Вместо холодного благоразумия, которое должно было проявить в подобной ситуации, почти насильственной женитьбы, он оказался в положении зеленого юнца, не контролирующего свои желания, и угодил в любовные сети, в которых все больше запутывался. Теперь с каждой минутой его привязанность будет расти, и не успеет он опомниться, как будет без ума влюблен в жену и полностью в ее власти. Станет рабом, чтобы снова потерпеть крах. Разве мог он подумать, покидая на короткий период отпуска свою часть, что окажется в таком нелепом положении. И возвращение в армию вдруг потеряло прежнюю привлекательность. Он понимал, что дело в Дельфине. И решение возникло немедленно: не откладывая ни минуты, бежать, отправиться в Портсмут, чтобы скорее вернуться в Испанию.

Дельфина открыла глаза, потянулась всем телом, и сонная улыбка заиграла на ее губах при воспоминаниях о ночи любви. Она протянула руку и ощутила рядом пустоту. Она лежала одна в огромной кровати. Стивен ушел и оставил ее одну? Дельфина с нетерпением ждала его возвращения, жаждала снова его поцелуев, его ласк. На губах все еще оставался вкус его губ, она помнила его запах. Он сейчас вернется, и она увидит знакомую улыбку, и они снова будут любить друг друга.

Но проходило время, а он все не возвращался. В Лондоне ее горничная принесла бы кофе в постель, отдернула шторы и наполнила ванну. Но в Тамаре не было штата слуг, она должна обслуживать себя сама, пока не устроит все как положено.

Дельфина встала, оделась, ее мысли были в смятении, она не понимала, куда мог уйти ее муж так рано.

В холле она встретила Алису и спросила о муже.

Та пожала плечами:

— Но он уехал, миледи, очень рано уехал.

— Уехал? Но куда? — переспросила Дельфина, хотя уже поняла.

— Обратно в Испанию.

— В Испанию!

Она восприняла новость как пощечину, он не уехал прокатиться верхом или навестить соседей, хотя и это было бы для нее неприятным известием. Нет, он уехал совсем, как будто хотел ее наказать, без записки, оставил одну после ночи любви, не попрощавшись, не поцеловав, уехал в чужую страну на войну.

Она взяла себя в руки, не желая показывать свое огорчение перед прислугой. Хотя все понимали, что хозяин пренебрег обычной вежливостью и приличиями, не попрощавшись с женой. Не сказал, что вернется и как долго будет отсутствовать.

— Эгоистичный и самовлюбленный негодяй, — пробормотала она. Если бы он сейчас вдруг вошел как ни в чем не бывало, она бы наградила его пощечиной.

Но, немного успокоившись и стараясь сохранить лицо и самообладание, она стала убеждать себя, что он уехал не так уж неожиданно. Разве он не говорил ей вчера, что рано утром должен выехать в Портсмут, чтобы успеть на корабль. Он беспокоился за нее, когда желал, чтобы она пока оставалась в Лондоне у родителей, со своей семьей, друзьями и там ждала его возвращения. Это ее отец настоял, чтобы муж увез ее сюда, в этот заледенелый каменный дом, и оставил в незнакомом окружении.

Она бродила по огромным пустым залам и переходам, сопровождаемая гулким эхом шагов по каменному полу, и чувствовала себя брошенной и потерянной. Она так не хотела поддаваться своему чувству к нему, но уступила, просто не могла не поддаться, попала полностью под его влияние. Но почему он так поступил с ней? И почему она в таком отчаянии? Она его едва узнала, а у нее такое чувство, как будто ее внезапно оставил самый близкий человек.

Но в тот же день Дельфина нашла в себе силы и, подчинившись судьбе, стала готовиться к своей будущей реальной жизни. Он солдат, и она не имела права ждать, что он изменит своему долгу солдата и останется рядом с женой. Она не единственная женщина, чей муж оставил ее, чтобы сражаться на Пиренейском полуострове. Она займется делом, приготовит дом к его приезду, приложит все силы, чтобы в нем стало уютно и удобно жить. Он скоро вернется, и тогда… Но дальше этого ее мысли не простирались.

