На странность, в кафе возле школы, куда я когда-то водил Инну, оказалось не так много посетителей: всего лишь две молодые девушки-студентки, пишущие какие-то конспекты и парень, сидящий за ноутбуком. Вряд ли кого-то из них я знал в лицо, хотя, если бы меня здесь ждал кто-то из присутствующих, то тут же позвали к столику или дали какой-то другой сигнал. Но этого не произошло. Видимо, шантажист еще не пришел на место встречи. Странно. Я думал, что мне уже ждут, хотя это к лучшему.

Я занял столик в углу, где мог бы привлечь внимание меньше всего. Здесь тихо, спокойно, да и из окна никто не увидит, если кто-то знакомый пройдет мимо. Однако в первую очередь я думал не об этом. Мне до жути стало интересно, кто же такой смелый попытался посредством шантажа вывести меня из строя, и главное, что ему нужно. Деньги? Конечно, у меня сейчас не так много, как год назад, но нужную сумму найти смогу. Другие мысли мне в голову не приходили. Что еще нужно такому грязному человеку, готовому пойти на такой поступок? Вот и я осознал, что больше ничего и не надо. По крайней мере, я думал так до одного момента, пока не увидел виновника моих бед. А точнее виновницу.

— Добрый вечер, Станислав Родионович, — воскликнул до боли женский противный голосок. Если раньше он звучал как-то обычно, даже немного строго, то сейчас в нем слышалась присущая малолетке писклявость, которую я не переносил на дух. Догадки о том, что это может быть кто-то из бегающих за мной по пятам (кроме Вики) учениц, отпала окончательно, стоило мне завидеть рыжую макушку исторички. Хотя большее внимание привлекло ее самодовольное лицо и хитрожопая улыбка. Что за пиздец? Почему все рыжие портят мне жизнь? Сначала косые взгляды Викиной подружки Колесниковой, затем Галкина, а теперь эта престарелая ведьма заявилась сюда и, видимо, собралась качать права.

— И вам не хворать, Анна Михайловна, — ответил я, держа вновь нахлынувшую злость при себе, не хватало, чтобы эта баба почувствовала еще больший ажиотаж от моей реакции. Не дождется!

— Как вы себя чувствуете? — приторно-вежливо спросила она, понимая, что я вряд ли отвечу на этот риторический вопрос. Многое хотелось высказать этой дамочке, только подготовленные слова я тут же отмел, не подозревая, во что это выльется. Конечно, она практически ничего не сделала и нас с Викой могла увидеть случайно, но дурные мысли не переставали вертеться в голове.

— Ближе к делу. Что вам нужно? — прямо спросил я, как только женщина сделала заказ у официанта. Я, конечно, мог состроить дурака и сделать вид, что не понял цели ее прихода к моему столику, но это нихрена не так. Рыжая сучка!

— Что мне нужно? — усмехаясь, спросила она. — Я думаю, вы и сами догадываетесь, — сладко пропела она. Наверное, именно так казалось со стороны, однако ее наигранный «кокетливый» голос не произвел на меня должного впечатления. Скорее оттолкнул.

— Ни капли, — в этот раз я все-таки решил подыграть. Да, в голове у меня нашелся один логичный ответ, учитывая приставания исторички накануне нового года, однако мне интересно услышать ее версию, чтобы окончательно убедиться в своей неправоте. Или я все же попал в яблочко?

— Мне нужен вы, Станислав Родионович, — заявила она, отпивая глоток заказанного кофе. Все-таки быстро его принесли. Надеюсь, она не заставит меня платить за себя — перебьется. Хотя этот факт меня интересовал меньше всего, в отличие от высказанных слов. Больше скажу, они заставили меня улыбнуться, несмотря на всю серьезность ее лица. Блядь! Как в ебучей мелодраме по зомбоящику. Все-таки интуиция меня редко подводила. Блядь! Я не мог остановиться. От смеха. Меня просто распирало. Нет, она и правда думает, что сможет заставить меня идти на поводу? Ну уж нет! Не на того напала, глупышка!

— Серьезно? То есть вы считаете, что я так легко поведусь на всю эту провокацию? — с долей недоверия спросил я, все так же наблюдая за серьезным выражением лица женщины. Мне показалась, или складка на лбу стала более заметна? Злится. Да, мадам, не всем хочется кувыркаться в кровати с такой мымрой и мне в том числе. Вот это реакция на мой смех, хорошо, что остальные посетители не обернулись в мою сторону и не посмотрели, как на идиота.

