– Это было твое желание? Машина?

– Эта машина имеет для меня сентиментальную ценность, – объясняет Крис. – По воскресеньям бабушка возила меня в ней с собой в салон красоты. Она по праву принадлежит мне, но Джен настроила бабушку против меня.

– Что это за машина? – интересуется Лукас.

– Старый «Ягуар».

– Какого цвета?

– Черного.

Если б я не знала Крис так хорошо, я бы подумала, что она вот-вот расплачется. Я обнимаю ее одной рукой.

– Хочешь, куплю тебе мороженого?

Крис мотает головой.

– Я сегодня собираюсь надеть короткий топ. Не хочу, чтобы живот торчал.

– Если ты выбыла, кто теперь у Джона? – спрашивает Лукас.

– Кавински, – отвечает Крис. – Я не могла до него добраться, потому что он постоянно с чертовой Джен, и я была абсолютно уверена, что мое имя у нее. – Она смотрит на меня. – Прости, Эл-Джи.

Лукас и Крис глядят на меня полными жалости глазами.

Если у Крис был Питер, и Джон ее устранил, значит, Питер теперь у Джона. Это значит, что я либо у Питера, либо у Женевьевы. И, так как Джон у меня, значит, у одного из них кто-то другой, а значит, они действуют заодно. А это значит, что они доверяют друг другу и сказали друг другу, кто им достался.

Сглатывая, я говорю:

– Я с самого начала знала, что они остались друзьями. И у Джен сейчас тяжелый период, вы в курсе?

– Что еще за период? – спрашивает Крис, слишком высоко задрав одну бровь.

– Питер говорит, семейные проблемы. – Однако ее лицо ничего не выражает. – Значит, ты ничего не слышала?

– Ну да, на прошлой неделе она странно вела себя на дне рождения тети Венди. Была большей стервой, чем обычно. За весь вечер ни с кем и словом не обмолвилась. – Крис пожимает плечами. – Возможно, что-то и происходит, но я не знаю что. – Она сдувает волосы с лица. – Черт! Поверить не могу, что не получу машину.

– Я отомщу Джону Макларену за тебя, – клянусь я. – Твоя смерть не будет напрасной.

Она смотрит на меня осуждающе.

– Если бы ты раньше его вывела, этого бы не случилось.

– Он живет в получасе отсюда! Я даже не знаю, как доехать до его дома.

– Не важно, я все равно частично виню тебя. – Звенит звонок, и Крис встает. – До скорого, чики!

Она идет по коридору в противоположную сторону от класса, где будет следующий урок.

А Лукас встает на ноги и протягивает мне руку, чтобы помочь встать. Настоящий джентльмен.

39

Это мой первый официальный пятничный вечер в Бельвью, и все идет… не так хорошо, как я надеялась. От начала прошло уже полчаса, а пришли пока только Сторми, мистер Моралес, Алисия и Нельсон, у которого «альцгеймер», и его сиделка привела его сюда, чтобы сменить обстановку. Тем не менее он одет в щегольскую синюю спортивную куртку с медными пуговицами. Когда всем руководила Марго, народу приходило тоже не так много. Миссис Магуайр была постоянным посетителем, но в прошлом месяце она переехала в другой дом престарелых, а миссис Монтеро умерла на праздниках. Но я обещала Джанетт, что внесу новую жизнь в пятничные вечера, и что в итоге вышло? Меня охватывает чувство тревоги, потому что, если Джанетт узнает о такой низкой посещаемости, она вообще отменит пятничные вечера, а у меня появилась классная идея для следующего – военная вечеринка. Если сегодня все провалится, она не разрешит мне ее устроить. Да и вообще, когда на твою вечеринку приходит четыре человека, один из которых спит, это полный провал. Сторми либо не замечает этого, либо ей все равно, она просто поет и играет на пианино. Как говорится, шоу должно продолжаться.

Я пытаюсь чем-то себя занять, сохранять улыбку на лице. Ля-ля-ля, все замечательно! Я выстроила стеклянную посуду аккуратными рядами, чтобы было похоже на настоящий бар. Многое я принесла из дома: нашу единственную хорошую скатерть (без заметных пятен, недавно выглаженную), небольшую вазу-бутон, которую я ставлю рядом с тарелкой печенья с арахисовым маслом (сначала я сомневалась насчет арахисового масла из-за аллергий и всего такого, но потом вспомнила, что у старых людей редко бывает пищевая аллергия); серебряное ведерко для льда с выгравированными инициалами мамы и папы, и подходящую под него серебряную миску, куда положила нарезанные лимоны и лаймы.