Дельфина нашла в себе силы начать жить без Стивена. Она решительно сосредоточилась на своих новых обязанностях хозяйки большого дома, они ей даже стали нравиться. Но прошло много недель, прежде чем все заблестело, каждая дощечка пола, каждый предмет мебели, появились новые занавеси на окнах, ярко вспыхнули люстры, и наконец Дельфина почувствовала, что Тамара стала ее настоящим домом. У нее появились новые друзья, они помогали заполнить время, теперь Дельфина часто получала приглашения и устраивала приемы у себя, вскоре она стала находить в своей жизни удовольствие. Она спокойно и достойно выполняла обязанности хозяйки большого поместья, у которой нет других проблем и забот, как управлять им, принимать гостей и наносить визиты. Ну и еще заказывать наряды для балов и благотворительных акций.

Тамара — прежде уединенный и заброшенный угол — превратилась в ухоженное поместье, и это теперь был ее мир. Где-то далеко, за морем, армии союзников сражались с Наполеоном. Она регулярно писала Стивену о своих домашних делах и получала его нечастые ответы. В одном письме он писал, чтобы она не сердилась на него и не думала о нем плохо — он пишет редко потому, что его часть все время в движении. Но Дельфина, по крайней мере, знала, что с ним все в порядке, он жив и не ранен. В их письмах не было и намека на страсть, на возникшую между ними близость, тем более на то, что произошло между ними в их последнюю ночь.

Но по ночам она страдала от одиночества, лежа без сна одна в огромной постели. Дельфина скучала по нему, но воспоминания о счастье были так болезненны, что она пыталась прогнать их, хотя и безуспешно, потому что думала о Стивене постоянно.

Прошло три месяца с того дня, как она приехала с мужем в Тамару, когда вдруг поняла, что беременна. Окружавшие ее друзья и увеличившийся штат прислуги — все пришли в необыкновенно радостное волнение. Испытав сначала потрясение, она тоже обрадовалась, пришла в радостное возбуждение, теперь много смеялась и чувствовала себя великолепно. Ребенок! У нее будет ребенок от Огивена. И беременность, и влажная холодная погода дали прекрасный повод не подвергать опасности будущую мать и не ехать в Лондон на свадьбу сестер — предстоявшее грандиозное двойное торжество, судя по письмам матери.

И вот наступил день, когда она родила дочь, и весь мир расцвел и заиграл великолепными красками. Она была поглощена новыми чувствами — умиления, восторга, нежной любви к этому маленькому существу. Ребенок был прекрасен — с глазами синими, как вечернее небо, с розовой кожей и темными волосиками. Девочка была копией Стивена.

Безумно любящая мать назвала дочь Лоуэнной; по словам Алисы, это было одно из любимых имен в Корнуолле. Дельфина написала Стивену о рождении дочери. О радостном событии сообщила она и родителям и через две недели получила ответ от матери, которая настаивала, чтобы Дельфина приехала их навестить и привезла дочь. Дельфине и самой хотелось повидать родных, а особенно увидеть тетю Селию. Тетя писала ей часто о своих делах и о приюте, а в одном из писем сообщила, что мать Мэйзи, Мег, умерла. Тетя не писала причину ее смерти, только беспокоилась о судьбе девочки. Самую главную опасность представлял Уилл Келли, который и раньше имел виды на маленькую Мэйзи и сейчас постарается выманить ее из приюта.

Дельфину тоже волновала судьба девочки, ей хотелось помочь Мэйзи, она даже подумывала о том, чтобы забрать ее из приюта и привезти в Тамару, где для нее найдется место.

А Лоуэнна росла и своей улыбкой, как лучиком солнца, согревала сердца, скоро она стала всеобщей любимицей. Ворковала что-то по-своему в окружении обожающих ее домочадцев. Она пошла в десять месяцев, твердо стояла на ножках и упорно топала по всему дому.

Но вскоре радость Дельфины была омрачена отсутствием известий от Стивена. Отправив письмо о рождении дочери, она получила от него ответ, где он выражал радость, но после этого писем больше не было. Ни одного с тех пор. Она себя уговаривала, пытаясь объяснить его молчание трудностями войны, плохой связью, постоянным движением войск и битвами. Но прошло шестнадцать месяцев с тех пор, как она получила последнее письмо, и теперь ее не покидало растущее чувство тревоги. Она сама была поражена глубиной своего чувства к мужу, которого так мало успела узнать, но сама мысль о том, что он может быть ранен или убит, постоянно терзала ее.

Так случилось, что у нее не было времени узнать его поближе и привыкнуть к нему, но чем дольше длилась разлука, тем больше крепло чувство, он стал для нее самым близким человеком, который надежно поселился в ее сердце, и она хранила воспоминания о нем и надеялась на совместное будущее.

