Я с улыбкой покачала головой.

– Ты все равно сразишь его наповал своими ногами – какая разница, в юбке ты или в шортах.

И снова принялась печатать – заполняла заявление на получение кредита, хотя возможно, до начала учебного года его уже не успеют рассмотреть.

Я подумывала о том, чтобы поменять учебное заведение – выбрать что-то подешевле, – но было уже слишком поздно, и мне совсем не хотелось пропускать семестр, ожидая, пока меня примут куда-то еще. Так что удобства ради я решила остаться там, где уже проучилась два года. На всякий случай подала заявление в местный муниципальный колледж – вдруг не получу кредит, но, по правде говоря, я не смогла бы остаться в этом городе.

Здесь везде и всюду Джекс.

Я плакала той ночью, когда он привез меня домой, плакала на следующий день и плакала, стоя под душем, каждое утро. Но никто не видел этих слез и не увидит.

Я скучала по нему.

Поймав пальцем слезинку в уголке глаза, я откашлялась и продолжила печатать. Финансовые данные, рекомендации, имена, адреса.

Просто делай. Не останавливайся. С тобой. Все. Будет. Хорошо.

Почему он не появлялся дома? Почему его не было на тренировках по лакроссу на этой неделе? Почему он не звонил? Да к черту его! Я еще яростнее начала стучать по клавишам.

– Я сегодня ездила к Мэдоку, – произнесла Тэйт, глядя в окно, – чтобы поговорить с Джексом.

Я подняла глаза, не отрывая пальцев от клавиатуры. К Мэдоку. Ах вот, значит, где он был все это время.

Она продолжала:

– Скорее всего, он скоро приедет сюда, чтобы увидеться с Джаредом.

Я на мгновение зажмурилась, а потом снова уткнулась в компьютер.

Они все вместе собирались поехать ужинать. Меня пригласили, но мне хватило ума отказаться, учитывая тот факт, что в пиццерии наверняка будет Джекс.

– Кейси, – Тэйт села рядом со мной.

– Джульетта, – поправила я ее, передразнивая.

Она рассмеялась.

– Прости. Привычка.

Тэйт продолжала сидеть рядом, глядя на меня, поэтому в конечном итоге я все же подняла на нее взгляд.

– Я в порядке, Тэйт, правда.

– Если тебя это утешит, он скверно выглядит.

Скривив губы, я снова стала смотреть в ноутбук.

– Это вряд ли.

Джексон Трент всегда выглядел хорошо. Только что вышел из душа? Шикарен. Вспотел? Безупречен. Смеется? Ослепителен. Злится? Великолепен.

А в грязи? Мать моя женщина.

– Джекс, похоже, в полной заднице. А ведь он никогда не теряет самообладания.

– Ага, только со мной, – ответила я. – Со мной он всегда ругается.

– Угу, – промычала Тэйт, явно на что-то намекая.

Я посмотрела на нее.

– Что?

Она не сводила с меня глаз. Ее игривый взгляд стал серьезным.

– Он явно в тебя влюбляется, – произнесла она с чувством. – Если еще не втюрился по уши.

Ее слова меня ошеломили.

Влюбляется?

Я сжала кулаки. Сердце забилось чаще. Нет. Он бы не стал отталкивать меня, если бы это было правдой. Он бы не стал держать дистанцию. Именно это и ранило меня сильнее всего. Нет, Джекс не чувствовал того же, что и я.

Мне вспомнились его слова.

«Я никогда не думал, что реальность может оказаться в точности такой же, как и фантазия».

Я опустила глаза. Голова внезапно отяжелела. Черт.

Тэйт произнесла почти шепотом:

– Невозможно не любить их, правда?

И вот тут моя бравада куда-то испарилась. Мне пришлось отвести взгляд.

Тэйт говорила о братьях Трентах. О ее Джареде… и моем Джексоне.

– Я люблю тебя, – мягко добавила она, вероятно, заметив мои мучения.

– Знаю, – я кивнула и посмотрела на нее. – Но не понимаю почему. Почему ты так добра ко мне?

Она прищурилась в недоумении. И тогда я решила признать наконец все эти ужасные вещи:

– Три года назад я притворялась, что встречаюсь с парнем, который над тобой издевался в школе, а теперь стал твоим бойфрендом. Я делала это, чтобы свести счеты с Лиамом. Он тогда изменил мне. В первый раз. Почему ты не надрала мне задницу?

Она слабо улыбнулась и сказала:

– Потому что ты приняла Лиама обратно. Я знала, что тебе понадобится друг.

Слезы выступили у меня на глазах, и мне хотелось обнять ее.

