Пенелопа Дуглас - Падение

Я ее прекрасно понимал.

– Иди сюда. – Я обвил рукой ее за шею и, притянув к своей груди, приподнял подбородок. – Я же не принуждал тебя это делать, верно?

– Верно.

– Я серьезно. Мы должны были заняться этим в кровати. В первый раз. В чистой кровати, где никто не может нам помешать. Я слишком сильно давил на тебя.

На ее лице промелькнула озорная улыбка. Она скользнула губами по моему подбородку, а потом прикусила его зубами. Я сделал резкий вдох, почувствовав, как член снова дернулся в штанах.

– Может, это я на тебя давила. Так или иначе, мне нравится, когда ты меня принуждаешь.

Она отстранилась и надела футболку.

– У меня сегодня гонки, – я снял резинку с волос и повязал ее заново. – Скажи, что приедешь.

Она просунула ноги в свои шлепанцы, не глядя на меня.

– Зависит от того, сколько продлится мое свидание.

Я подступил к ней и заставил ее попятиться к стене, а она рассмеялась.

– Поосторожнее, – пригрозил я с улыбкой.

Ее ухмылочка была такой очаровательной.

– Шучу, – мягко сказала она и поцеловала меня в губы.

– Надеюсь. Ради твоего же блага.

Быть того не может, чтобы она еще думала о своем проклятом свидании.

Но она кивнула:

– Да, я приеду. Разумеется.

Я оттолкнулся от стены и стал обуваться.

– Поехали со мной. Примем душ, перекусим что-нибудь и поедем туда вместе.

Она задумчиво вздохнула.

– Я бы хотела.

– Но?

– Шейн скоро уедет в Калифорнию, – объяснила она, словно извиняясь. – Я должна провести этот день с ней.

А мне просто хотелось забить к чертям на все и забраться с ней в постель. Отключить телефоны, снять с себя одежду, забыть о еде…

– Не говоря уже о том, – продолжала она, – что мне хочется привести себя в порядок перед тем, как я буду пожирать тебя взглядом сегодня вечером. – Она подошла ко мне и взялась за мой ремень. – Если я поеду с тобой, чтобы привести себя в порядок, ничем хорошим это не кончится.

– Это точно, – засмеялся я.

Сколько бы я ни утверждал, что не стану преследовать неискушенную девушку, которая недавно порвала с бойфрендом и у которой к тому же, должно быть, все ужасно болело, я бы не смог просто принять с ней душ и не… Да.

Я прижал ладонь к ее щеке.

– Я не хочу, чтобы ты садилась к нему в машину. Поняла?

Она отсалютовала мне, прикусив губу в попытке скрыть улыбку.

Мы целовались еще минут пять, а потом я наконец повел ее вниз по лестнице – в горку я не полез бы ни за что, – пока мы не попались. Я заплатил парню на входе, чтобы он никого сюда не впускал, но если Фэллон удалось проскользнуть мимо него, значит, у нас оставалось немного времени.

Мы вышли под палящее солнце, держась за руки и улыбаясь. На ее щеках горел румянец, ее длинные каштановые волосы сияли на солнце, а тело блестело от пота – моего пота… Она мне, несомненно, нравилась, черт возьми.

Слишком сильно.

– Кейси! – послышался женский голос.

Джульетта застыла, и ее пальцы крепче сомкнулись на моих.

– Мама, – ровным тоном произнесла она, и, развернувшись, я увидел Джульетту, но только в возрасте. Волосы были сочного черного цвета, но глаза были точно такие же, зеленые.

Она была красивая.

– Что ты делала? – с упреком сказала она, оглядев дочь в грязной, перепачканной одежде, с потными волосами, а потом перевела взгляд на мою руку, которую та сжимала.

Со страдальческим лицом она смерила меня взглядом, после чего изобразила отвращение на лице. Не знаю, что ей не понравилось больше: то, как я был одет, или, наоборот, не одет, а может, мои длинные волосы, проколотые соски или смущенный вид, красноречиво свидетельствующий о том, чем мы только что занимались. Но одно я знал наверняка. Именно потому, что рука ее дочери лежала в моей, беспокойство в ее глазах сменилось гневом и кулаки ее сжались.

– Что ты с ней сделал? – Она осуждающе посмотрела на меня. – Что ты сделал?

Я стиснул зубы, вспомнив, как уже слышал подобные слова в прошлом. Те же самые слова, произнесенные отцом. Джаредом.

Проклятые слова, которые напомнили мне о том, что я грязный паршивец, чьи руки замараны кровью, со страшными скелетами в шкафу.

«Что ты сделал?»

