Я киваю, но, когда пытаюсь ответить, в горле пересохло, и я прокашливаюсь.

– Вот, выпей воды, – она протягивает мне стакан, и наши пальцы ненадолго

соприкасаются, из–за чего искры выстреливают в мои вены, как фейерверк.

Боже, я не помню, когда в последний раз прикасался к женщине, которая

вызывала бы во мне такие чувства. Пожалуйста, прости меня.

Раз за разом я делаю глотки воды, но жажду больше. – Благодарю.

Она забирает стакан и наливает мне ещё один, пока я не напьюсь, и ставит стакан

на стол рядом со мной.

Я оглядываюсь вокруг и замечаю, что комната выглядит не так, как я привык. Стены

цвета лосося, в углу небольшой деревянный стул и шкаф, а одеяло, под которым я лежал,

выглядело потрёпанным. Это гораздо мрачнее, чем моя комната, хотя я не думал, что

такое возможно.

Но дело в том… что это не моя комната. Я в чужом доме.

– Где я? – пробормотал я, прищурившись, чтобы свет не был таким ярким.

– У меня дома. Извини, я должна была привезти тебя сюда. Это было ближе, и я не

могла отнести тебя до церкви.

– Отнести меня? – спросил я. – О, Боже. – Я протираю лицо и задерживаю дыхание,

а затем сажусь. – Я вспомнил…

– Я нашла тебя на улице. Ты выглядел пьяным.

Я смотрю вниз на свои руки, стыдясь себя. Как я мог посмотреть ей в глаза? Я сукин

сын, о котором она позаботилась. Блядь, проповедника забрала девушка, потому что он

был слишком пьян, чтобы вернуться домой.

– Мне… мне так жаль, – словами не объяснить то, насколько ужасно я себя сейчас

чувствую.

Буквально, я чувствую, что меня ударили молотком.

– Я не должен был взваливать это на тебя, – добавил я.

– Нет, всё в порядке… – она улыбается так сладко, что это разрывает моё сердце.

Боже, что я сделал, чтобы заслужить её? Ничего. Я ничего не сделал, но она всё ещё

встречается на моём пути, как будто это должно было произойти.

– Если бы ты не нашла меня, я не знаю, чем бы всё это закончилось, – я пытаюсь

отшутиться, но это не смешно. – Я мог бы умереть.

– Нет, не глупи, – она хихикает, но, глядя в глаза, я могу сказать, что она знает, что я

серьёзен.

Я был больше, чем просто пьян. Я был просто в стельку. На грани отключки.

– Но ты сейчас здесь. Живой, – она снова улыбается. – Как ты себя чувствуешь?

– Как будто кто–то ударил меня столом.

Она усмехается. – Похоже, вы много выпили.

– Расскажи мне об этом… – я бормочу, шлёпая себя по лицу, чтобы проснуться.

– Ну, я надеюсь, что это было весело, – размышляет она.

– Не совсем. – Погоди. Я только что сказал это вслух? Полагаю, это так, потому что

она смотрит на меня очень странно и дерьмово.

– Но… зачем тогда пить? – спросила она, подняв руку. – Подождите, не отвечайте.

Мне жаль. Было довольно грубо спрашивать об этом.

– Нет, всё в порядке. Я знаю, что пью слишком много. Это привычка.

– Это из–за…? Прости… эм…

– Что? Из–за тебя… Оу… – я отвёл взгляд, сжимая губы, когда подумал о том, как

точно сказать это, чтобы не звучало так грязно. – Об этом… у меня просто был выходной.

Мне жаль, что ты это видела.

– Выходной? – она переспрашивает, как будто не верит мне.

Конечно, она не верит, ведь я вру. Почему она видит меня насквозь? Чёрт. – Я

имею в виду, я был пьян, и я был глуп, – я снова ударяю себя по лбу, просто подумав, что

она видела меня голым и дрочащим.

– Всё нормально. Я убежала, потому что запаниковала, и не знала, что ещё делать,

но теперь, когда я обдумала всё, то это действительно не имеет значения, – она

сглатывает, хватая меня за руку. – Я поняла. У всех есть потребности.

– Да, но большинство из нас не раскрывают себя перед другими людьми, – говорю

я. – Не говоря уже о проповедниках.

Она изо всех сил пытается скрыть смех. – Ну, да, ты – последний человек, от

которого я ожидала этого.

– Я не обычный проповедник.

– Я могу сказать… – она изо всех сил пытается скрыть улыбку.

Это была шутка о членах или заднице?

Или я выдумываю сейчас?

