Сандра Браун - Падение Адама

Это стало главным событием дня. В горах Северной Италии, не столько величественных, сколько высоких и суровых, что вызывало невольное уважение даже бывалых альпинистов, произошел несчастный случай. Упав в расщелину глубиной около десяти метров, Адам Кэйвано серьезно повредил себе позвоночник. Газеты пестрели крупными заголовками, на первых полосах писали только об этом, сотни подчиненных Кэйвано на всем земном шаре пребывали в растерянности.

Тэд Рэндольф не испытывал смятения. Но программа новостей, конечно, вынудила его отложить все дела. Он перестал чинить трансформер сына и довольно строго попросил Мэтта и Миган не шуметь. Затем Тэд включил переносной телевизор погромче.

«…Единственный, оставшийся в живых. Его только что переправили на самолете в Рим, где сегодня вечером, очевидно, будет установлено, насколько серьезно он пострадал. Остальные члены горной экспедиции — французский автогонщик Пьер Готье и английский банковский магнат Александр Арингтон, согласно сообщениям, погибли на месте происшествия. Господин Кэйвано — всемирно известный промышленник, владелец сети отелей «Кэйвано». Он…»

— Там работает наша мама, — сказал Мэтт.

— Это тот самый Адам, которого мы знаем? — спросила его сестра Миган.

— Да, — мрачно подтвердил Тэд, — тише.

Репортаж шел в прямом эфире из Рима. Ведущий передачи в Нью-Йорке задавал вопросы репортеру в Риме:

— Что говорят врачи о состоянии господина Кэйвано?

— Официальные лица отказываются от комментариев, пока не проведено полное обследование господина Кейвано и не сделано окончательное заключение. Нам известно лишь то, что поврежден позвоночник. Это вызывает серьезные опасения.

— Когда его привезли, он был без сознания?

— Официального подтверждения пока нет, но, по-видимому, так. Прямо с вертолета его переправили в больницу. Следите за нашими сообщениями.

Тэд резко убрал звук. С уст его сорвалось словцо, которое обоим детям было велено игнорировать и никогда не повторять, что они и делали, боясь наказания. Впрочем, мама никогда не наказывала Тэда за эти слова; на сей раз они не удержались, чтобы не обратить внимания — сквозь сжатые губы отец прошипел:

— Чертов дурак!

— Кто? — Элизабет Рэндольф вошла в кухню через черный ход и бросила портфель и сумку на стол.

Все трое сразу же обернулись.

— Мама! Угадай, о ком говорил диктор?

— Мэтт, Миган, бегом отсюда! — торопливо скомандовал Тэд.

Вытянув руку, он указал на дверь, ведущую в гостиную.

— Но, папа…

— Давайте, давайте. Нам с мамой надо поговорить.

— Но она…

Все возражения мигом улетучились, когда отец насупил брови. Спустя год после свадьбы Тэда Рэндольфа и Элизабет Бэрк, ее дети уже ни на шаг от него не отходили. Он заражался их бурлящей энергией, а они мгновенно улавливали его настроение. Они не оставляли друг друга без внимания, и дети легко согласились на усыновление. Сейчас отцу явно было не до шуток, спорить же с ним не только бесполезно, но и неблагоразумно. Пришлось подчиниться и тихонько выйти.

— В чем дело, Тэд?

Он положил руки на плечи Элизабет.

— Не хочу тебя расстраивать.

— Ты выглядишь просто удрученно. Что случилось? В чем дело? Произошло что-то ужасное, я чувствую. Мама? Папа? Лайла?

Элизабет потеряла первого мужа в результате страшной автокатастрофы. Она знала, каково это — получать такие сюрпризы. У нее снова подвело живот, как однажды утром, когда в дверях увидела двух полицейских — с непокрытыми головами и постными лицами. В ужасе она схватила Тэда за рубашку.

— Ну, говори же!

— Это Адам.

— Адам. — Она облизнула губы и побледнела.

Элизабет с Адамом Кэйвано связывали тесные отношения. Чисто профессиональный интерес сначала видоизменился затем в связи с расширением ее торговой сети «Фантазия» в отелях Кэйвано. Теперь насчитывалось пять магазинов и планировалось открыть новые. Элизабет и Адам настолько сблизились, что в свое время Тэд чуть не умер от ревности. Но, убедившись, что этот молодой красавец-миллионер ему отнюдь не соперник, Тэд пригласил Адама к своим друзьям.

