Роуз родила сына, Томаса, ему было три месяца от роду. Ферн ожидала ребенка. Обе сестры выглядели цветущими и, как всегда, заняты сплетнями и болтовней. Лоуэнна сразу отправилась в детскую, которая видела многие поколения маленьких Кэмеронов, и няня Томаса с удовольствием играла с ней.

Когда дети удалились, Дельфина спросила у Ферн, как ей нравится жить в Хартфордшире, и сестра взахлеб стала описывать, в каком замечательном доме она живет, какая роскошь ее окружает и какими обширными землями владеет ее муж. Аристократ и виконт Фолкнер.

Дельфина была первой представлена этому, тогда еще молодому неженатому виконту, но он показался ей слабохарактерным и малоинтересным собеседником, хотя это был добродушный и веселый розовощекий человек, и ясно было, что Ферн вертит им как хочет. Главное, чтобы ему позволяли в сезон охоты и рыбной ловли заниматься любимым делом. Он был всем доволен и позволял своей молодой жене вертеть им по своему усмотрению.

По дороге домой Лоуэнна, полная радостного возбуждения, тараторила, рассказывая матери об игрушках, которыми ей позволили играть в детской, о том, какой красивый беби лежит там в колыбели. Дельфина слушала дочь и спрашивала себя, поменяла бы она свою жизнь со строгим и вспыльчивым, необыкновенно красивым мужем на жизнь с покладистым и веселым виконтом, за которого вышла Ферн.

И сделала вывод, что никогда в жизни, несмотря на страдания, постоянные недомолвки и разногласия. Никогда. Ее муж сильный и волевой мужчина, правда не лишенный комплексов и тайн, с ним нелегко поладить, и она, если честно признаться, совсем мало его знает. Но когда-то он подарил ей мгновения, полные неподдельной страсти, так притвориться было невозможно. Хотя она прекрасно отдавала себе отчет, что эта страсть имеет мало общего с настоящим чувством. Когда они впервые оказались в постели, он даже не знал, кто она такая. Любой мужчина на его месте, который нетерпеливо ждал женщину для определенных целей, увидев рядом молодую недурную женщину, не оказавшую особого сопротивления натиску подвыпившего лорда, проявил бы такую же пылкость.

Но Стивен твердо стоял двумя ногами на земле, он был человеком непреклонного характера и сильной воли, и она понимала, насколько ее жизнь была бы пуста без него. Хотя их супружеские отношения длились так недолго, она уже не мыслит без него своего существования. И если они расстанутся, она не представляет, чем сможет заполнить пустоту. Но видимо, придется себя пересилить. Она старалась не заглядывать глубоко в свою душу, боясь обнаружить там чувство к мужу, которое пугало ее. Оно было таким сильным, что она боялась дать ему определение, и появилось в ту ночь, когда он покинул ее и уехал в Испанию. За время его отсутствия оно росло и тысячекратно усилилось, когда он вернулся. Погасить этот огонь было невозможно, она не знала, как ей теперь жить дальше. Она постоянно вспоминала те минуты, когда они были вместе, тесные горячие объятия, его губы, искавшие ее губы, как сливались их тела, какое удовлетворение, какое наслаждение они давали тогда друг другу. Теперь она мечтала об этом постоянно и безумно хотела, чтобы все повторилось.

Несмотря на их разногласия и взаимные обидные слова, она иногда ясно чувствовала и видела, что он тоже хочет ее. В его взгляде читалось откровенное и нетерпеливое желание. И тогда ей хотелось забыть свою ревность, свою гордость и просто обнять его и все простить. Она устала себя жалеть, притворяться и лицемерить, делать вид, что равнодушна и холодна, и понимала, что настает момент истины, что, если она хочет продлить брак и сделать его счастливым, ей придется уступить.

А если она ведет себя неверно? Что, если вместо того, чтобы ходить с надутыми губами и делать вид, что сердится, наоборот, заставить его потерять голову, любить его так страстно, как она способна, выразить всю свою накопившуюся тоску по его ласкам, и он забудет о той, что нанесла ему глубокую сердечную рану. В ее ли власти сделать так, чтобы он забыл испанку? И надолго ли удержит его любовь после, чтобы ему не захотелось никогда покинуть ее?

Стивен вернулся, когда она уже спала, и они встретились только на следующее утро внизу, в зале. Он только что вернулся с утренней прогулки верхом в парке, а Дельфина выходила, чтобы велеть заложить коляску и ехать в сиротский приют. Она так надеялась, что избежит этой встречи и успеет отбыть до его возвращения.