Чтобы это ни было, теперь она нравится мне ещё больше. Девушки, которые не

боятся наслаждаться хорошей стороной жизни. И судя по её признанию на днях, она,

кажется, время от времени наслаждалась собой.

– Хм… может, я не должна была говорить об этом… на исповеди, – она отводит

взгляд, но я ясно вижу румянец на её щеках.

Я кладу свою руку на её. – Как ты сказала, у всех нас есть потребности.

Она кивает, а языком быстро облизывает верхнюю губу. Боже, я бы всё отдал,

чтобы тоже её облизать.

Держи себя в руках, Фрэнк!

Я прочищаю горло. – Я хотел бы извиниться перед тобой за это. Я должен был

запереть дверь, – я смотрю ей в глаза, когда говорю, чтобы это не выглядело наигранным, хотя я собираюсь спросить её о чём–то очень личном. – Можем ли мы… сохранить это в

секрете?

– В секрете?

– Я бы предпочёл, чтобы Маргарет не узнала.

– Маргарет?

– Да, пожилая дама из церкви. Ты видела её, да? В основном, это она всё там

организует.

– О, – она нахмурилась. – Да, конечно. Но… только, если ты тоже сохранишь в тайне

моё признание.

– Согласен! – я протягиваю руку, и она пожимает её. – Это легко, потому что

исповеди строго между исповедником, проповедником и Богом.

– Что?

Я рассмеялся. – Расслабься, я не собираюсь никому рассказывать о твоём

маленьком развлечении в ванной.

Её лицо снова краснеет. – Тише… не так громко. Мы не одни, – она смотрит на

дверь, которая приоткрылась.

– О, прости, – я улыбаюсь, и каким–то образом всё возвращается на круги своя.

Она берёт влажную тряпку и держит её у меня на лбу. Почему–то этот момент

кажется очень интимным. Прошло много времени с тех пор, как кто–то заботился обо

мне. С тех пор, как я последний раз чувствовал, что женские руки трогают меня так нежно.

– Спасибо, – говорю я, пока она медленно протирает тканью мой лоб и щеки.

– Пожалуйста, – она улыбается. – Ты сильно потел прошлой ночью. Но теперь

выглядишь немного лучше.

– Ты была со мной всю ночь? – спрашиваю я.

Она кивает и жестами указывает на импровизированную кровать на полу, которая

состоит из подушки и одеяла. – Спала там.

– О, нет… ты не должна… я спал на твой кровати? – от чувства вины мой живот

сжался.

– Всё нормально. Это не в первый раз. Бруно часто бывает здесь, когда болен. Ему

не нравится оставаться в одиночестве.

– Бруно… это твой младший брат, верно?

Она открывает свой рот, а затем снова закрывает его, не произнеся ничего.

– У нас не так много комнат, но уютно. Нам это нравится. И мы счастливы, –

размышляет она, заставляя меня улыбаться, потому что она довольна, даже малому.

Хотел бы я сказать то же самое.

Она продолжает поглаживать меня, холодная вода немного остужает моё

перегретое тело. Боже, я бы всё отдал за протирание всего моего тела прямо сейчас. Всё.

Но я просто приму холодный душ.

Когда она собирается уйти, я хватаю её запястье и говорю. – Спасибо.

– Не надо благодарить. Это меньшее, что я могла сделать.

– Так… ты не злишься на меня? – спрашиваю я.

Её брови сдвинулись, и это самое прекрасное сердитое лицо, которое я когда–либо

видел. Я мог бы смотреть на это весь день и чувствовать себя совершенно спокойно.

– Нет, конечно, нет, – её улыбка такая яркая… она заставляет меня забыть всё, о

чём я думал. И почему–то моя рука автоматически тянется к её лицу, желая приблизиться, чтобы ощущать её ещё ближе. Указательным пальцем я поглаживаю её щёку, а её волосы

плавно скользят сквозь мои пальцы. Мои глаза сосредоточились исключительно на ней. Я

не могу оторвать взгляд.

А потом понимаю, что это ужасно неловкая ситуация, я откашливаюсь и убираю

руку от её лица, прежде чем всё станет ещё более неловким.

Тишина повисла в воздухе, и я знаю, что она тоже может чувствовать неловкость.

К счастью, она прерывает это смущение, прежде чем ляпнуть что–то глупое. – Вы…

хотите остаться на завтрак?

Эм… – я задумался на мгновение, но не смог найти никаких оправданий, чтобы не

согласиться. Особенно учитывая то, как она смотрит на меня сейчас. – Конечно, почему бы

и нет.