Никогда после, в течение всей своей жизни, Стивен не мог бы точно вспомнить все события, которые произошли с ним после битвы при Бадахосе, седьмого апреля. Она стала самой кровавой в войне на Пиренеях. Город, который долго удерживали французы, был взят войсками альянса. Когда наступил рассвет, предстала ужасная картина боя, который произошел здесь, — груды мертвых тел, все вокруг было завалено трупами британских солдат, реки крови заливали окопы.

Когда город наконец был взят, началась другая, еще более страшная бойня. Солдаты вышли из-под контроля офицеров и, не слушая приказов, всю свою ярость за погибших товарищей излили на жителей испанского города. Два дня продолжалась дикая необузданная вакханалия, город подвергался насилию. Убивали, насиловали, жгли и напивались до безумия. Четыре тысячи жителей, в основном женщины и дети были зверски убиты.

Он никогда даже в мыслях не мог представить, что станет свидетелем такой чудовищной вспышки дикого неповиновения. Его психика подверглась серьезной опасности, память словно отказывалась служить. Одно дело вести солдат в бой и сражаться с врагом, как велят честь и долг, но видеть, как твои солдаты, те же, организованные, храбрые, с которыми ты сражался, не подчиняются больше твоему приказу и превращаются в полчище зверей… Воинская дисциплина рухнула в одночасье. Они выместили всю накопившуюся ненависть на испанских жителях, город утонул в крови.

Стивен потом удивлялся, что не сошел с ума, не застрелился, бродя по улицам, до полусмерти усталый, а в ушах раздавался гром мушкетных выстрелов, крики детей и женщин. И стояли пустые дома, безмолвные свидетели трагедии.

Вернувшись в лагерь, он сел, обхватив голову руками. Верный Оакли стоял рядом, глядя на хозяина в немом сочувствии.

— Боже мой, Оакли, послушай, я как будто стал старше на двадцать лет. С меня довольно. Мушкетный выстрел в голову прекратит страдания. — Он поднял лицо в потеках грязи, порохового дыма, кривя рот в горькой усмешке. — Знаешь, какой сегодня день, Оакли? Первый год рождения моей дочери. Ей исполнился год, а я еще ни разу ее не видел. И теперь в каждый ее день рождения я буду вспоминать этот ужасный день.

Но после взятия Бадахоса он еще сражался южнее Саламанки, в горах, и там получил тяжелую рану в грудь. Его выходил Оакли и местные женщины. Сражались в пыли и дикой жаре. Французы не выдержали, остатки их армии отступили к Пиренеям и вернулись во Францию.

Победу армия Веллингтона праздновала два дня, а затем последовал приказ вернуться в Португалию, откуда Стивен отплыл на корабле в Англию.

Он стоял на носу корабля, не обращая внимания на бушующие за бортом волны, угроза быть смытым за борт не пугала его. Он возвращался домой, не испытывая радости от победы, только свинцовую усталость и жестокое разочарование.

Все сознательные годы своей жизни он служил в армии, и это было единственным и главным, что имело для него значение. И все это рухнуло. Теперь, после окончания войны, он намерен жить с женой, которую почти не знал и не видел так давно, и своим ребенком. Он пытался разобраться в своих мыслях. Выяснить для себя, чего он хочет от жизни. Его ждала Дельфина — молодая женщина, которую он сделал своей женой и сразу уехал, пробыв с ней всего два дня. Пытался вызывать ее образ, но представало смутное видение: рыжевато-каштановые, с искорками, волосы, огромные темные глаза, так часто смотревшие на него с открытым дерзким вызовом. Потом та же девушка, но взгляд ее смягчился, глаза были подернуты желанием и негой. «Дельфина», — шептали его губы. Он с сожалением вспоминал, как в пьяном угаре овладел ею насильно в гостинице, и эта ночь привела его к неожиданному браку. Он женился, но только потому, что пришлось уступить под натиском обстоятельств. Она стала его женой, с которой он разделил ложе всего два раза.

И желание увидеть ее вдруг оживило сердце, он с огромным сожалением вспомнил, как покинул ее воровски, на рассвете, только потому, что она неожиданно пробудила в нем нежные чувства, он сбежал от нее, боясь, что может потерять голову вновь и повторится история, когда он был жестоко обманут другой — жестокой и ветреной особой, разбившей его сердце, и рана тогда еще не зажила. Он испытывал нежность, готовность защищать Дельфину, когда смотрел на ее лицо, на разметавшиеся по подушке каштановые локоны, а она мирно спала рядом. Нежность, готовую перерасти в более сильное чувство.