— Давай я осмотрю твою рану, друг мой.

Мартин стащил с головы кольчужный капюшон, его выгоревшие до белизны светлые волосы упали на ярко светившиеся небесно-голубые глаза. Лицо его, даже напряженное от боли и побледневшее, не утратило своей привлекательности — правильные черты лица, высокие скулы, небольшой аккуратный нос.

Мартин спешился и позволил Иосифу вынуть стрелу, но, к огорчению последнего, зазубренный наконечник так и остался в ране.

— Оставь пока так, рана вроде неглубокая, — сказал Мартин. — Перевяжи меня — и в путь. Нам надо поскорее уехать из этих мест, пока разбойники не опомнились, — отмахнулся он от пытавшегося протестовать приятеля.

Им предстояло проехать немалое расстояние до следующего христианского владения, где уже можно встретить патрулирующие дорогу отряды рыцарей. И только на подъездах к Сидону они почувствовали себя в безопасности и сдержали ход коней. Хотя сам Сидон был сильно разрушен, утомленные путники решили тут заночевать.

Здесь же они узнали последние новости. Оказалось, что несколько дней назад в соседнем городе Тире ассасинами был убит маркиз Конрад Монферратский. Это была скверная новость, учитывая, что воевавшие в Святой земле крестоносцы рассчитывали, что Конрад возглавит их поход после того, как их вынужден будет покинуть нынешний вождь войска Христова — король Англии Ричард Львиное Сердце.

Весть о ранее намечавшемся возвышении Конрада привез в Тир племянник Ричарда Генрих Шампанский. Но когда он прибыл с известием, то оказалось, что передавать власть над войском крестоносцев уже некому… После небольшого совета в Тире было решено, что Генрих станет новым правителем отвоеванных у Саладина земель на побережье Леванта и возьмет в жены вдову Конрада, наследницу Иерусалимского престола Изабеллу. Но Изабелла была на сносях и должна была вот-вот родить от Конрада. И в Сидоне, где остановились друзья, все гадали, согласится ли молодой граф Шампанский на этот брак? Ведь с рукой Изабеллы он становится наследником престола Иерусалима! К тому же было известно, что нынешний монарх Иерусалимского королевства Гвидо де Лузиньян отказался от своих претензий на трон после того, как тамплиеры согласились уступить ему остров Кипр.

Вести были слишком невероятными, и, передохнув, путники с утра продолжили путь.

Тир встретил их скоплением народа и звоном гудевших на всю округу колоколов. Итак, свадьба состоялась! Генрих Шампанский согласился взять в жены беременную вдову своего предшественника, и на свадебное торжество уже съехались все представители христианской знати в Святой земле.

Мартин приближался к заставам христиан у Тира, надвинув на лоб стальной шлем с наносной пластиной и закрыв лицо кольчужным клапаном, — слишком велика была опасность, что его узнает кто-то из крестоносцев. Увы, в войске Христовом многие считали его шпионом султана или лазутчиком ассасинов, и он отчасти сам был повинен в таком отношении к себе.

Город Тир с крепостными укреплениями и замком располагался неподалеку от побережья на острове, куда вел поддерживаемый каменными стенами мол, но частью его кварталы, так называемый Старый Тир, раскинулись на побережье. Перед воротами, откуда начиналась дорога на мол, путники разделились: еще по пути они решили, что тамплиер Ласло Фаркаш отправится в крепость Тира на острове, дабы предстать перед главами ордена и отчитаться о делах, а Иосиф с Мартином и Эйриком поселятся в Старом Тире, где имелась небольшая иудерия, в которой проживали несколько еврейских торговых семейств. Иосифа, сына известного и почитаемого среди еврейского племени Ашера бен Соломона, с радостью приняли в иудерии, там же дали приют и двум его спутникам. Правда, Эйрик почти сразу же отправился на остров Тира, чтобы разведать новости, а Мартин, которому надо было прийти в себя от полученной в пути раны, остался с Иосифом.

— Если бы ты знал, друг мой Иосиф, как непереносима для меня эта задержка, — говорил он еврею, пока тот промывал и смазывал целебными мазями оставленную зазубренной стрелой кровавую отметину на его теле. — Моя возлюбленная томится в плену, а я, зная, где она, вместо того чтобы нестись к ней и сделать все, чтобы освободить леди Джоанну, вынужден торчать тут…

— Да, вынужден, — мягко, но настойчиво произнес Иосиф, перебив его. — И пока ты окончательно не поправишься, никуда не поедешь. О праведный Авраам! Неужели ты уже запамятовал, как совсем недавно от раны скончался один очень сильный рыцарь-тамплиер, которого ты вез из края ассасинов?

