Пенелопа Дуглас - Падение

Он внимательно посмотрел на меня, прищурившись, а потом, сунув руки в карманы, пошел прочь. Шейн села в машину Мэдока вместе с Фэллон, а это означало, что Джульетта осталась наедине с этим типом.

Через минуту они укатили прочь. Я сжал руки в кулаки.

– Сэм. – Я подхватил свою футболку с верстака и полез в карман за ключами. – Закроешь тут, когда все уедут? Мне нужно ненадолго отъехать.

– Конечно, – кивнул он. – Куда собрался?

Я не ответил. Слова Мэдока все еще крутились у меня в голове.

«Если бы она считала себя твоей девушкой, то не села бы в эту машину».

Нет. Она знала, что моя, и не должна была садиться в ту машину.

«Я до вас еще доберусь!»

Отправив это сообщение Шейн и Фэллон, я запихнула телефон обратно в сумочку.

– Прости за эту засаду, – Адам, сидевший за рулем, посмотрел на меня с извиняющимся видом. – Это была не моя идея.

– Знаю. – Я не очень-то хорошо была знакома с Фэллон, но у меня сложилось впечатление, что эта идея, скорее, принадлежит Мэдоку.

– Но я даже рад, – он искренне мне улыбнулся. – Если, конечно, у тебя нет бойфренда, который приедет и надерет мне задницу.

Я нервно набрала воздуха в грудь, тут же подумав о Джексе. Странно, ведь я только что порвала с Лиамом. Разве не о нем я должна была подумать, когда Адам произнес слово «бойфренд»?

– Нет, – поспешила ответить я. – Никаких бойфрендов.

– Хорошо. – Он принял расслабленную позу и стал вести машину чисто по-мужски, как Джекс.

Но получалось это у него далеко не так здорово.

Адам был пониже Джекса, и при взгляде на него не возникало ощущения, что он занял собой все свободное пространство. Кроме того, сама машина была компактнее, и вибрация мотора не отдавалась в моем теле, как это было в «мустанге» Джекса.

Машина Адама была забавной. Автомобиль Джекса был воплощением опасности.

Господи. Зачем я вообще их сравнивала? Джекс не давал мне никаких обещаний. Адам же приехал в город всего на несколько дней. Оба были вне досягаемости, а я оставалась вольной птицей.

Просто постарайся хорошо провести время, Джульетта.

Мы въехали на территорию ярмарки и припарковались на траве, рядом с машиной Мэдока.

Едва выйдя из автомобиля, я заулыбалась.

Праздник проводили на ярмарочной территории города, недалеко от «Петли», и день сегодня, по всей вероятности, был самый подходящий для такой поездки. Температура на улице, похоже, достигла отметки сорока градусов, и я уже вспотела. Кому-то это не нравилось, я же, напротив, обожала жару.

В отдалении сверкали огоньки, расцвечивая небо красными, зелеными, желтыми и синими бликами. Отовсюду доносились звуки ярмарки, отчего мне хотелось смеяться. Из дешевых динамиков трещала музыка восьмидесятых, на аттракционах визжали люди, по громкой связи объявляли имена последних победителей в бросании колец и ловле уточек, а дополнял эту какофонию звук лопающихся шариков, в которые метали дротики.

Я втянула носом горячий аромат торта «муравейник», смешивающийся с запахом липкой сладкой ваты, и вслед за друзьями пошла по высокой траве ко входу. Солнце обжигало мои плечи, а пот струился по спине, и я облизнула губы, почувствовав привкус пыли в воздухе.

У кого-то ярмарка вызывала омерзение. Вонючее замызганное место, куда стекаются отбросы общества. По крайней мере, так считала мать.

Она иногда приезжала сюда, но по двум возможным причинам: работала на стенде, записывая людей в свое общество садоводов или клуб бизнесменов, или собирала подписи за какого-нибудь кандидата на выборах.

Однако я никогда не хотела во всем этом участвовать. У меня не было желания сидеть взаперти в старом банкетном зале под кондиционером, как она. А в атмосфере снаружи меня привлекало то, что она была настоящей, без прикрас. Пот, жара, пыль.

Я не могла это объяснить и всегда этого стыдилась, но здесь я чувствовала себя первобытным человеком. Мне нравилась ярмарка. Нравилась за то, за что ее ненавидела мать.

На входе мы купили браслеты, позволявшие нам кататься на аттракционах столько, сколько захотим, до самого закрытия, а потом пошли за едой.

– Мне хот-дог, – сказала Фэллон и полезла в сумочку.

Мэдок подошел к ней сзади и поцеловал в шею.