Я сидел на капоте машины в наушниках и слушал песню I’m Not Jesus группы Apocalyptica, просматривая список треков на айпаде.

Вернувшись с ярмарки, я принял душ и тер кожу до красноты, дважды вымыл голову, но по-прежнему не мог спокойно сидеть на месте. У меня под ногтями все еще была грязь.

«Что ты сделал?»

Я постукивал ногой, нащупывая телефон в кармане.

Не звони ей. Не пиши. Она приедет. Она обещала, что приедет.

И как только я увижу ее, как только смогу обнять ее миниатюрную фигурку, тут же забуду о том, как смотрела на меня ее мать. Я забуду о том, что ношу с собой нож, который достану, если кто-нибудь снова заставит меня почувствовать себя в опасности.

Она могла прикасаться ко мне. Она могла касаться меня везде, и точка. Только она.

Я проглотил комок в горле и покрепче сжал в руках айпад, заставляя себя сосредоточиться. «Петля». Трек. Деньги.

– Поберегись!

Я вскинул голову как раз вовремя, чтобы успеть поймать брошенную Фэллон бутылку воды. Подняв руку с бутылкой вверх и натянуто улыбнувшись в ответ на ее улыбку, я увидел, как она пошла обратно к Мэдоку. Тот стоял, прислонившись к своей машине, в ожидании начала гонок.

Где-то год назад я начал работать с Заком Хагером, который устраивал гонки вечерами по пятницам и субботам.

Тогда все проходило на любительском уровне. Гонялись большей частью местные старшеклассники, которые приезжали на своих дорогих игрушках, подаренных мамочкой и папочкой. Гонялись по грязному разбитому треку. Мой брат, Мэдок и Тэйт – все они в то время здесь выступали. Это были нелегальные гонки, о чем все знали, но никому не было до этого дела.

Да и кого это вообще могло интересовать? Это было чертовски скучно!

По крайней мере, для меня. Словно смотришь гонки NASCAR. Левый поворот, левый поворот, левый поворот. Угадайте, что дальше. Точно, левый поворот.

Но меня интересовали машины. И мне определенно нравился дух соперничества. Так что мы с Заком объединили ресурсы и подняли это мероприятие на уровень выше. По пятницам гонки для старшеклассников. По вечерам субботы – для студентов колледжей и тех, кто старше. Мы заключили сделку с Дерком Бенсоном – фермером, на чьей земле был расположен трек, и получили разрешение его заасфальтировать. Только прежде трасса описывала круг вокруг пруда, а теперь приобрела несколько иные очертания. Длинная подъездная дорога к трассе тоже стала частью гоночного кольца. Гонщики делали круг по трассе, а в заключение мчали до самого конца подъездной дороги, резко поворачивали и гнали обратно до финишной прямой.

Мы также сделали еще одну грязную трассу, которая проходила через лес, между фермой и шоссе, и устраивали на ней гонки по бездорожью. Иногда эти мероприятия проходили одновременно, но обычно мы старались их развести.

И, что важнее всего, гонки теперь стали почти легальными, не считая разве что ставок, и технически более оснащенными. Перед гонкой на все машины устанавливались камеры GoPro, чтобы зрители могли получить доступ к видеосъемке со своих телефонов и планшетов посредством созданного мною веб-сайта.

Эта фишка имела большое значение для гонок по бездорожью, куда зрители зайти не решались.

Зак занимался денежными вопросами и расписанием заездов, подписывал с гонщиками соглашение об ограничении ответственности. Я взял на себя всю техническую составляющую, планирование мероприятий и нововведений.

В конце концов этот формат тоже всем наскучит, так что изменения должны быть регулярными.

Занятие гонками отнимало довольно много времени. Во время учебного года, когда я посещал колледж, мне хватало учебы и гонок на треке. Осень и весна были самыми безопасными для меня сезонами. Зима и лето были нестабильны в этом плане: либо занятий не было, либо трек пустовал.

Телефон завибрировал, и я сделал глубокий вдох и крепко зажмурился. В животе все переворачивалось, когда я вытаскивал из кармана телефон.

Точно.

Отец звонил мне регулярно, и я ничего не сделал, чтобы это прекратить. Джаред не знал об этом, Кэтрин тоже не знала, а я не собирался прятаться от этого ублюдка.

Я ответил на вызов.

– Ты меня утомляешь, – сказал я сразу. – Найди меня, когда выйдешь, и тогда поговорим по-настоящему.

– Это может быть скорее, чем ты думаешь.

У меня во рту появился странный привкус, и я сглотнул, стараясь сохранять невозмутимый тон.

– Отлично. Я все еще забавляюсь с ножами.

