Я вышел из кабинета так же резко, как и вошел. На деле наш разговор занял менее пяти минут, но для меня буквально прошла вечность перед глазами. Я не верил ее словам, не верил в реальность, которая так резко опрокинулась на мою голову. Не может быть, чтобы родной сын интересовал ее меньше, чем должность директора. Но раз ей так дорого это место, раз она способна пойти на такие крайности, пусть терпит последствия. Всем пора узнать о наших отношениях!

Вошел я в свой класс довольно резко и быстро, вновь заслышав громкий стук двери о стенку, который неслабо напугал мою малышку, сжавшуюся в маленький комочек. Как я и просил, она ждала меня здесь, проливая слезы горечи. Поверь, мне тоже хочется сидеть и горевать, но делать это в стенах школы не вижу смысла. В принципе больше не вижу смысла здесь находиться. В какой-то момент, когда я вышел из кабинета матери, у меня сложилось впечатление, что мою девочку хотели отобрать у меня. Отнять. Разлучить нас раз и навсегда. Но я не позволю этому свершиться. Я не отпущу тебя, малышка. Мы всегда будем вместе. Всегда.

— Поехали отсюда, — не вопрос — констатация факта. Оповещение о том, что здесь нас больше ничто не держит. Не ожидая реакции Вики, я схватил ее за свободно покоящуюся ладонь и потянул за собой к выходу из класса, не забыв забрать сумку для ноутбука с некоторыми рабочими документами.

Вика что-то ответила мне тихим голосом, но я не совсем расслышал ее, выходя из класса за руку с ней. Казалось, я ни на кого и ни на что не обращал внимание. Это бесполезно. Не нужно. Излишне. Меня сейчас не волновали какие-то вздохи на фоне моих мыслей, не трогали заинтересованные и шокированные взгляды учеников, когда я выходил на улицу. Я переживал лишь за мою малышку, которая покорно шла за мной, одновременно пытаясь привести меня в чувство и найти хоть какие-то ответы на свои вопросы о нашем маршруте. Но и не будет. Я не отвечу ни на один ее вопрос. Потому что сам не знаю, куда можно направиться, как только мы сели в машину. Главное — уберечь свою малышку.

Я вырулил на трассу, прежде чем сюда начала бы собираться толпа школьников, хотя, как мне казалось, они и так все увидела из окон школы. Но мне плевать. Срать я хотел на этих школьников, на любопытных учителей! На мать! На всех срать! Пусть только попробуют задеть мою девочку! Убью!

— Мы уедем отсюда, ты поступишь в университет. Мы будем жить счастливо втроем. Аня к тебе уже привыкла, а ты к ней. Я никому тебя не отдам, — убеждал я перепуганную Вику, которая вот-вот вновь сожмется в маленький комочек. Однако у меня складывалось впечатление, что убеждаю я больше себя, чем ее — моя малышка в любой момент готова пойти за мной хоть на край света, иначе не позволила бы приволочь ее сюда и увезти в разгар школьного праздника. Она любит меня, а я люблю ее. Мы будем счастливы. Я сделаю все, чтобы у моей девочки было будущее.

— Стас… — прошептала малышка, хватая меня за свободную правую руку. Ее ладонь за это время стала прохладной, слегка влажной, однако через наше прикосновение я чувствовал уверенность в своих действиях. Знал, что поступил правильно, укатив из школы и забрав ее с собой.

— Я всегда буду рядом с тобой, — вновь произнес я, стараясь смотреть на дорогу, а не на любимое, еще не высохшее от слез лицо.

— Стас, сбавь газ, пожалуйста, — если бы не ее просьба, я бы вряд ли заметил, как стрелка на циферблате перескочила за отметку сто километров в час. Она права. Нужно сбавить скорость. Ради нашей безопасности. Пусть мы доберемся до места назначения. Только куда мы ехали? Я видел лишь пустую трассу перед глазами, не осознавая, куда держал путь. Хотя какая разница? Главное быть подальше от злых языков.

— Я люблю тебя, Вика, слышишь? — не выдержав, я повернулся к ней, с трудом кидая взгляды на пустующую дорогу. — Очень сильно люблю. Ты мое все, — я готов шептать эти слова вновь и вновь, лишь бы Вика верила мне. Лишь бы доверяла. Сейчас это самое главное для нас. Для нашего прекрасного будущего.

Мы всегда будем счастливы. Я видел это самое счастье в малахитовых, покрасневших глазах любимой. Видел свое будущее рядом с ней. Наше будущее. Но всего лишь мгновение, пока зрительный контакт не разорвался…

— Стас, красный! — пронзительно выкрикнула моя малышка, отрываясь от меня. Блядь! Я не заметил светофор! Как когда-то давно в начале сентября. Эти события будто произошли в прошлой жизни, однако ощущение ностальгии не покидало меня ни на секунду, пока я со всей силы жал педаль тормоза и вытягивал ручник.