– Прибереги свой аппетит. У меня для тебя есть кое-что подлиннее.

– Фу. – Она с улыбкой оттолкнула его, и Мэдок расхохотался.

Адам и Шейн помогали друг другу надеть браслеты.

Я повернулась к девушке в киоске.

– Мне, пожалуйста, вишневое мороженое. – Я посмотрела на Шейн. – А тебе что?

– Мне тоже хот-дог! – отозвалась сестра, почти не поднимая глаз: она закрепляла браслет на запястье Адама.

– Адам! Хочешь чего-нибудь? – спросил Мэдок.

– Да нет, я сыт.

Мы расплатились, а потом стали есть и болтать обо всем подряд. Шейн на ум снова пришла гениальная мысль сменить профильную дисциплину в колледже, в котором она еще даже не начала учиться. Фэллон пыталась решить, где ей сделать пирсинг, а Мэдок старался засунуть руку ей между ног, чтобы показать, какое место лучше всего подходит для этой цели. Адам говорил о последних исследованиях на тему диеты для веганов.

А я старалась отвлечься от мыслей о том, что произошло со мной за последние сутки. Я угрожала матери, я позволила Джексону Тренту засовывать в меня свои пальцы и язык, а теперь вообще не знала, где окажусь осенью, так как Сандра Картер определенно перекроет мне доступ к деньгам, отложенным на колледж.

И тут мои губы расползлись в широкой улыбке. Ребята все разговаривали, а я засмеялась, тряхнув головой. В животе было щекотно.

– Джул, – Шейн обратилась ко мне. – Ты в порядке?

Я посмотрела на нее. Перед глазами у меня все плыло. Я была счастлива. Ага. В порядке? Нет. Мне хорошо. Но я не в порядке. Разве не классно? Я улыбалась ей, глядя в ее удивленное лицо.

– Кейси!

И тут моя улыбка испарилась.

Я застыла на месте, увидев всего в нескольких метрах от нас свою мать, державшую в руках поднос с пирожками.

На ней были воздушное лавандовое платье и туфли на высоком каблуке. Волосы накручены и завязаны сзади в низкий хвост. Она выглядела безупречно.

Внезапно я ощутила каждый сантиметр своей потной кожи. Я заметила, как она скользнула по мне взглядом, оценивая внешний вид, а потом ее глаза сузились, став похожими на две бойницы. Она ничего не сказала, просто повернулась и пошла прочь от нас, к банкетному залу.

Я стояла и смотрела ей вслед, пытаясь представить, что творилось у нее в голове. Она действительно так сильно меня ненавидела?

Мэдок с Адамом ушли вперед, а я повернулась к Фэллон и Шейн и спросила:

– Разве я выгляжу неподобающе?

Фэллон скривила губы.

– А как ты сама думаешь?

Я оглядела себя с чувством приятного изумления. Мой наряд нельзя было назвать особенным, но он был откровенным благодаря прорезям на спине и с явным намеком. В общем, кромешный ужас.

– Я чувствую себя превосходно, будто нахожусь в центре внимания.

– Но при этом тебе комфортно? – спросила Фэллон.

Я кивнула. Ага.

– Тогда все хорошо. Ты сама устанавливаешь правила, Джульетта. Девочки одеваются для других. А женщины – для себя.

Это были самые верные слова из всех, что я слышала за последнее время.

Мне нравилось чувствовать свое тело.

– Итак, на чем прокатимся? – Шейн собрала свои волосы руками и перекинула их на одну сторону. – «Гравитрон», «Американский вихрь» или «Камикадзе»?

Я огляделась по сторонам и заметила павильон-инсталляцию, дом с привидениями. Мое излюбленное место.

– Туда. – Я показала на павильон, перед входом в который сидел огромный надувной дракон с разинутой пастью. Каждый год местный склад неизменно переделывали под этот павильон.

Я пошла первой, Шейн и Фэллон, хихикая, следовали за мной, а Адам с Мэдоком немного отстали, решив пострелять из водяных пушек.

Оставив позади громкие звуки и запахи ярмарки, мы вошли в драконью пасть. Со всех сторон в меня ударили потоки воздуха из вентиляторов, охлаждая тело, покрытое тонким слоем пота. Под ногами клубился туман.

Я огляделась, вдыхая темноту, вбирая в себя горячий воздух, пахший грязью и землей. Я словно оказалась в подвале. Сок с вишневого мороженого капнул мне на руку. Моргнув, я посмотрела вниз и слизнула липкую алую каплю.

Потолок над нами вдруг исчез, стал выше – мы вошли в павильон.

