Джессика Ли - Падаю вверх

Я поднимаюсь на ноги, и звук выстрела заставляет болотных птиц сорваться в воздух.

— Ааааааааа! — Брайан заваливается на бок и громко материться, зажимая свой живот.

— Ты думаешь, Киган не узнает об этом, грёбаный ублюдок? Ты уже труп, Даффи!

— Знаешь, за что я люблю аллигаторов? Они чертовски молчаливые ребята, но дело свое знают. — Мое лицо освещает огонь зажигалки. Я глубоко затягиваюсь. — Пока я курю, можешь насладиться последними минутами своей никчемной жизни.

Нужно поскорее покончить с этим и вернуться в город. Мне необходимо убедиться, что с Микки все в порядке. Я готов всю оставшуюся жизнь стоять перед ней на коленях, лишь бы она простила меня.

Когда остаток моей сигареты летит в воду, раздается несколько громких всплесков. Брайан скулит на полу катера.

— Пора, Келли! Не будем заставлять наших друзей ждать.

Брайан сопротивляется, когда я поднимаю его и пытаюсь столкнуть за борт. От большой кровопотери, у него совсем нет сил бороться со мной.

— Будь проклят ты и твоя шлюха. — раздается его голос прежде, чем темная вода Миссисипи принимает его тело.

Я завожу двигатель, работа которого заглушает крики Брайана. Около пятнадцати аллигаторов за минуту разрывают его на куски, когда я уже держу курс на Новый Орлеан.

Тачку Брайана постигает такая же участь. Вода Миссисипи скрывает и ее ниже по течению. Я возвращаюсь к бару, где оставил свой «Форд». Часы на приборной панели показывают два часа ночи. Я спешу в Даун-Таун, не жалея автомобиль.

В квартире стоит оглушительная тишина. Я скидываю у порога толстовку, запачканную кровью Брайана.

— Микки? — мой голос эхом проносится по помещению.

Все ее вещи на месте. Пиджак Сэма валяется на полу у двери в ванную комнату. Я поворачиваю ручку, но дверь заперта.

— Детка, открой дверь!

В ответ раздается только громкий всхлип.

— Микки, открой дверь! Ты же знаешь, она не остановит меня!

Мой кулак врезается в деревянную поверхность.

— Оставь меня в покое! Уходи!

Я закрываю глаза и упираюсь лбом в дверь.

— Детка, открой!

Новый всхлип заставляет мое сердце разрывается на куски.

— Тебе лучше отойти от двери, Микаэлла!

После этих слов я открываю дверь одним ударом ноги и застываю на входе в ванную комнату. Микки сидит под струями душа в том самом разорванном платье. Вода наверняка уже давно стала холодной. Она дрожит, обхватив свои колени. Девушка переводит взгляд на меня и, кроме ненависти, я ничего не вижу в этих больших голубых глазах.

Густой туман моего отчаяния, пробирается под кожу, и впитывается в кровь. Как за мной закрывается дверь в ванную комнату? Не помню. Дорога, здание, Оливер, лифт — абсолютно чистый лист. Пиджак Сэма спадает у порога ванной, и я стремлюсь смыть с себя гнилой налет чужого парня.

Едва поворачиваю кран, как поток ледяного огня, вырывается из лейки душа. Это пламя быстро вводит меня в транс. Я оказываюсь на границе между недавним признанием в любви от Коула и блаженными стонами Брайана Келли. Вода льется на голову, укутывает плечи, забирает всю солоноватую боль, что сочится из моих глаз.

Сумасшедшая дрожь конечностей, превращается в вязкую, клейкую, тусклую безысходность. Хочу умереть. Смерть? Это слово больше не пугает меня. Оно, как свет маяка на далеком берегу. Всего лишь нужно доплыть и подняться на смотровую площадку. Медные лучи прожектора приведут к спасительному островку.

Дверь отлетает к чертям собачьим, и миндальные глаза Коула, зависают на мне. Ненавижу. Так ненавижу, что мысленно оборачиваю вокруг его шеи канат и подвешиваю под потолком. Я смотрю, как он корчится в муках, и напеваю идиотскую песенку про висельника:

«…Висельник Джек на веревке болтался,

Висельник Джек в любви признавался,

Джек-коротышка слова проглотил,

Зачем же ты, Джек, овечку, убил?…»

Лед продолжает струиться по трубам. Я выбираюсь из ванны и ударяю Коула по лицу. Затем поджимаю губы, пару раз наворачиваюсь на кафеле, но все же, достигаю цели в виде спальни. Живо переодеваюсь в джинсы, футболку и худи черного цвета. Так намного комфортней разгуливать по городу. Коул молчит. Он ходит по моим пятам, и черт подери, молчит! Когда, я сажусь, чтобы завязать шнурки на кедах, говорю всего одну фразу:

— Утром, я заберу свои вещи. Пожалуйста, не усложняй всё и дай мне спокойно уехать. А еще лучше, если тебя вовсе не будет дома.