Она встала, а я следила за ней взглядом, думая о том, как сильно люблю ее и как хочу быть достойна ее дружбы.

– Тэйт! – выдохнула я. – Я…

– О мой бог, – произнесла она, не дав мне договорить.

Вытаращив глаза, она смотрела в окно.

– Что?

Она покачала головой с удивленной улыбкой на лице.

– Лучше сама посмотри.

Я подняла ноутбук и, не закрывая его, пошла к окну. Встав рядом с Тэйт, я посмотрела сквозь прозрачные занавески на улицу и ахнула. Руки у меня задрожали так сильно, что я не смогла удержать ноутбук.

– Черт! – Он выскочил у меня из рук. Я пыталась поймать его, но он все-таки упал на пол.

Тэйт фыркнула, прикрыв рот ладонью, а я, тяжело дыша, нагнулась и подняла компьютер.

– Черт, черт!

Батарея вывалилась, и экран погас. Я так сильно сжала зубы, что челюсть свело.

– Черт его подери, – рычала я, пытаясь вставить батарею обратно и периодически поглядывая в окно на Джекса.

Он стоял рядом со своей машиной, припаркованной у обочины за авто Мэдока. Все в нем было как прежде и в то же время совсем иначе.

Черт!

Я облизнула губы.

На нем были зауженные черные брюки, подчеркивающие фигуру. Я округлила глаза, когда он повернулся к Мэдоку и Фэллон, встав спиной ко мне. Я видела Джекса обнаженным, хоть у меня и не было времени рассмотреть все в деталях, однако не думала, что его мешковатые штаны до такой степени скрывали это безупречное тело. Красивая задница. Он был одет в том же стиле, что и всегда, но эти новые вещи сидели на нем гораздо лучше. Даже слишком хорошо.

В белой футболке с V-образным вырезом, достаточно свободной и в то же время облегающей, было видно, насколько он мускулистый. В глаза бросались его накачанные плечи, крепкая грудь, мощная спина. Черт, я видела даже его лопатки.

А прическа! Я вздохнула, и мои плечи немного поникли. Джекс постригся. Мне нравились его длинные волосы. Они символизировали непокорность, неподчинение.

Однако раньше я и не осознавала, что они так сильно отвлекали внимание на себя. Теперь, когда их не было, в глаза бросались красивые черты его лица. Рот, нос, глаза. И фигура тоже без них казалась внушительнее.

Волосы Джекса были коротко подстрижены и стильно уложены на макушке. У меня едва слюна не потекла, и я сжала зубы, понимая, что другие женщины тоже будут вот так пялиться на него. Как будто и без того ему уделяли мало внимания.

Боже.

Глядя на то, как он беседует с Мэдоком и Фэллон на газоне, скретив руки и выпятив грудь, я заставила себя вернуться в реальность, и внезапно мне стало плевать на его стрижку. И на новую одежду.

Что с того? Даже если внешне он выглядел иначе, все равно это был Джекс. Тот самый Джекс, который высадил меня у обочины пять дней назад.

– Иди давай, – Тэйт подтолкнула меня локтем. – Приведи себя в порядок.

Зачем?

– Что? – спросила я, выпрямляясь. – Нет. Пошел он к черту. После того, как он себя вел, новая одежда и стрижка его не спасут.

Снисходительно усмехнувшись, Тэйт повернулась ко мне лицом.

– Джульетта, я сейчас буду говорить, основываясь на личном опыте, так что прислушайся.

Она схватила меня за плечи, развернула к себе и, поглаживая по рукам, как заботливая мамочка, начала:

– Когда он войдет сюда, дорогая, то станет сверлить тебя напряженным взглядом. Он покажется тебе взбешенным, а на самом деле думать будет только об одном: как бы сорвать с тебя одежду, прижать к стене и трахать до посинения сзади.

У меня открылся рот. Я крепче сжала ноутбук.

– Потом, – продолжала она, – он зажмет тебя где-нибудь в углу, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Подойдет к тебе вплотную, – Тэйт шагнула ко мне так, что наши тела соприкоснулись, – коснется твоих губ, даже не целуя тебя, и, ощутив жар его тела, ты почувствуешь, насколько он измучен. – Она обхватила мое лицо руками, почти касаясь меня носом, и стала говорить тише: – Потом едва слышным шепотом, от которого у тебя затрясутся ноги, он произнесет «детка», и ты растаешь – ему даже не придется извиняться.

Я сглотнула. Во рту у меня все пересохло.

– Итак, Джульетта, – сказала Тэйт твердо. – Та синяя с золотым мини-юбка, которую я купила для тебя в Токио. Иди надень ее. Ты выглядишь дерьмово.