Она растерянно взглянула на него, натягивая перчатки:

— О, Стивен, ты вернулся.

Он ожидал ледяного приема и упреков по поводу его отсутствия, но у нее на удивление был растерянный вид, плечи безвольно опущены и в глазах читалась такая печаль, его сердце дрогнуло, и он уже хотел спросить, что случилось, но она выпрямилась, гордо вскинула голову, и он лишь сухо ответил:

— Как видишь.

Войдя, он бросил шляпу и перчатки на столик, сюртук для верховой езды повесил на спинку кресла. Потом, по своей привычке, потер затекшую шею рукой. Она невольно залюбовалась его стройной фигурой. Широкие плечи, тонкая талия, сильные длинные ноги. Ей хотелось подойти и помассировать ему шею, плечи, снять напряжение ласковыми прикосновениями.

— Ты хорошо покатался?

— Да, неплохо, хотя я предпочитаю просторы и берег Корнуолла. Но день сегодня прекрасный, нельзя сидеть дома.

Он оглядел жену — скромный костюм, маленькая шляпка на аккуратно забранных волосах.

— Ты куда-то уходишь?

— Да, я уже выходила, когда ты…

— Если ты собралась к родителям, я сейчас переоденусь и составлю тебе компанию, все равно придется встретиться с твоим отцом, рано или поздно этой встречи не избежать.

— Я не собираюсь к родителям, я была у них вчера, когда ты был в Вулвиче. И снова пойду к ним завтра. Я решила повидать тетю Селию.

— Жаль, — заметил он, — я хотел повести тебя по магазинам. Или можно было вместе с Лоуэнной поехать на пикник в Хэмстед-Хэд. Мы бы прекрасно провели время втроем.

У нее потеплело на сердце. Как приятно слышать, что он хочет побыть с ней и дочерью. Она улыбнулась:

— Рада слышать и с удовольствием бы поехала, не говоря уже об Лоуэнне, пикник прекрасная идея, и надо съездить, пока погода не испортилась.

Он тоже улыбнулся, глядя на жену. Стивен осознавал в этот момент, как его влечет к этой женщине, он уже не в силах игнорировать растущую нетерпеливую страсть к своей строптивой жене. Он гордился ею, вспоминая, как идеально она устроила и вела дом, как справлялась со всеми делами одна в имении, да еще родила ему прелестную дочь. Стивену хотелось сделать для нее что-нибудь приятное, показать, что он ценит ее и его жена заслуживает внимания, она должна иметь все, что захочет. А ему будет приятно угодить ей, он даже готов встретиться с ее отцом, который шантажировал его самым непозволительным образом, готов помириться с тестем.

На ее лице он прочитал растущее беспокойство и нетерпение. Оно было ей несвойственно, и он сам забеспокоился.

— Что с тобой, Дельфина? Я сказал что-то не так? — Он остановился у первой ступеньки лестницы, собираясь подняться к себе в комнату.

В его голосе явственно прозвучало разочарование. Он надеялся, что, приехав в Лондон, сможет доказать жене свою преданность и их отношения станут налаживаться. Но ей явно было не до него; озабоченно сдвинув брови, она с трудом оторвалась от своих мыслей.

— Нет, нет, все в порядке. Просто я…

— Куда ты направляешься? — В его голосе проскользнули подозрительные нотки. — К той самой тете Селии, что занимается делами сирот?

Она испуганно посмотрела на него. Если бы он знал, куда она действительно направляется, он наверняка запретил бы ей. А может быть, она напрасно боится ему сказать, ведь Стивен всегда с одобрением относился к ее благотворительной деятельности.

— Да, ты прав. Я хотела узнать, как идут дела в приюте без меня.

— Но почему ты не пригласишь свою тетю сюда? Она рассказала бы обо всем, что тебя интересует, а она повидала бы нашу Лоуэнну. Мы в Лондоне пробудем недолго, и мне хотелось бы провести время с тобой и дочерью. Погулять, купить тебе новые вещи. Показать Лоуэнне достопримечательности, хотя она мало что поймет. Я пожертвую в твой приют приличную сумму денег, если это тебя успокоит, ты ведь не собираешься работать там, пока мы находимся здесь, до нашего возвращения в Корнуолл?

— Прошу тебя, не запрещай мне ехать. Я не задержусь там долго, и, возможно, мы успеем после обеда поехать в парк на пикник. Хочешь, я велю кухарке приготовить нам корзину с едой. — Тон ее был почти умоляющим, она не хотела сейчас спорить и что-то доказывать.

