друга, который подставит свое плечо в самый трудный момент. Только сейчас это перемирие, предложенное мной, фальшиво.

Как и моя дружелюбная улыбка.

Как и его слова, а точнее ложь, которую он наплел мне.

Однако я не подал и виду, что не поверил, не сделал ничего, чтобы вывести его на чистую воду. Почему? Потому что это всего лишь мои мысли. Домыслы. Догадки. Мне нужно подтверждение того, что мой друг мне нагло соврал. И не единожды. Я предполагал такой расклад событий, но не хотел в него верить. Не желал верить в предательство лучшего друга. А если не предал? Это нужно проверить.

И есть лишь один способ, который расставит все по местам.

Глава 19: последствия

Побыть с моей малышкой наедине нам удалось всего несколько дней. Во-первых, мне нужно было через пару дней забрать Анюту от тестя и тещи, а во-вторых, — вернуть Вику домой. Конечно, я бы мог задержаться здесь до конца новогодних каникул, но вряд ли дочь захочет так долго проводить без меня праздники. Соскучилась по мне, как и я по ней. Вика тоже не была в восторге от скоропостижного отъезда, но сама прекрасно понимала, что дольше остаться мы не сможем. К сожалению. Я замечал, как в последний день она совсем раскисла, засыпая в моих объятьях. Но ничего. У нас все еще впереди.

Наверное, это будет звучать слишком сопливо и пафосно, но эти три дня, проведенные наедине с моей девочкой оказались самыми лучшими в жизни. Самыми желанными. И самыми счастливыми. Каждое утро я наблюдал за сонной мордашкой, за длинными волосами, разбросанными по подушке, которые порой лезли мне на лицо. Да, это ужасно раздражало, однако стоило этих мучений, чтобы наблюдать за моей красивой и беззащитной малышкой во сне. В последнее наше совместное утро, когда она еще спала крепким сном, не выдержав, я взял с прикроватной тумбочки телефон и начал ее фотографировать. Просто порыв. Без повода. В какой-то момент я подумал, что ее милая мордашка должны быть в моем телефоне, помимо сделанных в лесу фотографий днем ранее. Хотел запечатлеть ее образ в царстве Морфея. Хотел смотреть на нее спокойную и размеренную. На красивую и нежную. На любимую девочку. Будут моменты, когда мы долго не сможем увидеться, а эти снимки наверняка помогут хотя бы частично избавиться от тоски по ней. По моей маленькой Вике. По малышке, которая делала меня счастливым. О сделанных фото я ничего не сказал, пусть эти моменты останутся лишь со мной.

— Стас, я не хочу уезжать, — досадно произнесла она, складывая вещи в рюкзак спустя час после пробуждения. Ее голос звучал так жалобно, как у Анюты, когда она не хотела идти в детский сад, только Вика действительно не желала никуда ехать. Как и я. Ведь нам здесь было так хорошо, особенно моей девочке, для которой эти романтические дни оказались в новинку. А я думал, что у нее был до меня парень, но, видимо, ее так никто не баловал.

— Я тоже, малышка, но надо, — погладив по щеке девушку, произнес я с толикой грусти, как и она до этого. — Ты вернешься домой, наладишь отношения с родителями. Мы с тобой еще увидимся, — я постарался улыбнуться ей в ответ, показывая хоть какой-то энтузиазм, но дался он мне к слову плохо. Слишком плохо для человека, привыкшего выдавать ложные эмоции за подлинные. Хотелось надеяться, что она не поняла, насколько я раздосадован нашим нынешним положением, однако в глубине души все равно надеялся, что следующая наша встреча произойдет в скором времени.

— Я буду очень скучать, — бросив свой рюкзак на кровати, она обняла меня крепко-крепко, насколько позволили ее силы и нежно прикоснулась своими губами к моим. Ласково. С любовью. Как умела только она. Наслаждаясь последними проведенными вместе минутами. Ты не представляешь, малышка, как я буду тосковать по тебе. По твоему беззаботному смеху, по нежному голосу, напевающему то веселые, то грустные песни, по взгляду, смотрящему на меня с любовью, по нежным касаниям твоих рук. По пухлым губам с запахом спелых ягод, от которых у меня сносит крышу каждый раз, стоит к ним только прикоснуться.

Я буду скучать по тебе, Вика, но мы не расстаемся надолго. Ни за что.

Мы бы еще долго наслаждались нашим поцелуем, а затем, не спеша, покинули бы загородный дом, но сделать нам этого не позволили. Первое, что заставило меня насторожиться, а затем оторваться от губ моей девочки — звук проезжающей машины. И все бы хорошо, если бы машина не остановилась напротив нашего забора, а марка самого автомобиля не была бы мне столь знакома. Это отец. Что он тут делает?

Предупредив Вику, пребывающую в не меньшем шоке, чтобы она дальше продолжала собирать вещи, я быстро спустился вниз, оделся и вышел на улицу еще до того, как родитель увидит мою малышку. А если он не один, а с матерью? А если с Анютой, которую забрали без моего ведома? Вдруг они звонили мне и предупредили? Я даже к телефону не прикасался после того, как запечатлел свою малышку на камеру. Вряд ли отец погладит меня по головке, узнай, что я провожу время вместе со своей ученицей. Блядь! Блядь! Блядь! Нужно защитить Вику от вторжения и как можно быстрее.

— Сынок, что ты тут делаешь? — удивился он, вылезая из машины, как только увидел меня, выбегающего из дома. Да, выглядел я, скорее всего, взъерошено и растрепано, судя по ошеломленному взгляду отца. Или он так отреагировал на мое присутствие на даче в принципе?

— Хотел спросить тебя о том же, — спросил я, уставившись на растерянного родителя. Надо сказать, таким недоумевающим я его видел довольно редко, видимо, не ожидал он увидеть меня здесь. В принципе, как и я его. Хорошо, что он приехал не вчера, а сегодня, когда я собрался уезжать.

— Приехал отдохнуть пару дней с твоей матерью, — взяв себя в руки, спокойно произнес он, однако стоило мне посмотреть на пассажирское сидение его машины, я заметил лишь пустоту, вместо знакомой полной фигуры матери. — Она ушла к соседке, — пояснил отец на немой вопрос, заставив меня облегченно выдохнуть. Уж от ее допроса я бы не отвертелся. Мысленно я радовался, что мать оказалась у тети Нюры, а та в свою очередь жила не так близко к нашему дому, чтобы разглядеть мой приезд. Хоть что-то хорошее я узнал из нашего диалога с отцом.

— Пап, можешь погулять где-нибудь часик? Я освобожу вам с мамой дом, — с твердым намерением попросил я. Я не часто обращался к отцу с такими просьбами, однако с ним можно было спокойно договориться, как мужчина с мужчиной. На это я сейчас и рассчитывал. На мужское понимание и солидарность. На лице отца не отобразилось толком никакого удивление — оно осталось в самом начале диалога, но взгляд карих, таких знакомых с детства глаз, смотрел на меня как-то рассеянно. И этому есть причина, ибо о таком я просил его очень давно, еще до встречи с Тасей.