Мартин вздохнул. Да, они вместе с маршалом ордена храма Уильямом де Шампером спасались от посланных за ними преследователей Старца Горы, маршал был ранен, и хотя Мартин вывез его из опасных Антиливанских гор, от раны у крестоносца произошло заражение и он скончался в замке госпитальеров Маргат. Перед смертью тамплиер поведал своему спасителю, где скрывают его сестру, возлюбленную Мартина Джоанну де Ринель. Странно свела судьба Мартина с Уильямом де Шампером. Сперва непримиримые враги, они под конец стали соратниками по оружию, вместе отбивались от людей Старца Горы, вместе совершили опасный путь и в итоге между ними возникла дружба. И, уже умирая, тамплиер Уильям доверил Мартину судьбу своей сестры, похищенной людьми Саладина.

И вот он вынужден задерживаться, понимая, что без тщательной подготовки не сможет справиться с заданием. А тут еще это ранение…

— Ты можешь принести мне карты, Иосиф? — попросил он друга, зная, что у торговавших по всем окрестным землям евреев имеются очень неплохие планы местности и караванных путей.

Мартин просидел над ними до самого вечера, пока не явился Эйрик.

Норвежец размотал чалму и провел большими ладонями по начавшим отрастать огненно-рыжим волосам. От него попахивало вином, сам он был заметно во хмелю и даже пошатывался всем своим массивным телом.

— Что творится, провалиться мне в темную Хель! — воскликнул этот язычник, оставшийся верным старой религии своих предков-викингов. — Вот это свадьба так свадьба! Весь город украшен шелковыми тканями, все ликуют, на площадях курится фимиам, повсюду слышатся воспевающие хвалу молодоженам женские и детские хоры. И это несмотря на то, что тело маркиза Конрада едва успели отпеть в местном храме Святого Петра. Говорят, вдова Изабелла горестно убивалась во время погребения супруга, но уже тогда поглядывала на красавца Генриха де Шампаня. Она и на венчание явилась в трауре, выражая тем последнюю скорбь по убиенному Конраду, но на свадьбе подле жениха особой грусти не проявляла. А ведь брюхата, как корова, того и гляди вот-вот схватки начнутся. А что же Генрих? Ведь даже став новым королем Иерусалимским, он вынужден будет признать ее новорожденного законным наследничком своего только что приобретенного трона! Мне вон рассказали, что Генрих сперва вроде как и не соглашался на этот брак, ну да его уговорили. Ну и дама ему нравилась, некогда он так куртуазно за ней ухаживал. Эх, забавные дела творятся, клянусь тем отличным красным вином, каким попотчевали меня славные парни-крестоносцы в залах Тирского замка! А отчего бы и не выпить? То похороны, то свадьба! А то и роды! В веселенькое время живем, друг Мартин.

— Эйрик, тебе бы следовало быть осторожнее. Не ровен час, наткнешься на кого-то из знакомых. Учти, мы так скоро с тобой покинули стан крестоносцев под Арсуфом, что твое появление может вызвать подозрение.

Эйрик хлопнул себя большой ладонью по колену.

— Обижаешь, приятель! Я был осторожен, как прокравшаяся на свидание монастырская послушница! И ни с кем из старых знакомцев не общался. Зато в Тире есть недавно прибывший отряд моих земляков-норвежцев, с которыми я выпил не одну чашу, да еще и клялся примкнуть к ним, когда войско выступит на этого изувера Саладина, так подло похитившего нашу девочку Джоанну.

Но Эйрику поклясться в чем-то было проще, чем выпить бокал вина, — он редко когда держал слово и был предан только своим друзьям. Зато он поведал, что видел на свадьбе Генриха и Изабеллы барона Балиана Ибелинского, епископа Филиппа де Бове и даже прежнего монарха этой земли — Гвидо де Лузиньяна, причем под ручку с разряженной в пух и прах Девой Кипра, дочерью побежденного королем Ричардом Исаака Комнина, прежнего императора Кипрского. Присутствие здесь Гвидо, знавшего его, взволновало Мартина, но рыжий поспешил успокоить своего товарища, сказав, что появление Гвидо на свадебном пиру — всего лишь проявление его доброй воли в том, что он слагает с себя полномочия короля Святой земли и признает новыми правителями Генриха и Изабеллу. Но уже завтра он отбудет вместе с кипрской царевной на свой остров, где обязался обвенчаться с ней, дабы иметь законные права на Кипр. Хотя многие поговаривают, что этой свадьбе не бывать — уж слишком холодно и отстраненно держится златокудрый Гвидо с Девой, а точнее, с девкой, с которой переспали едва ли не все рыцари из окружения Ричарда, да и сам Львиное Сердце. Недаром же королева Беренгария, супруга Ричарда, так ревновала короля к этой киприотке, но теперь-то она вздохнет спокойнее.