— Зря вы так. Обычно я добиваюсь своего, — на лице опять появилась улыбка, только на этот раз не игриво-сладкая, а какая-то агрессивная, похожая больше на оскал хищницы. Историчка — хищница? Блядь, от этого еще больше смеяться хочется. — Вспомните, где находилась Света Лазарева в ноябре? — продолжила она, когда я более-менее успокоился и перестал ржать, как конь. Да какая мне разница, где была Лазарева. Ближе к делу, женщина. — Ее папаша сказал, что она уехала отдыхать, но вы сами понимаете, что это не так, — будто прочитав мои мысли, тут же продолжила она, заставляя меня не успокоиться, но хотя бы слушать ее рассказ внимательнее. Помнится, Лазарева действительно отсутствовала некоторое время в конце осени, но я не думал, что историчка приложила к этому руку. Но почему? И как эта тупица перешла дорогу рыжей? Что-то уж не особо похоже, чтобы Лазарева после тех дней страдала и жаловалась на неприятности. Хотя какая мне разница? — Я видела, как вы целовались, — а вот тут я опешил. Да, помню, как эту назойливая блондинка предложила мне нестандартным способов исправить плохую оценку, а затем полезла целоваться. Но не это меня задело. Если историчка видела меня тогда на парковке с Лазаревой, то могла заметить и Вику. Ебаный рот! — Не волнуйтесь, катать на вас заявление в полицию я не собираюсь, тем более доказательств у меня нет. Жаль, я не додумала сфотографировать вас тогда, но, как видите, я поймала вас на другом, — тут же продолжила она. Слащавый тон вернулся на свое место, видимо, заметив мое негодование. Конечно, оно пришло на место смеху и неверию. Срать я хотел на Лазареву, катай хоть триста заяв и отъебись от меня! Только не смей трогать Вику!

— Что вы хотите? — теперь официальность появилась и в моем голосе, понимая, насколько ситуация требует собранности. Не дай Бог ты что-то сделаешь с моей малышкой! Убью! На куски порву!

— Чтобы вы были моим, я же говорила, — повторила она. Фу! Как меня начинает бесить ее голос. Интересно, почему я не замечал этого раньше? Или всему виной мое беспокойство?

— Интересно, как же вы меня заставите быть «вашим»? — со всей желчью я выплюнул последнее слово. — И потом, вы не сможете рассчитаться со всеми моими поклонницами разом, — скептически предположил я, хотя что-то мне подсказывало, что у этой дуры силенок хватит, раз задумала авантюру с сообщениями мне на телефон и расправой над Лазаревой за какой-то секундный поцелуй.

— Вы правы. Но у вас не останется выбора. Вы сами придете ко мне, когда поймете, что кроме меня никого поблизости не будет, — поблизости? Она со мной жить собралась что ли? Совсем ебнулась? — Конечно, я знаю, что у вас есть дочь и с ней вы вряд ли будете нуждаться в женщинах, однако если мой первоначальный план не сработает, придется все-таки прийти к крайним мерам, — а вот это уже интересно. Она будет вредить Анюте из-за собственной прихоти? Серьезно? Ну точно ебучая мелодрама. — Во сколько вашу дочь отпускают из детского садика? В пять? — уточнила женщина. Откуда она знает, сколько лет моей принцессе? Ау, женщина, ты совсем охуела! Что хочешь делай, но не трогая ребенка! Она тут совершенно не причем! Сука! Именно эти слова мне хотелось выкрикнуть ей в лицо, вызывая в ней хоть капельку сочувствия, но на деле лишь сосредоточенно смотрел ей в глаза.

— В понедельник я точно дам свой ответ, — вынес вердикт я, встав со своего места и надевая куртку. Хватит с меня информации. Достаточно. Вряд ли меня интересовало, как она выследила меня и сфотографировала нас с Викой. Или случайно проходила? Хотя теперь, учитывая ее слова, я больше склонялся к первому.

— Смотрите сами, потом может быть поздно, — предупредила женщина, как только я взял портмоне и направился к выходу, услышав вдогонку: — Я слежу за вами, Станислав Родионович, — «Это я уже понял, старая маразматичка» — хотелось мне ответить, но я всего лишь шел прямо к цели, закрыв за собой дверь.

«Я влип» — твердило сердце. «Не ссы — выкрутимся» — твердил разум. Кому именно мне сейчас верить? Вот и я не знал. Никаких мыслей по этому поводу не пришло и через час, когда я забрал дочь из садика, и через два, когда она позвала меня играть в «Xbox», и через четыре, когда мы укладывались спать. Точнее укладывалась Анюта, а я прочитал ей сказку на ночь. За это время не так и не придумал, с чего начать, как убрать подальше от себя заносчивую училку, и что делать, если она попробует причинить Вике или Анюте вред. Я не прощу себе этого. Не переживу.

Я долго ворочался в кровати не в состоянии сомкнуть хотя бы один глаз. Только под утро, когда понял, что сон ко мне сегодня не явится, я начал трезво размышлять о сложившейся ситуации и, надо сказать, придуманный план мне не особо понравился.