— С Адамом что-то случилось? — Голос Элизабет задрожал от волнения.

— Он оступился и упал во время горного восхождения в Италии.

— О Господи! — Она зажала ладонью рот. — Умер?

— Нет. Но у него серьезная травма. Его отвезли в Рим.

— Серьезная травма? Какая?

— Они не уверены в степени…

— Тэд!

Он покорно вздохнул.

— Повреждение позвоночника.

На глаза Элизабет навернулись слезы.

— Перелом?

— Не знаю. — Уловив недоверие в ее глазах, добавил: — Клянусь, не знаю. Сведения очень скудные. — Он пересказал ей репортаж из Рима. — Похоже, дело плохо.

Элизабет прижалась к мужу, он крепко обнял ее.

— Адам с ума сходил, предвкушая это путешествие, — сказала она. Уткнувшись в плечо Тэда. — Узнав, что он собирается покорить эту вершину, я обозвала его сумасшедшим, который рискует по крайней мере стать хромым из-за такого глупого увлечения, — она всхлипнула, — но я только шутила. — Внезапно она подняла голову. — А двое его друзей? Что с ними?

Тэд прижал к себе голову Элизабет и взъерошил ей волосы. Затем погладил ее по голове.

— Они погибли, Элизабет.

— О-о-о, — простонала она. — Адам этого не переживет.

— Говорят, кто-то из них сорвался и потянул в ледяную расщелину остальных.

— Неважно, чья это ошибка, Адам возьмет все на себя, я его знаю. — Спустя мгновение она слегка отодвинулась и подняла глаза на Тэда. — Что же нам делать?

— Сейчас мы ничем не поможем.

— Я обязана что-то предпринять, Тэд!

— Тебе надо подумать о себе. И о ребенке. — Он положил руку на уже заметный живот — Элизабет дохаживала восьмой месяц. — Вряд ли Адам захотел бы подвергать опасности своего крестника.

— Я попрошу миссис Альдер побыть с детьми. Мы вылетим из Чикаго в Рим сегодня же вечером.

— Ну уж нет, — решительно замотал он головой, — ты в Рим не полетишь.

— Но не могу же я сидеть сложа руки! — с досадой воскликнула она.

— Тебя просто завалят делами в ближайшие несколько дней. Нельзя упустить ни одной мелочи. Грядет хаос; пока официально не объявят диагноз Адама, я думаю, он не прочь положиться на твое здравомыслие в такой критической момент. Ты окажешь ему неоценимую услугу, отвечая на звонки и отваживая слишком любопытных здесь, нежели в коридорах римской больницы, меряя их шагами и будучи не в силах что-либо изменить.

Она удрученно опустила плечи.

— Наверное, ты прав. Да, конечно, прав. Просто я чувствую себя такой ненужной.

Тэд только поморщился при мысли о том, каким беспомощным почувствует себя Адам Кэйвано, когда придет в себя и узнает про перелом позвоночника. Дай Бог, чтобы этого не было.

— Вот чертов бедолага, — прошептал он, снова прижимая ее к своей груди.

— Не пойдет. Самая дурацкая идея из всех, когда-либо занимавших умы человечества.

Босоногая Лайла Мэйсон, в обтягивающих джинсах и линялой тенниске, сильно смахивала на «общинную маму» шестидесятых. Конечно же, тогда она была всего лишь ребенком, но ее облик вполне олицетворял мятежный дух тех лет. Она раздраженно тряхнула густыми волнистыми волосами. Из-под сползающей на лоб банданы, выбивалась светлая челка, в задумчивости она часто ее теребила.

— Ты нас даже не выслушала, — упрекнула Элизабет свою младшую сестру.

— С меня хватит. Адам Кэйвано. Одного только имени достаточно, чтобы восстановить меня против любого вашего плана. — Она посмотрела на супругов с нескрываемой неприязнью. — Давайте забудем наш разговор и пойдем за мороженым, ладно? Без обид.

Тэд и Элизабет уставились на нее с немым укором. Увидев, что они еще не сложили оружие, Лайла плюхнулась на софу в гостиной своей маленькой квартирки и, словно щитом, прикрылась коленкой в потертых джинсах.

— Ладно, давайте послушаем. Я согласна на короткую проповедь, и покончим с этим.

— Он не поправляется, Лайла.