– Круто, – она встаёт и берёт что–то из шкафа в дальнем углу. – Я постирала и

высушила их. У меня не получилось выстирать это пятно, но всё равно теперь оно

выглядит немного лучше, – она протягивает мне мою одежду.

– Вау… огромное спасибо. Но ты не должна была это делать.

– Ага, но я сделала, – говорит она. – Ты был в хлам.

– Спасибо, наверное, – нахмурился я.

– Пожалуйста, – она подмигивает, и это заставляет моё сердце биться быстрее.

Чёрт, мне нравится девушка, которая знает, как дразнить меня.

Но ей лучше быть осторожней с этим.

– Увидимся через минуту?

– Конечно, – я киваю и сбрасываю с себя одеяло.

Только тогда я понял, что она сняла мою одежду… и я сижу здесь в постели только

в нижнем белье. Прекрасно.

Она фыркает и прикрывает рот рукой, на что я сразу отвечаю. – Как будто ты этого

раньше не видела.

– Я просто пойду, – она ушла раньше, чем я мог опозориться ещё раз.

Я быстро надел свои вещи, которые пахли так чертовски свежо, как лилии… или

любой другой цветок. Как бы, блядь, сказать. Дело в том, что вещи хорошо пахли, и мне

понравилось это. Однозначно понравилось. Возможно, я должен попросить её чаще

стирать мою одежду и платить за это. Будет ли это выглядеть странно? Вероятно, очень

странно.

Когда мой монолог в голове затихает, я расчёсываю свои грязные волосы и смотрю

в поцарапанное зеркало, висящее на стене, и поправляю свой воротник, убедившись, что

выгляжу нормально, прежде чем выйти из комнаты. Не могу допустить, чтобы кто–нибудь

ещё узнал, что я алкоголик… Я имею в виду, у неё есть братья и прочее дерьмо. Я же

должен выглядеть прилично ради неё. Я не хочу поставить её в неловкую ситуацию.

Когда я был готов, я вышел из комнаты.

Меня сразу встречает Бруно и сердитый брат Лауры, Диего, который ставит кофе на

стол. – Что он здесь делает?

– Диего! – шипит Лаура с кухни, бросая злобный взгляд.

– Что?

– Он наш гость, – объясняет она, прекращая готовить яйца, поворачиваясь к нему

лицом.

– Я никогда не приглашал его.

– Ну, а я пригласила, – она постукивает ногой и кладёт руку на бок. – Хватит быть

таким мудаком.

– Скажи это ему, – Диего смотрит на меня сейчас, и чувствую, что я в чём–то

виноват и готов извиниться.

– Всё в порядке, Лаура, – говорю я. – Я всё равно не голоден.

Она быстро подходит к столу, хватает стул и указывает на него. – Садись.

– Не стоит, серьёзно, – говорю я, стараясь не встать между ними.

– Я не принимаю ответа"нет", – заявляет она, глядя на меня и стул, пока я, наконец, не сажусь. – Ты мой гость, а мы кормим наших гостей… – она смотрит на Диего. – И мы

относимся к ним с добротой.

– Отвали, – бормочет он с набитым ртом.

Она хватает его тарелку и уносит.

– Эй! Я ещё даже не закончил.

– Не можешь вести себя нормально? – прошипела она. – Тогда ты не будешь есть.

Он закатывает глаза и встаёт со стула. Он встаёт и уходит, захлопывая дверь за

собой.

Лаура вздыхает и трёт лоб. – Извини.

– Не извиняйся. Ты не сделал ничего плохого.

– Я знаю, – она кладёт вилку и нож передо мной вместе с тарелкой. – Ненавижу, когда это происходит.

– Он упрямый ребёнок. Но он повзрослеет.

– Я молю Бога, чтобы он это сделал, – она вздыхает. – Порой с ним так сложно

справится.

– Могу представить, – говорю я. – Диего просто нужно немного подтолкнуть, вот и

всё.

– Да, ну… оставь это отцу. Он бы вбил в него какой–нибудь смысл, если бы мог, –

она неловко смеётся, но её смех прекращается так же быстро, как гаснет пламя.

– Он здесь? – спрашиваю я, надеясь, что не вышел за рамки дозволенного своими

вопросами.

– Нет… и я не хочу, чтобы он находился здесь, – заявляет она. – Мы живём одни.

– Так ты их воспитатель или типа того?

– Да, я арендую это место, и они живут со мной. Просто я единственная, кто у них

есть, так что выбора у меня нет. Семья понимаешь ли…

– Я понимаю, – говорю я, кивая. – А ваша мать…?