Он смотрел в ее огромные, устремленные на него с немой мольбой глаза и понимал, что не в его силах отказать ей в чем бы то ни было в такие моменты. Она уже имела власть над ним, он готов позволить все, что она захочет. Нет, нельзя показать ей слабость. Он вернулся в холл, подошел и встал рядом. Потом сдержанно спросил, как будто испытывая ее:

— А если я против твоей поездки, как ты поступишь? — и увидел, как ее взгляд стал почти враждебным.

— Надеюсь, ты этого не сделаешь.

— И тем не менее…

— Я вынуждена буду тебе не повиноваться. — Она твердо встретила его взгляд, и он понял. Она ни за что не уступит, иначе перестанет себя уважать. — Не стоит меня запугивать, Стивен.

Он прищурился в ответ на этот вызов.

— Я не собираюсь запугивать тебя, даже наоборот, если хочешь. Я хочу тебя защищать.

— Рада слышать. — Она натянула перчатки и поправила шляпку. — Просто не могу понять, почему тебе так неприятен мой визит к тете.

— Я этого не говорил.

— Нет, но ты ясно дал понять. Не стоит беспокоиться. Я скоро вернусь. Вместе с кучером поедет лакей, поэтому я буду в полной безопасности, если тебя это беспокоит.

Понимая, что не имеет веских причин ее удерживать, он кивнул, но ему не по душе была ее поездка, смутная тревога поселилась в сердце. Она поедет в приют. Он прекрасно помнил и никогда не забудет, как она случайно попала в его руки и чем это кончилось, и все потому, что оказалась в таком неподходящем для леди районе, как Уотер-Лейн.

* * *

Карета покинула мирный и благополучный район Ковент-Гарден, и вскоре они оказались в лабиринте улочек, темных, узких и пропитанных зловонием сточных канав. Этот запах всегда сопровождал мир нищеты и порока. Наконец узкий переулок вывел их на относительно широкую проезжую часть Уотер-Лейн. Кучер мастерски лавировал среди экипажей, повозок, пешеходов и уличных животных. Проезжая мимо «Голубого вепря», где она потеряла невинность, Дельфина отвернулась, вспоминая собственную глупость, неспособность к сопротивлению, мало того, потом поддалась совершенно недопустимому плотскому чувству, движимая любопытством, чувственностью, мужской красотой Стивена. Она и сейчас боится оставаться с ним наедине, потому что неизбежно это чувство снова возьмет верх. Карета остановилась у ступеней подъезда сиротского дома. Дельфина вышла.

— Я не задержусь. Полчаса, не больше, — сказала она лакею, который с большим сомнением оглядывался по сторонам, не понимая, что понадобилось хозяйке в таком месте.

Прежде чем подняться, она тоже осмотрелась и увидела темную фигуру, прислонившуюся к стене неподалеку. Надвинутая на лоб шляпа скрывала его лицо, но человек показался ей знакомым. Почувствовав на себе ее взгляд, он внимательно посмотрел в ее сторону. Ее охватил страх, потому что от него действительно исходила угроза — она узнала его, это был Уилл Келли. И поняла, что он тоже узнал ее. У нее волосы зашевелились на затылке от ужаса.

Он отлепился от стены и, покачиваясь, направился в ее сторону. Подойдя, стащил с головы шляпу и смотрел на нее ухмыляясь. От этого человека можно было ожидать всего.

— Так-так, — произнес он насмешливо, — мы снова встретились с вами. Это же мисс Кэмерон. Или, вернее, леди Фитцуоринг, не так ли? Вы стали такой гранд-дамой и прикатили к нам в своем дорогом платье. Давненько не виделись.

— Я бы предпочла с вами никогда не встречаться, Уилл Келли, — холодно ответила она и отвернулась от него, чтобы подняться по ступеням, но он быстро загородил ей путь, разглядывая с откровенным восхищением с головы до ног, взгляд его похотливо прилип к вырезу ее платья.

Он внушал ей отвращение, но возмущение и ненависть были так велики, что пересилили страх.

— Отойдите прочь.

— Но сначала я счастлив буду получить поцелуй этих розовых губок.

— Я скорее поцелую гремучую змею! Убирайтесь с моей дороги.

Уилл краем глаза увидел, что лакей слез с сиденья и направляется к ним, и неохотно посторонился. Подобрав юбки, она быстро поднялась по лестнице к двери.

Глава 8

Жизнь в приюте шла своим чередом. Дельфине показалось, что здесь ничего не изменилось. Разве только детей стало больше, и они сразу окружили ее — чахлые, с бледными от недоедания лицами. Она растрогалась, когда некоторые узнали ее.