Утро началось так же дебильно, как и закончился вчерашний день. Мне не хотелось вставать с кровати, не хотелось собираться на работу, не хотелось видеть печальное лицо моей малышки. Но есть слово «надо». Единственное, на что у меня хватило желание — выйти покурить на балкон, пока дочка спит. Табачный дым будто пропитал меня насквозь из-за большого количества выкуренных сигарет. Сколько ушло за этим пятнадцать минут? Пять? Десять штук? Если честно, я не считал. От этого легче не станет ни мне, ни окружающим, хотя кое-кто не на шутку разволновался, наблюдая за мной за стеклянной дверью балкона. Вряд ли Анюта понимала что-то во вреде табачного дыма, но все же ее детское личико уже не казалось таким уж невинным. Она выглядела очень важно, несмотря на сонливость и не конца открывшиеся глазки после пробуждения, но сейчас я почему-то видел уже не свою маленькую дочурку, а женщину, которая переживала за меня не хуже матери.

— Пап, а почему ты такой серьезный? — спросила малышка, как только я докурил последнюю сигарету в пачке и вернулся в комнату, где меня поджидала моя контролерша, угрюмо смотревшая мне в глаза. В руках она держала плюшевого медведя, с которым обычно засыпала в своей кроватке, но на любимую игрушку обращала сейчас меньше внимания, полностью зациклившись на мне.

— С чего ты взяла? — поинтересовался я и, стараясь выдавить из себя непринужденную улыбку, встал на колени напротив нее. Мордашка все еще сонная, губки вот-вот готовы надуться, но взгляд, которым она смотрела на меня, выдавал явное волнение за меня. Только вряд ли я что-то ей расскажу. Ребенку не нужно знать о моих проблемах в столь раннем возрасте, хотя мне почему-то казалось, что она все понимала без каких-либо слов. Как Тася когда-то давно.

— Ты какой-то странный сегодня, — пройдясь маленькой ладошкой по моей небритой щеке, пояснила Анюта. Такая хрупкая и ранимая, но уже чувствует диссонанс в моей голове. Она так жаждет хоть на секунду войти в мое положение, только я нарочно ограждал ее от этого ада. Слишком мала для взрослых игр, особенно, когда в них участвовала та сумасшедшей ведьма, пытающаяся выбить меня из колеи. — Я ведь женщина и вижу все насквозь, — гордо заявила малышка, заставив меня по-настоящему улыбнуться без какой-либо фальши. Все-таки еще совсем ребенок. Совсем маленькая. Пусть и остается такой.

— Собирайся в садик, женщина моя, — подтолкнул я Анюту к своей комнате, слыша на выходе заливистый детский смех. Хоть кому-то сегодня весело.

Мне почему-то было не до шуток и не до улыбок, хотя по пути в детский сад я старался не показывать свою загруженность дочери и поддерживать темы разговоров. Но это состояние продлилось до тех пор, пока я не высадил и не проводил ее в садик. А затем… словно не замечал ничего вокруг. Не заметил, как доехал до школы, не увидел рядом с собой толпу школьниц, на которых, как всегда, мало обращал свое внимание, не почувствовал, как прошли уроки. Если честно, я был не в состоянии разбирать новый материал и в итоге исполнил мечту всех своих учеников — включил интернет и позволил делать все, что угодно, лишь бы не шумели и мне не мешали. Я считал, что дополнительные заказы отвлекут от морального упадка, но все попытки сесть за «Мак» не подбодрили меня и вернули в жестокую реальность.

Сегодня я принял важное и одновременно болезненное решение — оставить все, как есть. Не мириться с Викой, не обращать внимания на рыжую историчку и не принимать скоропостижных решений. Звучит немного странно и непонятно, однако это единственное, что на данный момент я смогу сделать до наступления выходных и дня рождения матери. Наверное, впервые в жизни я радовался, что мы поссорились с Викой, несмотря на пустяк, в котором провинились оба. Я знал, она обязательно придет мириться, да и я поступил бы так же. Забыл бы о том недоразумении и жил дальше, просыпаясь с мыслью о своей девочке. Но этому не бывать. Так будет лучше для нее. А для меня? Вряд ли. Мне будет больно видеть ее грустное лицо, наблюдать за ее буднями и знать, что в ее планы больше не вхожу. Больно. Но это для ее безопасности. По крайней мере, пока. Да, я мог бы рассказать все Вике, объяснить, что мы сейчас находимся в затруднительном положении, не наступая на вчерашние грабли с ссорой. Но зачем? Зная свою малышку, она бы вряд ли осталась в стороне и выдержала бы все это, не навесив люлей историчке. Лучше ей быть подальше от поля действий, тем более, когда начнутся серьезные атаки на эту женщину. Лишь бы поскорее дождаться выходных без каких-либо происшествий. Поскорее.