Я прохожусь по всему зданию, стучась в двери самых активных постояльцев, но большинства нет дома. Видимо, если ты активный, ты не будешь сидеть в квартире в пятницу вечером.

Я высыпаю соленый арахис в хрустальную миску в форме сердца (вклад Алисии, которая принесла ее из своих запасов вместе с щипцами для льда), когда в комнату заходит Джон Абмроуз Макларен в светло-голубой оксфордской рубашке и синей спортивной куртке, почти такой же, как у Нельсона. Я чуть не вскрикиваю во весь голос. Прижимая руки ко рту, я резко опускаюсь на пол, прячась за столом. Если он меня увидит, то может убежать. Не знаю, что он здесь делает, но это идеальная возможность его устранить. Скрючившись за столом, я перебираю в голове варианты.

А затем пианино перестает звучать, и я слышу голос Сторми:

– Лара Джин? Лара Джин, где ты? Вылезай из-под стола. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Я медленно встаю на ноги. Джон Макларен пялится на меня.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он, поправляя воротник рубашки так, будто она его душит.

– Я работаю здесь волонтером, – отвечаю я, все еще сохраняя безопасную дистанцию. Не хочу его спугнуть.

Сторми хлопает в ладоши.

– Вы что, знакомы?

– Мы друзья, бабуль, – говорит Джон. – Раньше мы жили в одном районе.

– Сторми – твоя бабушка?

Мой разум взрывается. Значит, Джон и есть внук, с которым она хотела меня свести? Из всех домов престарелых во всех городах всего мира! Мой внук похож на молодого Роберта Редфорда. Похож. Еще как похож.

– Она моя сводная прабабушка, – говорит Джон.

Сторми в ужасе оглядывается по сторонам.

– Тихо! Я не хочу, чтобы все знали, что ты мой пра-чего-то там.

Джон говорит тише.

– Она была второй женой моего прадедушки.

– Мой любимый из всех мужей! – говорит Сторми. – Да упокой Господь душу этого старого стервятника.

Она переводит взгляд с Джона на меня.

– Джонни, будь лапушкой, принеси мне водку с содой, и лимонов побольше.

Она снова садится за пианино и начинает играть «Когда я влюбляюсь».

Джон направляется ко мне, и я тычу в него пальцем:

– Стой где стоишь, Джон Амброуз Макларен! У тебя мое имя?

– Нет! Клянусь! У меня… я не скажу, кто у меня, – он делает паузу. – Погоди-ка! У тебя мое имя?

Я качаю головой, невинно, как маленький заблудившийся ягненок. Он все еще смотрит на меня с подозрением, так что я занимаю себя, смешивая Сторми коктейль. Я знаю, что она любит. Я бросаю три кубика льда, наливаю четверть стакана водки и немного содовой. Затем я выжимаю три дольки лимона и бросаю их в стакан.

– Вот, – говорю я, протягивая Джону напиток.

– Поставь его на стол, – осторожничает он.

– Джон! Я же сказала, у меня нет твоего имени!

Он качает головой.

– На стол.

Я ставлю стакан.

– Поверить не могу, что ты меня боишься! Я помню тебя доверчивым парнем, который видит в людях только хорошее.

Но Джон не позволяет себя одурачить:

– Просто… оставайся на своей стороне стола.

Черт. И как мне его устранить, если он весь вечер будет держать меня на расстоянии трех метров?

– Ну и пожалуйста, – отвечаю я беззаботно. – Тебе я тоже не до конца верю. Уж очень подозрительно, что ты здесь объявился именно сейчас.

– Сторми уговорила меня прийти.

Я поворачиваю голову в направлении Сторми. Она все еще играет на пианино, поглядывая на нас с широкой улыбкой.

Мистер Моралес проскальзывает в бар и говорит:

– Можно пригласить вас на танец, Лара Джин?

– Можно, – соглашаюсь я. А Джона предупреждаю: – Не вздумай подходить ко мне ближе!

Пока мистер Моралес ведет меня в медленном танце, я прячу лицо в его плече, чтобы скрыть улыбку. Из меня получается отличный шпион. Джон Макларен сидит на диванчике, слушает, как играет Сторми, и болтает с Алисией. Он именно там, где он мне нужен. Я не могу поверить в такое везение. На следующей неделе я собиралась ехать на Модель ООН, но это гораздо лучше.