– Фу, – прошептала я.

Она выхватила ноутбук у меня из рук, захлопнула крышку и бросила его на диван.

– Он идет.

После этих слов я больше не мешкала. Проскочив мимо нее, взлетела вверх по лестнице, преодолевая по две ступеньки зараз, ворвалась в спальню и захлопнула за собой дверь. Включив айпод, стоявший на док-станции, бросилась в ванную под звуки песни I Hate Myself for Loving You Джоан Джетт и группы The Blackhearts. Музыка придавала мне ускорение.

Сорвав с себя майку, я распустила волосы и быстро нанесла подводку и тушь. Слегка подкрасила губы, затем выпрямила волосы утюжком, пригладила их щеткой и поспешила в гардеробную Тэйт.

От звука гитар моя кровь забурлила. Внезапно я осознала, что ужасно хочу пиццу.

– Ненавижу себя за то, что люблю тебя, – пела я, покачивая головой в такт.

Потом взяла черную шелковую блузку с длинными рукавами. Она сидела на мне свободно, спереди у нее был высокий ворот, а сзади – глубокий вырез, открывающий спину.

Если я собиралась послать его куда подальше, то хотела хотя бы выглядеть при этом сексуально.

Я скинула с себя шорты и сняла юбку с вешалки. Барабанная дробь резонировала у меня в груди. Я просунула ноги в юбку, а потом натянула ее на бедра.

И тут на меня упала тень.

Ахнув, я подняла глаза и поспешно застегнула молнию на юбке.

Черт.

Джекс стоял в проходе, упираясь руками в дверную раму и немного наклонившись вперед. Он смотрел на меня будто с вызовом, склонив голову набок. В его глазах пылал огонь, а челюсти были крепко сжаты. Я занервничала. От его молчания в сочетании с этим взглядом я была вся как на иголках, и мне хотелось закричать.

Скажи что-нибудь!

– Пошел вон, – выдавила я.

И тут он шагнул ко мне, одной рукой взял меня за талию, другой – за подбородок, и впился в мои губы.

– Нет, – запротестовала я.

Но это было бесполезно.

Я прильнула к его губам, а он поднял меня, обвил мои ноги вокруг своей талии. Я обняла его руками за шею и крепче обхватила ногами. Мне хотелось быть к нему как можно ближе.

Он целовал меня жестко и страстно, и мы оба стонали, тяжело дыша. Потом он оторвался от моих губ, я запрокинула голову назад, а он прильнул к моей шее, целуя, кусая, касаясь кожи языком.

– Твою мать, – произнесла я, задыхаясь.

Я чувствовала, как его мышцы перекатываются под моими пальцами. Не успела я понять, что происходит, как он понес меня в спальню, шагая по деревянному полу.

– Черт, – прорычал он и, бросив меня на кровать, упал на меня сверху.

Я застонала и снова потянулась к его губам. Я истосковалась по его поцелуям, его вкусу.

– Ты сволочь, – выдохнула я между поцелуями.

– Знаю, – на его губах появилась улыбка.

Он расстегнул ремень. Я взяла его лицо в ладони и заставила посмотреть мне в глаза.

– Больше не вздумай игнорировать меня пять дней подряд.

Он рванул пуговицу на своих штанах, расстегнул молнию и высвободил член.

– Больше никогда. – Глядя на меня горящим взглядом, он разорвал обертку с презервативом и надел его. – За тобой должок еще с тех пор, как мне было семнадцать.

Он просунул руку под мою задницу и вошел в меня.

– Ах, – выдохнула я, запрокинув голову назад.

– Боже, детка, как я скучал, – он крепко зажмурился, и, отпустив его лицо, я обхватила его руками за шею, притянула к себе и поцеловала.

– Для тебя я всегда готова, – прошептала я.

Он трахал меня быстро и жестко. Именно так, как мне того хотелось. Мы оба громко стонали, не думая о том, что внизу были люди.

Мы были одним целым. И в следующий раз, когда этот маленький засранец вздумает показывать мне свой нрав или игнорировать меня, я или прижму его еще сильнее, или отпущу навсегда.

Нажать и отпустить.

Дать – взять.

Ускорение. Высвобождение.

Джекс провел пальцем по моей щеке, скользнув по носу, и коснулсягуб. Я издала блаженный вздох.

Мне нравилось, когда ко мне прикасались с нежностью. Это было так приятно, что мне захотелось закрыть глаза от удовольствия, но я не стала. Я несколько лет прятала от него взгляд из страха быть замеченной, а теперь никак не могла наглядеться вдоволь.

– Ты прекрасна, – произнес он, ложась рядом со мной и подпирая голову локтем.