— Я не дам тебе уйти ни сейчас, ни когда бы то ни было! — наконец раздается его хриплый голос.

Коул опускается возле меня на колени. Его глаза пытаются поймать мой взгляд.

— Микки, прости, что меня не оказалось рядом, когда он…

Его голос дрожит. Он перехватывает мои пальцы, которые пытаются справиться со шнурками, и сжимает мою ладонь.

— Отвали! Не трогай меня, не удерживай, не приближайся! — я силой выдергиваю руку, пинаю Коула со всей дури и хватаюсь за дверную ручку. — Я не хочу тебя видеть!

— Я убил его, Микки. Убил за то, что он сделал с тобой. — тихо произносит парень, не поднимаясь с пола. — Пожалуйста, детка… не уходи…

— Мне плевать, ты понимаешь? — набираю в грудь воздух, чтоб не потерять сознание. — Ты обещал, что никто не причинит мне боли, никто не прикоснется ко мне вот так! Обещал! Я…я… жить не хочу, Коул и в этом ты виноват!!! Вся твоя жизнь, дерьмо! Наверное, прав был Гаррет, говоря о том, что ты навсегда погряз в своём болоте!

Открываю дверь и решительно шагаю к лифту.

— Ты думаешь, я сейчас чувствую себя лучше, чем ты? — Коул не отстаёт ни на шаг. — Я знаю, что я во всём виноват! Меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне. — он преграждает мне путь и, заключив мое лицо в свои ладони, добавляет. — Прости меня, прости! Я люблю тебя, Микки! Пожалуйста, вернись домой.

Я принимаюсь колотить его руками, ногами и даже собственной сумкой. Как только створки лифта раскрываются, заскакиваю и быстро нажимаю кнопку с цифрой один.

— Ты мне не нужен. И все, что я говорила о любви, ложь. Катись к черту, Коул!

Прислоняюсь к зеркальной стенке и ощущаю движение.

***

Новый Орлеан превращается в хорошо продуманный квест. И если ты заранее не получаешь инструкции и карту, то легко можешь заблудиться. Серебряные дождевые нити в свете ночного города образуют кроваво-красный занавес. Я иду, раскидывая их в стороны. Лужи под ногами стонут от моей тяжелой поступи, а бензиновые разводы, украшают черные джинсы, как настенное граффити. Останавливаюсь посреди полупустой улицы, и судорожно провожу рукой по мокрым волосам. На моем развернутом к небу лице, оседают тяжелые дождевые капли. Я высовываю язык и ощущаю безвкусную, спасительную свежесть. Она обязана вытащить из меня искалеченное нутро и хорошенько потрясти, держа за нервные окончания. Иначе, я просто не выдержу эту ношу, что разрывает на куски.

Две девушки под яркими, оранжевого цвета зонтиками, нечаянно задевают меня своими сумками. Обе извиняются и заскакивают в ночной клуб, что располагается в трех шагах от моего местонахождения. Я следую за ними.

Охранник изучает мой внешний вид и пропускает в заполненное людьми помещение. Внутри яблоку негде упасть. Направляюсь к бару, но и там, нет свободных стульев. Внезапно, парочка с коктейлями, освобождает уголок. Бармен широко улыбается и ставит передо мной рюмку текилы с долькой лайма. Похоже, ему не впервой обслуживать таких, как я. Разом заливаю алкоголь в горло и морщусь, сжимая губами цитрус. Прошу повторить этот трюк еще пару раз, и не замечаю, как весь комок боли в груди, оборачивается толстым слоем безразличия. Да, я временно ничего не чувствую.

Электронная музыка вызывает во мне желание танцевать. Расплачиваюсь за текилу и направляюсь на танцпол.

Толпа предоставляет мне местечко, в окружении группы парней. Поначалу, они ведут себя сдержанно и не позволяют себе сокращать расстояние. Но, когда я сбрасываю балласт в виде толстовки и остаюсь в одной майке, через которую просвечивает красный лифчик, то один из веселой троицы, делает попытку обнять меня. Я не препятствую ему. Рваный, дерзкий бит, меняется на мелодичный латиноамериканский мотив. Вспоминаю кое-какие незамысловатые движения и привожу своего партнера в восторг. Еще бы! Кого не зацепит, горячая, слегка пьяная девушка, виляющая задницей на уровне его ладоней. Пальцами он цепляется за шлейки для ремня и притягивает к себе.

— Хочешь оказаться в нирване? — шепчет незнакомец, прямо в ухо.

Я согласно киваю и продолжаю вилять бедрами. Доли секунд и перед моими глазами возникает маленькая, синяя таблеточка.