Но это бесполезно. Поздно реагировать на мою невнимательность, когда машины с перекрестка начали свое движение. Нам не хватило всего пары метров, чтобы избежать столкновения. Если бы я не отвлекся. Если бы нажал на газ чуть раньше, чем подумал об этом. Можно вечно предполагать, что бы произошло в том или ином случае, однако мы не изменим текущий бег времени. Текущих последствий. Последнее, что я помню, это резкий толчок с моей стороны, который мгновенно погрузил меня в какое-то другое пространство. В темноту, где нет выхода и входа.

Но даже в тот момент я умолял всевышнего, чтобы он спас от ужасной участи мою малышку…


Внимание! Через несколько минут выложу официальный анонс нового романа! Подробности в моей группе ВК! Не пропустите!

Глава 25: я найду тебя

Наше время.

— Лишь бы с моей малышкой было все хорошо… — произнес я вслух собственные мысли, которые пронеслись в голове год назад перед тем, как впасть в кому, наблюдая за реакцией отца после рассказа всей истории. Молчание в палате после долгого монолога отца сильно затянулось, а все потому, что я не мог отреагировать на его слова правильно. Точнее не так — не в состоянии воспринять информацию. Мысли, которые крутились вокруг той аварии, оказались правдивыми. Это я виноват в нашей разлуке, я виноват, что в состоянии шока подверг свою малышку опасности. Однако один вопрос оставался открытым. — Что с ней произошло? — наконец-то спросил я, боясь услышать самое страшное, что могло произойти по моей вине с девушкой, которую так сильно любил. И люблю до сих пор.

— Она легко отделалась, удар пришел на твою сторону, — ответил отец, заставляя меня облегченно выдохнуть. С моей малышкой все в порядке! — Но это не все, Стас, — видимо, завидев на моем лице радость, осадил он. Что еще могло произойти страшного? Вика жива, а остальное неважно. — Она была беременна, — все-таки отцу удалось меня ошарашить. Вновь. Ох, я не интересовался о возможности беременности моей малышки — сам прекрасно помнил, как порой забывал о предохранении, завидев обнаженную малышку в своей квартире, только одно слово, смутившее меня, не дало развиваться мысли о возможном отцовстве.

— Была? — переспросил я. Неужели…

— Выкидыш, — подтвердил мои мысли отец. — Я до сих пор чувствую себя виноватым в том, что случилось, но иначе ты бы вряд ли остался жив, — добавил он, посмотрев уже не в мои глаза, как до этого, а куда-то в сторону окна. Что же всем так нравится смотреть на эту чертову природу, когда дело доходит до серьезных разговоров? Я один это не понимаю? Скорее всего.

— Ты о чем? — поинтересовался я, не рассчитывая, что услышу что-то криминальное, однако последующие слова заставили меня не только охренеть, но и довольно сильно разозлиться.

— Отец девчонки узнал о вашем романе и ее беременности. Нам пришлось перевести тебя сюда и разыграть твою смерть, — закончил отец. Я знал, что мне придется подготовиться к жестокой правде, к возможной смерти Вики, но к собственную кончину я никак не предполагал!

— Твою ж…

— Стой! — прервал меня родитель. — Прежде, чем ты будешь осуждать нас с матерью — выслушай. Сафронов напряг какие-то связи, начал проверку в моем офисе, в школе, стали поднимать твое личное дело. Они собирались засадить тебя не только за совращение ученицы, но и малолетних, — продолжил отец. Какой-то бред. Какие нахер малолетние? Я не настолько тупой, чтобы трахаться с несовершеннолетними девчонками. Хотя о чем это я? Раньше я предполагал, что никогда не буду строить отношения с собственной ученицей. Однако свое слово не сдержал. — Этот урод нашел видеозапись, где ты занимался сексом с какой-то девчонкой в туалете клуба, которой не было восемнадцати. Если бы мы оставили тебя там и дали бы очнуться, тебе бы грозила тюрьма. Ты и сам прекрасно знаешь, что делают с людьми в тюрьме с таким приговором, — закончил произносить свои доводы отец, от которых я, мягко говоря, охуел. Не думал, что папаша моей девочки способен на такое. Вся информация в принципе не укладывалась в моей голове, а злость на всех, включая моих родителей, которые пытались защитить меня, возрастала в геометрической прогрессии.