— Большинство повредивших позвоночник не поправляются, — саркастически заметила та. — Особенно сразу. И большинство не располагают такими средствами помочь себе, как Кэйвано. Благодаря чековой книжке в его распоряжении такое количество сиделок, докторов и физиотерапевтов, которое многим и не снилось. Он во мне не нуждается.

— Это снобизм наоборот, не так ли? — резонно заметил Тэд.

— Есть у Кэйвано деньги или нет, к делу не относится.

— Тогда почему ты не хочешь стать его физиотерапевтом? — требовательно спросила Элизабет.

— Потому что он мне не нравится, — резко ответила Лайла. Она вскинула руки, заранее отметая возражения родственников. — Нет, вернее так: я ненавижу его, презираю и питаю к нему отвращение. И это взаимно.

— Но ведь это не должно иметь значения.

— Но имеет! — Лайла стремительно соскочила с дивана и стала мерить шагами комнату. — Парни, вроде него, нуждающиеся в лечении, просто кошмарные больные. Я имею в виду, что они самые плохие пациенты. Дети любят и обожают тебя за внимание, старики до слез благодарны тебе за доброту. Даже молодые женщины трогательно боготворят. Но мужчины в возрасте Кэйвано, — произнесла она, непреклонно качая головой, — ну уж нет. Ничего не выйдет. Мы в госпитале тянем жребий, кому с ними возиться.

— Но, Лайла…

— И почему же? — Голос Тэда заглушил голос жены.

Элизабет имела обыкновение усугублять и без того накаленную атмосферу своей излишней эмоциональностью. Он же к любой ситуации подходил прагматичнее, особенно когда дело касалось его категоричной невестки, непредсказуемой, переменчивой в своем настроении.

— Потому что большинство из них пребывали в превосходной физической форме, пока не повредили позвоночник. Нередко они травмируются, занимаясь опасными видами спорта. Это неугомонные авантюристы: мотоциклисты, серферы, лыжники, аквалангисты. По физической подготовке их даже сравнивать не стоит с обычными людьми. Травма и паралич, пусть даже временный, приводят их в бешенство: невозможно смириться с тем, что превратился из супержеребца в беспомощного инвалида. Человек полностью теряет присутствие духа. Несмотря на все свое воспитание и природную любезность, после несчастного случая он озлобляется и стремится отплатить всему миру за свое несчастье. Короче, он становится шилом в… ну, головной болью.

— Адам не будет таким.

— Правильно, — согласилась Лайла с сарказмом, — он будет много хуже. Ему есть что терять.

— Он обрадуется, что ты хочешь помочь ему.

— Он будет возмущаться всем, что я делаю.

— Он будет благодарен тебе.

— Он будет бороться со мной.

— Ты станешь для него лучом надежды.

— Я стану козлом отпущения. — Лайла глубоко вздохнула. — Принять на себя главный удар его отвратительного характера и упрямства — значит подвергнуть себя надругательству. Итак, разговор закончен. Как насчет мороженого?

Элизабет умоляюще посмотрела на Тэда.

— Сделай что-нибудь.

Он коротко засмеялся и пожал плечами.

— Что же я могу поделать? Она взрослая женщина, и у нее есть свое собственное мнение.

— Спасибо, Тэд, — сказала Лайла дружелюбно.

— Ты же видел Адама. — Тэд твердо придерживался своего решения не пускать Элизабет за границу, но уступил ее настойчивым просьбам самому увидеть Адама и поведать о его состоянии, что называется, из первых рук. — Изложи Лайле мнение врачей.

Тяжело вздохнув, Лайла вернулась на свое место.

Тэд неохотно начал:

— Я ездил на Гавайи проведать его.

— Я думала, он в Риме.

— После операции он настоял на том, чтобы его перевели в больницу в Гонолулу.

— Была операция?

Тэд кивнул.

— Насколько я понял, он легко отделался.

У Лайлы, несмотря на антипатию к Адаму, проснулся профессиональный интерес, и она слушала очень внимательно.

— Слава Богу, позвоночник цел, но несколько ребер треснули или сломались. Хирурги постарались их вправить. Я не силен в медицинских терминах, но кажется, у него контузия спинного мозга. Сильный ушиб позвоночника повлек за собой обширные отеки.

— Контузия — это результат ушиба. Опухшие ткани давят на нервы. Пока отек не спадет, доктора не смогут с уверенностью определить характер паралича — постоянный он или временный.

— Вот именно. — Тэд кивнул, подтверждая, что ее резюме соответствовало заключению экспертов.