— Но Гвидо-то, Гвидо! Ради короны Кипра сошелся с этой шлюхой-царевной, обещает жениться… Ну да говорил же я, что многие толкуют, будто он для вида только дал согласие, а сам того… этого… — Язык у пьяного Эйрика совсем начал заплетаться.

— Рыжий, а где нынче Ричард Львиное Сердце? — потряс приятеля Мартин.

Тот широко распахнул глаза, силясь собраться с мыслями.

— Ричард, спрашиваешь? Сейчас он неподалеку, в Акре. И кое-кто даже поговаривает, что это он и заказал ассасинам прирезать бедолагу Конрада Монферратского. Как иначе объяснить, что он не явился в Тир на свадьбу племянника и Изабеллы? А этот язва епископ де Бове вовсю распространяет слухи. Дескать, кто-то из схваченных ассасинов сообщил, что маркиза зарезали по наказу короля Англии.

— Чушь! — не удержался Мартин. — Ричарду надо было уезжать, а Конрада на совете избрали новым главой крестового воинства вместо него. И ради дела крестоносцев английский король не мог желать ему смерти. Да и не в манере Ричарда разить из-за угла. Скорее все это наветы де Бове, который не упускает случая опорочить Львиное Сердце.

Эйрик потянулся и обнял Мартина, но тот слабо охнул и отстранился, высвобождаясь из медвежьих объятий норвежца.

— Нам-то с тобой какое дело до всех этих склок и интриг, малыш? — усмехнулся рыжий. — Какое дело до всех этих походов крестоносцев и того, кто их возглавит? Нас ждет иное дело — надо спасать твою красотку Джоанну. И ты вот что лучше послушай, — постарался сосредоточиться Эйрик. — Я, когда уже возвращался обратно по молу в Старый Тир, увидел среди орденских братьев нашего храмовника Ласло. Ну, я, разумеется, окликнул его, и он сразу же подъехал. И велел тебе передать: он должен спешно уехать за некими сведениями, немаловажными для тебя и нашего дела. Вот и сказал, чтобы мы оставались в Тире и ждали его.

— Проклятье! Куда он поехал? Ведь маршал Уильям де Шампер поручил Ласло помочь нам спасти Джоанну. Да и бывал венгр в Монреале, знает те места, знает сам замок. Он нужен нам!

— Да, нужен, — широко зевая, согласился Эйрик. — Ласло Фаркаш — славный малый. Но раз он уехал и велел его дожидаться, то и подождем. Он ведь сказал, что по нашим делам едет. А уж расспрашивать его про то и се я не мог. Говорю же, он со своими храмовниками в их белых плащах разъезжал. Ну да ладно, успокойся, малыш. Я ведь с тобой, если что… Мы, если нужно, и без него справимся… Хотя Ласло и приказал дождаться его.

«Малышом» Эйрик называл Мартина еще с тех пор, когда обучал его, еще совсем мальчишку, владеть оружием. Рыжий был на двенадцать лет старше, но зачастую именно Мартину приходилось успокаивать и урезонивать огромного норвежца. Вот и теперь ему то и дело надо было сдерживать Эйрика, когда тот в последующие дни бродил по округе, с кем-то общался, с кем-то знакомился, влезал в драки, даже завел интрижку с хорошенькой служанкой одной из дам Изабеллы Иерусалимской. Утихомирился он только после того, когда Иосиф пообещал отправить его в Антиохию, ибо уж слишком многие стали обращать внимание на рыжего норвежца, который после гулянок отправляется на постой в иудерию со звездой Давида на воротах. Не хватало еще, чтобы крестоносцы вслед за странным рыжим воином нагрянули к приютившим их евреям и учинили тут погром. Да и Мартина никто не должен видеть.

Мартину же Иосиф объяснял:

— Я понимаю твое нетерпение, друг мой, однако в том, чтобы немного выждать, есть свой смысл. Вот взгляни на карту: замок Монреаль находится на торговой Дороге Царей. Мимо него то и дело проходят караваны из Дамаска в Египет или Аравию. Сам замок, как ты знаешь, хорошо охраняют, вся близлежащая округа прекрасно просматривается с крепостных стен, и наше появление там вызовет только подозрения. Другое дело, если мы окажемся близ Монреаля в составе одного из купеческих караванов. Караванщики обычно делают остановку недалеко от замка, и если мы будем находиться среди таких торговцев, это никого не насторожит.