— Она до сих пор думает, что я умер? — задал интересующий меня вопрос, который так и остался нерешенным. Плевать я хотел на окружающих, на папашу Сафронова, на родителей, спасающих меня от тюрьмы. Мне важна моя малышка.

— Да. Так думают все, — произнес отец, вызывая во мне не только злость, но и ярость. На всех. На родителей, на отца моей девочки, на врачей. Потому что они молчали. Потому что рассказали обо всем в самый последний момент. Где они были тогда, несколько месяцев назад, мучая меня неведением? Где были родители в самом начале, когда я делился с ними своей любовью к собственной ученице? Где были мозги матери, когда она кричала о важности директорского кресла вместо счастья собственного сына? А отец? Костян? Чем они думали в тот момент, когда доводили нас с моей малышкой до такого состояния. Я отделался сильными травмами, на восстановление которых ушел год, я моя малышка пережила выкидыш и мою смерть. Мнимую смерть…

— Все это случилось из-за вас, — стальной тон, которым я обратился к отцу, казался мне чужим. Неузнаваемым. Будто вместо меня говорил чужой мужчина, а не я. — Если бы мать не сказала тогда о важности собственной карьеры, я бы не вспылил, и мы с Викой не попали бы в аварию. Никто не узнал бы о наших отношениях раньше времени и не обвинял бы меня в растлении несовершеннолетних, — я удивился, как еще не кричал на собственного родителя, оставляя тот стальной, ледяной голос на прежнем месте. Раньше я не позволял себе таких высказываний из-за уважения к отцу (за одним исключением), но теперь мне насрать на это ебучее уважение после пройденного ада.

— Твоя мать пострадала больше всех. Как ты думаешь, почему она все время провела здесь, а не уехала в Москву на работу? Ее выперли из кресла директора пинком под зад за несоблюдение моральных устоев. Сафронов хотел докопаться и до меня, только я вовремя подготовился к удару, и компания не сильно пострадала. Да, мы виноваты в последствиях, но часть вины лежит и на твоих плечах, Стас! — теперь уже кричал отец, вбивая в мою голову собственную истину. И в глубине души я понимал, что он прав. Во всем. Когда я шел на сближение с Викой, прекрасно осознавал, какие последствия нас могут ожидать, единственное, что не учел — масштабы.

Я не сразу успокоился, не сразу пришел в себя и заставил мыслить трезво. Смотря на ситуацию здраво, без капли обиды и злости. Я виноват в последствиях. Виноват, что моей малышке пришлось пережить за эти месяцы. Но раньше я чисто физически не мог защитить свою девочку от злых языков. От стресса. За меня все сделали другие. Близкие люди, которым я доверял. И сейчас пришло время исправить свои косяки. Раз и навсегда.

— Сделай так, чтобы я смог вернуться в Россию, — после долгого молчания попросил я. Нет, не приказал, а именно попросил, зная, что отец теперь мне не сможет отказать, завидев в моем взгляде решительность.

— Мы улетаем завтра, — подтвердил мои догадки родитель, но теперь моя очередь шокировать его.

— Я улетаю сегодня. Без вас, — твердо проговорил я, смотря отцу в глаза. — Мне нужно исправить совершенные ошибки.

— Куда ты хочешь поехать? — поинтересовался он.

— За ней. Вика должна знать, что я жив, — решительность звучала в моем голосе, а твердость намерений никуда не исчезла. Возможно, мне не стоило говорить отцу правду, боясь, что они с матерью придумают множество способов защитить меня от «смерти» и каких-то плачевных последствий, только отец знал, что я уже не маленький мальчик, прячущийся за спинами родителей. Год назад они решили все за меня, ибо я не мог все проделать самостоятельно, но сейчас, глядя в карие, такие родные и теплые глаза отца, видел в них не вражду, не проявление защиты.

Поддержку…

На его лице я видел легкую улыбку, на своем плече чувствовал его широкую ладонь, а взгляд так и подначивал меня действовать, а не стоять на месте. И я сделаю все, чтобы вернуть свое счастье. Я верну свою малышку, достану из-под земли, отобью от нового кавалера. Но верну.

Клянусь!

* * *

Родной город встретил меня зноем, о котором я успел позабыть, пребывая в больнице все эти месяцы. Да, такое имеет место быть перед моим днем рождения, когда в июне проходят дожди и наступает душная жара, от которой все готовы сходить с ума. Я все еще помню перепады температур летом, помню жаркий ветер, который ни капли не облегчал участь горожан. Кто-то еще в душных офисах сидит, мучась от жары. Помнится, раньше я тоже сходил с ума от такой погоды и духоты в помещении, но сейчас обрадовался, что мне нет нужды просиживать свою задницу на работе, однако дела не заставляли меня томиться в ожидании.