Я услышал его тихий смешок на другом конце телефонной линии.

Я понятия не имел, как он звонил мне. Я мог бы это выяснить, но по какой-то причине у меня не было желания препятствовать ему. Я никогда не пытался скрыться от него, потому что хотел, чтобы это он от меня скрывался.

– Мне нужно лишь одно, – заявил он. – Шанс все исправить. Я растил тебя, Джекс. И хочу доказать тебе, что я изменился.

– Нет, ты хочешь, чтобы я о тебе позаботился, чтобы помогал тебе деньгами, – ответил я. – Но я не позволю меня эксплуатировать. Больше этому не бывать, долбаный ты психопат.

Когда я был маленьким, отец использовал нас с Джаредом, чтобы доставать деньги. Кражи, взломы с проникновением… Ребенок мог забраться туда, куда не смог бы взрослый, и отец это прекрасно знал.

– Ты кое о чем забыл, паршивец, – прорычал он, и у меня все внутри перевернулось от воспоминаний. – Я знаю, где зарыты твои секреты.

Но эта угроза не достигла цели: я устроил все так, чтобы последнее слово всегда оставалось за мной.

– А ты забыл, что я уже не ребенок, – ответил я. Спрыгнув с капота, подошел к дверце машины и швырнул айпад на сиденье через открытое окно. – С тобой сидит один парень. Кристиан Дули. Он же избил тебя, верно? – На другом конце воцарилось молчание. – Это произошло после того, как ты пытался запугать меня в прошлый раз? – с издевкой спросил я, зная, что суть моего послания ясна. – Попробуй пригрози мне снова, и ты не выйдешь оттуда живым.

И я нажал отбой, а потом положил ладони на крышу своего «мустанга» и опустил голову.

Он не мужчина, сказал я себе. Я сильный. Я достойный. И я чист.

Я ощущал прохладу на лбу – легкий ветерок остудил проступивший на коже пот. Но спина взмокла, и мне хотелось сорвать с себя футболку. Было начало девятого, но воздух оставался теплым. Сейчас, наверное, градусов тридцать.

«Мне известно, где зарыты твои секреты».

Руки задрожали, и я сжал кулаки. Он говорил о том, что я устроил в тот день, когда больше не мог терпеть. Когда понял, что пора со всем покончить. Покончить с руками, прикасавшимися ко мне. С людьми, которые смотрели на меня, причиняли мне боль. Покончить со слабостью. Единственное, о чем я сожалел, – что тогда не покончил с отцом.

Я прошел долгий путь от того напуганного ребенка и не хотел больше чувствовать себя слабым, не хотел никаких сюрпризов в отношениях или ситуаций, которые могут застать меня врасплох, и потому решил контролировать абсолютно все в жизни.

Но сколько бы я ни старался защитить себя, время от времени я все еще чувствовал себя грязным паршивцем. Я принимал душ дважды в день. Дважды в неделю оплачивал уборку дома. Если гворил или делал что-то плохое, всегда компенсировал это двумя достойными поступками, например, волонтерствовал или жертвовал деньги на благотворительность. И все равно ощущал себя грязным.

– Ну вот и я.

Я поднял голову, услышав этот голос. Передо мной, засунув руки в карманы потертых рваных джинсов в обтяжку, стояла Джульетта. Я с изумлением смотрел на ее свободную черную майку, длинную сзади, а спереди даже не прикрывавшую пупок. Это была футболка с надписью в стиле «Сохраняйте спокойствие» («Keep Calm»), только вместо этого на ней было написано: «Я не буду сохранять спокойствие. Я буду буянить и крушить все вокруг».

Я тут же все забыл.

– Я не фанатка этого места, – созналась она, – так что, если вдруг мне все еще будет скучно здесь через час, мы с Шейн и Фэллон снова поедем на ярмарку. Они мне пообещали.

– Думаешь, там веселее? – спросил я, неспешно подходя к ней.

– О да, – кивнула она.

Я улыбнулся, почувствовав, что больше не могу сохранять дистанцию. Взяв ее за руку, притянул к себе, а сам прислонился спиной к машине.

– У меня есть для тебя один аттракцион, – прошептал я, целуя ее и обнимая за талию. – Открыт всю ночь.

Она была как вода. Всякий раз, целуя ее, я чувствовал острую жажду. Пил глоток за глотком, осознавая, как сильно нуждаюсь в этом, и чем больше я пил, тем легче мне становилось.

Я обхватил ее лицо ладонями и поцеловал. Притянул ее к себе за бедра и поймал губами ее стон. Просунув руку под майку, коснулся спины. Ее кожа была такой гладкой и нежной, как шелк.