Я собираюсь подкрасться к нему сзади, застав его врасплох, но вдруг Сторми встает и заявляет, что ей нужен перерыв от пианино и она хочет потанцевать с внуком. Я иду включить стерео и ставлю диск, который мы выбрали для ее перерыва.

Джон протестует:

– Сторми! Я же говорил, что не танцую!

Он все время пытался сказаться больным, когда на физкультуре у нас были упражнения под музыку – настолько он это ненавидит.

Сторми, разумеется, не слушает. Она стаскивает внука с диванчика и пытается научить его фокстроту.

– Положи руку мне на талию, – приказывает она. – Я надела каблуки не для того, чтобы весь вечер просидеть за пианино.

Сторми пытается научить его шагам, но он продолжает наступать ей на ноги.

– Ой! – кричит она.

Я не могу перестать хихикать. Мистер Моралес тоже. Танцующей походкой он подходит ближе.

– Можно мне разбить пару? – спрашивает он.

– Да, прошу вас! – Джон практически толкает Сторми в руки мистера Моралеса.

– Джонни, будь джентльменом, пригласи Лару Джин на танец, – говорит Сторми, пока мистер Моралес ее закручивает.

Джон испытующе смотрит на меня, и я чувствую, что он до сих пор подозревает, что у меня его имя.

– Пригласи ее на танец, – настаивает мистер Моралес, улыбаясь мне. – Она хочет потанцевать. Ведь хочешь, Лара Джин?

Я грустно пожимаю плечами. Задумчиво. Истинное воплощение девушки, которая только и ждет, чтобы ее пригласили на танец.

– Я хочу посмотреть, как танцует молодежь! – кричит Норман.

Джон Макларен смотрит на меня, подняв бровь.

– Если мы просто будем качаться взад-вперед, я, возможно, даже не наступлю тебе на ногу.

Я изображаю сомнение, а затем киваю. Мой пульс ускоряется. Цель взята.

Мы делаем шаг друг к другу, и я обвиваю руки вокруг его шеи, а он обнимает меня за талию, и мы качаемся, не попадая в музыку. Я невысокая, едва ли метр шестьдесят, а в нем – все сто восемьдесят, но с моими каблуками мы получаемся подходящими партнерами для танца. С другого конца зала Сторми понимающе мне улыбается, но я делаю вид, что не вижу ее. Наверное, нужно действовать и устранить его, пока он не сбежал, но постояльцам так нравится смотреть, как мы танцуем. Ничего страшного не случится, если я подожду несколько минут.

Пока мы качаемся, я вспоминаю танцы в восьмом классе, как все разбились на пары, а меня никто не пригласил. Я думала, что мы с Женевьевой поедем вместе, но потом она сказала, что их отвезет мама Питера, и они сначала пойдут в ресторан, как на настоящее свидание, и будет неловко, если я буду третьей лишней. В итоге она пошла с Питером, а Джон – с Сабриной Фокс. Я надеялась, что Джон Макларен пригласит меня на медленный танец, но он этого не сделал. Он ни с кем не танцевал. Единственным парнем, кто действительно танцевал, был Питер. Он всегда был лучшим среди тех, кто считался классным танцором.

Рука Джона лежит у меня на спине и ведет меня, и я думаю, что он совсем забыл об игре. Теперь он у меня на прицеле.

– У нас не так уж и плохо получается, – говорю я ему.

Песня уже проиграла наполовину. Пора переходить к делу. Тебе конец через пять, четыре, три, две…

– Так значит… ты и Кавински, да?

Он полностью меня отвлек, и я моментально забыла об игре.

– Да…

– Я удивился тому, что вы вместе, – откашлявшись, продолжает он.

– Почему? Потому что я не в его вкусе?

Я говорю это непринужденно, будто это ерунда, незначительный факт, но он жалит, как острый камушек, брошенный мне прямо в сердце.

– Нет, ты в его вкусе.

– Тогда почему?

Я почти уверена, что Джон скажет «потому что я не думал, что он в твоем вкусе», так же, как сказал Джош. Он отвечает не сразу.

– В тот день, когда ты пришла на Модель ООН, я пытался догнать тебя на парковке, но тебя уже не было. Потом я получил твое письмо и написал ответ, и ты написала, а потом пригласила меня в домик на дереве. Я просто не знал, что думать. Понимаешь, о чем я?