— Открой свой красивый ротик, крошка.

— Что это? — спрашиваю я, проглатывая сладковатую, приплюснутую пилюлю.

Он смеется и сжимает мою грудь своими руками.

— Скоро узнаешь.

И, правда, спустя час, я проваливаюсь в непонятную, но такую необходимую эйфорию. Парень вольготно шарит по моему телу, забираясь под майку. А мне плевать. Его друзья любезно приносят мне коктейль, голубого оттенка. Я залпом опустошаю стакан и запрыгиваю на руки к своему новому другу. Он держит меня за попу, и мы вместе ловим надрывные басы, создаваемые ди-джеем. Вскоре, я уже не понимаю, где нахожусь, потому что мой мозг в отключке. А точнее, плывет по волнам кайфа. Такой невероятный прилив энергии, что срывает крышу!

— Может, продолжим у меня? — интересуется Стив, придвигаясь к моим губам. Да, все верно, разрушителя моего сознания зовут Стив.

Я немного отстраняюсь и произношу «нет». На этом, откланяюсь назад и почти касаюсь головой пола. Волосы спадают водопадом, кончиками натирая ботинки, держащего меня парня. Он проводит рукой от моей шеи до границы пояса и возвращает меня в вертикальное положение.

— Я хочу тебя, крошка. Давай, еще по одной и свалим отсюда?

Минутное замешательство и я соглашаюсь. Почему? Одному дьяволу известно. Как только из крошечного пакетика выпадают два заветных круга, я приземляюсь на ноги. Сквозь призму затуманенных глаз, различаю очертания силуэта Коула. Чёрт! Какого хрена?!

— Проваливай, Даффи! — кричу так, что заглушаю саму себя.

Стив отходит в сторону, видимо, знает, что может не доехать до дома. Друзья быстро уводят его подальше от парня с клевером на запястье. Я же, покачиваясь, иду к выходу. Испортил такой вечер! Грёбаный идиот! Вот только на улице мне становится плохо. Таблетки дают обратный эффект в сочетании с текилой, коктейлем и несколькими часами танцевальной тряски.

Холодно. Я сажусь на бордюр и потираю ледяные плечи. Ливень, что завел меня так далеко, лишь усилился. Зарываюсь носом в колени и подавляю тошноту. Зачем, Коул притащился за мной?

Двери лифта закрываются перед моим лицом, и последние безжалостные слова Микки звенят в моих ушах. Глаза девушки смотрели на меня так, словно я дерьмо под её ногами. Даже в день нашего знакомства ее взгляд не был таким.

Раскат грома отрезвляет меня, и я возвращаюсь в квартиру, чтобы накинуть на себя куртку. Она сейчас способна натворить глупостей. Я должен догнать ее.

Не дожидаясь лифта, бегу по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Маленькая фигура Микаэллы скрывается за углом дома, когда я выбегаю из стеклянных дверей. Ливень спускается на город сплошной завесой. Плевать!

Следую за ней, держась на некотором расстоянии. Ее голова опущена, капюшон худи не спасает от безжалостных холодных капель воды, что льются с ночного неба. Черт, как же мне хочется сейчас прижать ее к себе. Она раздавлена и уничтожена. Моя боль ничто по сравнению с тем, что чувствует сейчас Микки.

Когда девушка останавливается у входа в ночной клуб, я наблюдаю за ней с другой стороны улицы. Я промок насквозь. Даже пачка сигарет в моем кармане превратилась в мокрое месиво. Швыряю ее в ближайшую урну и перехожу дорогу, когда Микки скрывается в клубе.

Заведение забито до отказа. Все столики и места у бара заняты. Несколько минут пытаюсь отыскать девушку взглядом. Наконец замечаю ссутулившуюся фигуру в углу барной стойки. Она опрокидывает шот с текилой в рот и просит бармена повторить заказ. Я прислоняюсь плечом к стене и провожу ладонью по мокрым волосам. Ей нужно сейчас выпить. Нужно согреться и постараться справиться с теми мыслями, что сейчас уничтожают ее изнутри.

Когда я решаю, что уже пора уводить мою девочку отсюда, она поднимается с высокого стула и, расталкивая толпу, выходит на танцпол.

В свете стробоскопов ее глаза холодно сияют. Микки полностью отдается мелодии, танцуя, словно в последний раз в своей жизни. Я сжимаю кулаки, когда какой-то парень прижимается к ней сзади, и она позволяет ему тереться о свою попку во время танца. Мне чертовски трудно сдерживать себя сейчас, но я словно чувствую её состояние и не вмешиваюсь. Она должна разобраться со своей болью, и если ей хочется сейчас танцевать, я не буду ей мешать. Но срываюсь с места, когда этот ублюдок начинает лапать ее и что-то шептать на ухо.