Проходя через лабиринт из прозрачных пластиковых панелей, я натыкалась на невидимые стены и смеялась в поворотах – мне приходилось двигаться на ощупь, выставив вперед руку. С мороженым во рту, пошатываясь, я перешла по мостику, по вращающейся бочке и по толстой доске, где мимо проносились неоновые карнавальные маски. Я совершенно утратила ощущение равновесия и, закусив губу, пыталась сдержать смех. Мне нравилось, что я не знала, куда повернуть, каким путем пойти.

Я смотрела во все стороны, упиваясь декорациями, и не спеша вошла в комнату привидений. Откусывая по кусочку мороженое, я подходила к различным инсталляциям, представленным в зале. Свет был приглушенным, а маленькие домики украшены голыми деревьями, горгульями и зомби. Ощущение создавалось такое, словно сейчас Хэллоуин.

Если бы только не эта жара.

Стоя у инсталляции с кладбищем, я услышала в отдалении чей-то смех и, оглядевшись, поняла, что я здесь совсем одна. Опустив руку с мороженым, облизнула губы и стала смотреть по сторонам. Где Шейн и Фэллон? В павильоне никогда не бывает много народу, но все же…

Я почувствовала, как гулко забилось сердце и все мои органы чувств заработали на полную катушку. Здесь было темно, я была одна, и…

Ага. Я зашла за угол, направляясь к лестнице. Если я правильно помнила, именно там находилась горка-труба, по которой можно спуститься на нижний уровень, к выходу из павильона.

Взбежав вверх по винтовой лестнице, я стремительно прошагала мимо ряда карнавальных зеркал, поднимая пыль своими шлепками, и повернула к туннельному спуску, ведущему наружу.

Но не успела.

Кто-то обхватил меня рукой за талию, и я вскрикнула.

– Неужели ты думала, – мою кожу обожгло горячее дыхание, – что я пошутил, когда сказал, что все только начинается, Джульетта?

Джекс.

Моя спина была прижата к его мускулистой груди, и я закрыла глаза, ощущая себя одновременно в безопасности и под угрозой.

Сердце бешено колотилось, в груди все горело.

– Что ты творишь? – спросила я.

В пальцах я по-прежнему сжимала фруктовое мороженое на палочке, не осознавая, что сок капает на пол.

Он провел языком по моей шее вверх, к уху, прихватил мочку зубами.

– Не знаю, – ответил он игриво. – Хочешь, чтобы я перестал?

Я повернула голову к нему, чувствуя, как раскален воздух между нами. Он запустил пальцы в мои волосы и накрыл мой рот своим. Ощутив на языке аромат корицы, я прильнула к нему губами, лизнула его.

Потом он отрвался от меня, и я лишь моргнула, когда он опустился на колени, расстегнул мои шорты и стащил их с меня вместе с бельем, а затем впился зубами в мою плоть.

– Джекс! – закричала я.

Господи! Кругом же люди! Черт!

Он держал меня за талию, целуя и покусывая мою задницу.

У меня между ног разгорался настоящий пожар.

– Джекс, боже, – простонала я. – Сюда кто-нибудь может прийти.

Он встал на ноги, подхватил меня и понес к стене, оставив горку моей одежды на пыльном полу.

Снова опустив меня на ноги, рывком снял с меня майку. На нем по-прежнему были прямые черные штаны, сидевшие низко на талии, но удерживаемые на месте черным ремнем. Однако футболку он уже с себя снял, и она торчала из заднего кармана.

Нависнув надо мной, он смотрел с вызовом.

– Никто сюда не придет.

И с этими словами положил ладонь мне на ключицу, а потом медленно провел ею вниз, задержавшись на груди. Я закрыла глаза и, запрокинув голову назад, позволила ему ласкать меня.

– Твое мороженое тает. – Я уловила в его голосе иронию.

Он поднял мою руку, забрал у меня мороженое и облизал все мои пальцы один за другим. А потом прильнул к моему соску холодным ртом, и я ахнула. Мои и без того отвердевшие соски набухли еще сильнее, а внизу живота бушевал ураган.

– Тебе нравится, – сказал он удивленно. – Спорим, это тебе понравится еще больше.

И он опустил палочку с мороженым вниз и провел ею у меня между ног. Я схватила его за плечи, впившись ногтями, и простонала:

– Какой же ты засранец. – Но мне было приятно. – Пожалуйста, перестань, – взмолилась я.

Он впился в мои губы, прижался обнаженной грудью к моей, а я целовала его как в последний раз, двигаясь бедрами ему навстречу, скользя по палочке с мороженым, которую он все еще держал внизу.